Проникая в мрак
Шрифт:
Я сплюнул слюну. От сегодняшней тренировки спина текла потом ручьем, разносимый ветром пот убил бы чувствительное насекомое.
– Выше ногу, выше! Еще десять минут.
– Да, сабомним 2 , – коротко ответил я, продолжая истекать потом. Мышцы в ногах затвердели, натянулись как луковая тетива, если опустить ногу сейчас, то палка опуститься быстрее на спину, чем я успею услышать, потому что увидеть ее я точно не мог.
Я никогда не видел и не знал Мастера Хвана. Но по ощущениям, что сложились у меня за последние годы могли бы сказать, что он был высоким, почти как я, разве что на пару сантиметров еще выше. Это подсказал мне удар с поворота, где я слегка почувствовал щекотание волос на пятке. Приятный голос с хрипотцой. Но только, если его не разозлить, тогда голос учителя менялся, заставляя меня усомниться обо все на свете.
2
Корейское обращение к мастерам тхэквондо
Тренировки включали себя парные захваты, а это предусматривало прямой контакт. Кожа на руках учителя была потертой, в некоторых местах свисающей, шестьдесят лет, не меньше.
– Можешь отпускать, – обратился он ко мне, отходя в сторону. Я громко выдохнул, опуская ногу с верхнего мата. Для меня это было не больше чем, конструкция для убийственной растяжки. В зависимости от высоты, маты располагались с двух сторон параллельно друг другу, скрепленных твердым основанием выточенных палок бамбука. Нога горела. В глаза затекал соленый пот.
– Болеть не должно, не преувеличивай, – фыркнул учитель, делая несколько уверенных шагов ко мне. Запах древесины усилился. Именно так ощущался его запах. Как только земля под ногами свистнула, а грязь с пылью разлетелись в разные стороны, мне хватило двух секунд пригнуться, чтобы увернуться от удара мастера.
Я был слепым, но не был беспомощным. Одним задним ударом ногой, я выбил бамбуковые палки с его рук, ловко поймав одну из них.
– Неплохо, – фыркнул Мастер Хван. И за этими словами должна была скрываться невидимая похвала. Учитель редко удостаивал меня мягким и приятным словом, но я и не нуждался в этом, и скорее всего он об этом знал.
– Спасибо, – сказал я в ответ, медленно поклонившись учителю. – Но может быть вы перестанете нападать из-за спины?
Улыбка с его губ слетела моментально. Мне достаточно было услышать, как открылся его рот.
– Твои удары сильны и точны, если противник прямо перед тобой и достаточно слабые, когда кто-то хочет атаковать тебя сзади. Быть готовым всегда и везде. Совершенствуй все и сразу. Я думал, ты уже прошел этот опыт. Более того, многие буси 3 не видели ничего предосудительного в том, чтобы зарубить врага со спины без объявления о начале поединка.
3
Самурай.
Накрахмаленный тобок 4 зашуршал не громче колыхания дерева, что прогнулось над беседкой. На мне были только белые штаны, внутрь которых медленной струйкой заливался пот, доходя до нижнего белья. Дневной комар больно укусил от чего и был раздавлен. Веточки убитого тельца моментально расплющились по моей груди.
Последние слова мастера неприятно отозвались где-то внутри. Он был единственным человеком, кто не жалел меня, а приводил в чувство, как только нащупывал мою слабину. Все другие только вздыхали и протягивали руку помощи. Но Матер Хван был другим. Он был их тех людей, кто вместо протянутой руки, ударил меня в грудь на первом же занятии. Да так сильно, что я отлетел, больно ударившись об дерево кедр.
4
Тобок, добок (кор. ??)– костюм из легкого полотна, состоящий из куртки и брюк. Предназначен для занятий тхэквондо.
Я изучил местность дома практически сразу же, как только Мастер Хван пустил меня на порог. Это было не просто, но так же необходимо, как принимать пищу. Без ориентира в пространстве меня едва ли можно было считать самостоятельным. Разница лишь в том, что для этого мне не нужна карта, или глаза, мне просто нужно время.
Ступая голыми ступнями по мягкой траве, я уверенно дошел до беседки, где жена Мастера Хвана уже любезно приготовила чай.
Пять шагов на север.
Разносимый ветром запах зеленого чая, мгновенно привел меня в порядок. Мышцы ног наконец-то прекратили дергаться, и я наконец-то смог расслабиться.
– Сон Хун, не обращай внимание, он сегодня и вправду не в себе. Соседские мальчишки перерезали нам электричество, вот он и не знает куда свою злость направить, – учтиво сказала она, перед тем как унести поднос с сухофруктами.
– Надеюсь, электричество быстро починят, а то, боюсь, скоро я себе что-нибудь точно разорву между ног, – пошутил я, закидывая в рот сушеный абрикос.
Между тем я уловил легкое движение. Слух напрягся, но затем я снова расслабился.
“Опять он за свое” – пронеслось в голове. Этот ритуал был неизменной частью завершения наших тренировок. Мастера Хван словно испытывал меня на прочность, подкрадываясь ко мне настолько тихо, что шелест тренировочного халата оставался беззвучным. Старческое любопытство или внезапный интерес к веселью породил искусное и нетерпеливое желание подкрадываться из-за спины. Но я все слышал.
Я показательно поднял руку вверх:
– Неа, не сегодня, я все слышу.
– Экий негодник, – сдался учитель, и присел ровно напротив меня, видимо, нисколько не огорчившись сорванному покушению. – Когда-нибудь потеряешь бдительность, и я по-настоящему наслажусь этой победой.
– Такого не будет, – уверенно отрезал я. – Терять больше нечего, разве только уши мне оторвете.
– Не начинай, – строго ответил Мастер Хван, выкладывая сухофрукты в свою ладонь. – Я помню тот день как вчера. Ты был совсем не похож на слепого, обычный перепачканный незнакомец, что заблудился в ночь перед тайфуном. Я мог бы догадался, но твои глаза были широко распахнутыми – на первый взгляд ты ничем не отличался от любого зрячего.
Заляпанный грязью, под дождем, ты просился ко мне в ученики. Как дворовая собака ждал, когда тебе дверь откроют. Я бы и не открыл, будь ты зрячим или нет, – учитель сделал многозначительную паузу, принюхиваясь к свежим листьям чая. – Твое упрямство. Вот что, побудило меня открыть тебе двери. Не распускай мужские слюни, как минимум при мне, все твои заботы касаются лишь тебя, и твои пробелмы тоже.
Маленькая пиала со звуком ударилась о деревянное покрытие.
– Спасибо, – коротко ответил я, хотя и знал, что учитель не любит слышать сентиментальных слов. Мы молча продолжили чаепитие под журавлиное пение.