Проникновение
Шрифт:
Я была там во сне и помогу тебе вспомнить.
Я несу свет.
Как ярко! И больно глазам даже сквозь плотно закрытые веки. Солнечный свет захватил в плен всю комнату. Штор у меня нет, а окно слишком низко, и солнце бьёт в глаза, когда просыпаюсь. Маленький summer-house [13] на побережье Мальты. Зимний островок аскета. Одна комната, две кровати, кухонный стол, душ, камин и ковёр для медитаций на полу. Большего мне не нужно.
13
Летний домик (англ.)
Щурюсь на солнце, а память меняет слайды в проекторе. В одном из них непривычно
— Сегодня тихо, — сказала Маугли тем утром, — море как зеркало.
Стояла, облокотившись на подоконник, и пила заоконную синь глазами. Стоять было неудобно: высокая, а в дверь мы входили пригибаясь. Напряжённая поза статуи, расслабленный взгляд. Смотрел, как резкие тени, словно углём, чертят линию её бёдер, и думал о том, что историки никогда не увидят цвет глаз атлантов, никогда не найдут Атлантиду. Море никому не выдаёт своих тайн. Оно везде и нигде, внутри и снаружи, без конца и начала. Земной образ вечности, громогласное безмолвие, неугомонный покой, переменчивое постоянство.
— Вчера ненавидела тебя за сквозняк, как на севере в лютую зиму. А сегодня ветер стих. И кажется, никого не было ближе тебя. Это ангелы, да?
— Ангелы?
— Помнишь, ты рассказывал легенду о проникновении? На небесах скучают ангелы — наши двойники. Не могут заняться любовью: у них нет тел. Зато могут совершить обряд проникновения. Говорил, это похоже на прыжки через костёр. Две светящиеся тени на миг сливаются и вновь расстаются. Но внутри нас зажигается их огонёк, шепчет тёплым дыханием в сердце, подталкивает навстречу друг другу, меняя наши пути.
— У меня нет ангела, Маугли.
— А вдруг он вернулся?
— Нет, невозможно. Сделка обратной силы не имеет.
— Сделка последнего рождения? Так сильно хотелось всё вспомнить?
— Да. Память и есть бессмертие.
— То есть ты счастлив и ни о чём не жалеешь?
Жалею? Боюсь, я не понимаю уже, что значит жалеть. В древних писаниях сказано: «Тень — это всего лишь место, где останавливается свет». Пока сам её отбрасываешь, не задумываешься о богатстве мира светотеней. Вы совершаете ошибки и познаёте, ваша жизнь полна открытий и разочарований, а я знаю всё. Что было, что есть, что будет, что могло бы произойти, но не произошло. Знаю, почему всё случилось или случится так, а не иначе. У меня на полу под ногами — полоса яркого ровного света. По-настоящему несчастлив тот, кто не отбрасывает тени. Но я не чувствую горечи. Тень притягивает меня, как художника притягивал бы росчерк угля на белом листе бумаги.
— Тогда можно погладить сову? — не отставала она.
— Нет!!!
Я злился, она расходовала энергию. Эмоции, эмоции, эмоции — воронка, куда уходили все силы. Должен был научить её беречь энергию для снов, а вместо этого злился и тратил свою.
Что за дурная привычка всё трогать руками? Переставлять предметы в доме? Ничего потом не найти! Нельзя познавать мир на ощупь. Не выношу, когда прикасаются к моим вещам! Нельзя девочке расти в провинции. В природной сообразительности ей не откажешь. Но чувство такта отсутствовало напрочь. Да, мне многому пришлось её обучить помимо искусства ловца. Чего стоило привить хотя бы чувство меры! Никогда не пользоваться разными духами. В Англии презирают людей, покупающих дешёвые подержанные автомобили, чтобы, не продавая ни одного из них, менять под цвет одежды или под настроение. Точно так же она наполняла мой дом запахами цветущих вишен и яблонь, магнолий, зелёного чая и лилий, иланг-иланга.
— Ложись на другом краю ковра, пожалуйста, когда медитируем. Не могу правильно дышать. Задыхаюсь! А иланг-иланг тебе противопоказан. Это афродизиак.
— Сами сказали: любовь — канал в вечность, я — ловец взломщиков. А ты — сноб!
— Для взлома не нужен совместный сон. Разве что тебе не хватает тепла. Достаточно заставить человека думать о тебе. Не важно как. Займи денег, спаси жизнь, узнай тайну. Опытный ловец взламывает сон и ведёт за собой, находясь за многие километры от жертвы. Со временем не придётся встречаться с приговорёнными.
— С приговорёнными? А может, вы и столкнули машину Арно в пропасть?
— Нет, я почувствовал, как камень попал под колесо, и мысленно пожелал тебе не увидеть Спираль. Мы не можем менять ход событий. Кто должен разбиться — разобьётся, кто должен взлететь — взлетит.
— Вы — шайка бандитов. А я — убийца. Знаю, чего вы ждёте от меня. Человека охватывает безумие, когда им управляют разные ложные личности, которые выходят по очереди в центр круга, в свет. Однажды они решают уничтожить настоящего — в тени. И человек теряет свою суть, свою личность, заснувшую навсегда. Врачи говорят: безнадёжен, не разбудить. Ничего не напоминает? Ваш совет в Храме Сириуса!
— Необязательно убивать человека, можно убить его веру…
— … и тогда он покончит с собой!
— Нет, ты не слушаешь меня. Веру в сверхъестественное, я хотел сказать. Веру в то, что реальностью можно вертеть, как вздумается. Мы должны избавить людей от разрушительных иллюзий. Они никогда не поймут, что все времена сосуществуют: и прошлое, и будущее, и настоящее. Нет вариантов будущих времен, всё в мире предопределено и уже существует, жизнь не поезд, нельзя переводить стрелки на железнодорожных путях. Измени что-нибудь в настоящем, будущее не свернёт в сторону — исчезнет дорога. Ты живёшь одновременно во всех перерождениях, а сны собирают кусочки яви в единое целое. Жизнь — тот же сон внутри сна внутри другого сна, а реальность — матрёшка времён, вечное возвращение пифагорейцев [14] . Отражённый коридор свечей. Но свеча на столе одна. Затуши её, и все зеркала отразят темноту. Жизнь — мистерия, и у всякого актёра своё место на сцене. У Иуды — та же чаша, что и у Христа. Неминуемая. Тридцать сребреников — цена веры. Смерть на кресте создаёт героя, герой — миф, вера в миф — искусство, искусство — цивилизацию. Да, история пишется не кровью, а маслом. И не войны она, а картины великих художников. Все деяния на земле вершатся ради спасения времени. Хотим мы того или нет, но есть высший закон, недоступный для понимания одной жизни. Атлантиду уничтожили чёрные маги: обрели силу, но не смогли ею управлять. Псы выбрали тебя тринадцатым, потому что была среди белых, решивших отказаться от власти. Осторожность — путь ловца жемчуга. И те, и другие потеряли всё. Но белые предвидели исход. Если не можешь противостоять злу, то хотя бы не принимай его сторону. Это стало их оправданием, а в глобальном смысле всего человечества. И сейчас ты — ловец, а не взломщик. Твоя судьба — судьба странника. Ветру не нужен дом. Тебе некуда возвращаться, ты не можешь ничего изменить.
14
«Я буду сидеть и разговаривать с вами точно так же, как делаю это сейчас; и в моей руке будет та же самая палка; и всё будет таким, как сейчас; и время, как можно предположить, будет то же самое. Ибо если движения (небесных тел) и многие вещи повторяются, тогда то, что было раньше, и то, что произойдёт потом, суть одно и то же. Всё есть одно и то же, поэтому и время есть одно и то же». (Пифагор. Отрывок из Симплиция)
По утрам учил Маугли нырять в заливе. Январский мистраль голоден и вездесущ, пронизывает тело насквозь. Выдувает, выхолащивает, пожирает человеческое тепло. Перед прыжком в море прижималась спиной к нагретой солнцем скале, словно спасалась от дикого зверя.
— Я не умею плавать под водой!
— Ты вспомнишь. Память хранит поступки всех рождений и переводит их в инстинкты и интуицию. Слушай голос внутри, шестое чувство. Синестезия, когда звуки имеют цвет, когда с закрытыми глазами угадываешь, что красная ткань теплее синей, когда можешь видеть сквозь стены и на многие километры, вынырнуть, выплыть из любой ситуации. Единый круг пяти чувств. Спасательный круг — в тебе самой.
— Мне холодно, вода ледяная, ветер… У меня скоро будет воспаление лёгких!
— Тело — оболочка. Ты чересчур печёшься о ней. В чужих снах холоднее, Маугли. Инородное энергетическое поле. Не сможешь сконцентрировать внутреннюю энергию, не проснёшься. Сны глубже яви, за секунды сна проживаются столетия. Замёрзнешь — не вернёшься. В числе пропавших без вести есть те, кто исчезал из собственной постели.
— И где они теперь?
— Блуждающие остатки снов. Странные, пугающие отражения, пыль и трещины на поверхности зеркал.