Проникновение
Шрифт:
Утром навещал папа. Принёс ноутбук и гранатовый сок. Буду пить кровь богов из гранёного стакана и возрождаться. Привыкать просыпаться внезапно, будто кто-то выдёргивает за ниточку, не пускает в сон внутри сна. Ночью папа мне снился. Принёс письменный стол из красного дерева с бесчисленным количеством ящичков. Я начала их все открывать. Из нутра стола на пол хлынула кровь. Тёмная, венозная. «Зажимы! — кричал доктор, — дайте поставлю зажимы!». «Боже, сколько крови, мы все захлебнёмся!». Кровавое море в палате. Кто-то из нас распахнул дверь, и море пролилось в коридор, а в палате стало тепло и сухо. Провела рукой по ребру одного из ящичков, на пальцах кровь заалела — чистая, артериальная. Разгадывала сон и вспомнила ещё до болезни прочитанный «Ящик для письменных принадлежностей» Павича. В романе есть такая строка: «Сны не стареют. Они вечны. Они единственная вечная часть человечества».
Древние греки верили, что сны к ним приходят, как мысли, спускаются пророками с небес на золочёных колесницах, а египтяне во сне летали в межзвёздный мир. Их сны существовали независимо от воли людей. Их миф бессмертен. А мои современники верят психологам, выкачивающим тёмные воды из колодцев подсознания. У них ко всем тайнам найдётся ключ. Снится, что бродишь по щиколотку в холодной воде? Ерунда! Одеяло сползло, и ноги замёрзли. Реальность проникает в сон, а не наоборот. Они говорят: «Всё есть воспроизведение. Игры разума. Невозможно отделить воспоминания от фантазий о них, реальность от снов, истину от правдивого вымысла. Твой мозг ограничен тем, что читаешь, воспринимаешь, видишь вокруг. Твой мир — переплетение чужих мыслей, а сны питаются ими».
Зачем мне посторонний мир? Снились те, на кого мечтала быть похожей. Любить, как Маугли, и приручать песок. Как Аморген воскрешать время: слово поэта — магический символ. Ульвиг ставил на карту и душу, и жизнь, а я и в игорный зал не прошла «face control». Доктор сказал, вы все — это я. Нашу великолепную четвёрку придумала я. Или? «Мы созданы из вещества того же, что наши сны» [114] . Вы меня сделали тем, кто я есть, собрали из себя, как мозаику?
Во снах был образ-ответ: круг из факелов, в центр круга по очереди выходили разные личности. Тот, кто в свете, отражался в тех, кто в тени, и управлял ими. Camera degli specchi Леонардо да Винчи. Знаменитая зеркальная комната: зайди внутрь и увидишь себя в бесчисленных отражениях. Наша жизнь — эта комната. Люди неспособны друг друга понять, множат отражения, проецируют свои мысли и чувства на окружающих, объясняют и оправдывают их поступки. Тотальное одиночество: всякий живёт внутри комнаты, носит её с собой повсюду и сколько бы ни старался поймать, запечатлеть, отразить жизнь объективно, как она есть, получает лишь собственное отражение в мире, как в зеркале. Ровно то, что способен понять и принять. Семь миллиардов жителей планеты Земля создают семь миллиардов миров.
114
«Буря». Шекспир.
Гераклит приписывал одиночество спящим: бодрствующие живут вместе, а во сне каждый уходит в свой мир, существующий для него одного. Но в моих снах люди встречались, взламывали одиночество. Мы ехали, летели, плыли, тонули, блуждали по лабиринтам мёртвого города, раскачивались на хлипком мосту-перекладине над морем, и мне не было страшно. Чувствовала себя в безопасности, как дома на кухне. Жизнь же была зубаста, скалилась, преследовала меня по пятам, а на проверку оказалась фальшивкой. Ткни пальцем в стену и вместо видимого мрамора ощутишь пластик, хуже того — штукатурка сыпется, обнажая ржавую пасть арматуры. Человек боится поверить, что мрамор — это пластик, что жизнь бессмысленна, а в тёмной комнате он один: нет ни монстров, ни ангелов-хранителей. Человек боится смотреть в темноту, боится смерти, боится не успеть исправить все гадости, что натворил в жизни, попросить прощения и сказать «люблю». Боится пустоты и зла. И не знает, что зло в нём самом давно проело дыру. Лучше не знать, жить внутри мифа, как в camera degli specchi.
Ариадна чуть что крестится и поминает Христа. Пациенты в холле больницы по вечерам сражаются за пульт от телевизора: экран — их божество, провозглашающее новые заповеди в ток-шоу. Бизнесмены, менеджеры корпораций, где когда-то работала, истово верили, что «бабло побеждает зло». Футбольные болельщики крушат улицы и целые города, если проигрывает любимая команда: для них это Конец Света. Сталкеры почитают священные «аномальные зоны» и «места силы» московской подземки. Бомжи не видят границ и исповедуют свободу передвижения. Учёные ищут Бозон Хиггса — частицу Бога. Потомки Шарикова — дворянские корни. Верующие из разных стран поклоняются богам с разными именами и лицами, заявляя, что Бог един. Тогда кто из них создал Землю, Вселенную? И как он выглядит? Как многоликий Янус? Никто не задумывается над ответами. Потому что нет ничего правдивей мифа. Миф — лекарство от реальности, готовой разорвать нас на мелкие кусочки; миф — стекло, защищающее от холода и ветра. Вера в миф — бесконечное завтра, возможность просыпаться не в одиночестве, найти смысл в жизни, заглушить страх смерти. Жизнь — миф, сон — её отражение. Зеркальная камера заперта.
Но Вселенная состоит из двух типов материи: видимой и тёмной. Всегда хотелось спросить: Что было ДО Большого взрыва? Ничто не взрывается в пустоте, выдоху предшествует вдох. Кто сказал, что за зеркалом ничего нет? Что если греки и египтяне правы, и я побывала по ту сторону? А сны — не доказанное пока наукой, неизвестное измерение? Кто мне поверит, если расскажу об этом?
Вот и ангел в моих снах тянется к ножу. Избавляется от неземных крыльев. Хочет жить человеком, прочно стоять на ногах и никогда не оглядываться. Общаться с людьми, а не наблюдать за ними со стороны. Я же темна, тяжела, неподвижна. Поглощаю весь свет, как чёрная дыра. Никто во мне не отражается. Никому не нужна. Должна бы жалеть, что десять месяцев жизни пропало. Но мне не жаль жизни: обыденность обтекает тело и бежит прочь, блёклые дни размываются в мыслях, как одинаковые зонты прохожих в дождливый день. А сны реальнее, ярче, врезаются в память осколками зеркала. Восстановить бы его, собрать, как мозаику, и увидеть своё отражение целиком — от пальцев ног до макушки, а мир за плечами без искажений! Во снах теплее, чем в жизни. Я устала от небытия и создала мир и себя в четырёх лицах, чтобы уж точно быть.
— Я как будто везде лишняя, — сказала Андрею Николаевичу при встрече.
Стояли в конце коридора у окна, смотрели на дождь. Фонари во дворе больницы горели через один, полосы света напоминали мостки над ямами теней.
— Понимаю, — кивнул он. — Вас много, лишних людей. Знаете, в чём ваша беда? В вас всего слишком. Слишком чувствительны, слишком умны, слишком сложны. А жизнь проста и груба, люди глупы или, как говорит моя дочь, «не догоняют». Вы не вписываетесь. Не от мира сего. Словно шестерёнка, выточенная вручную мастером — тонкая, замысловатая, с зазубринами — для изысканных часиков королевы, а её взяли и засунули в дешёвый пластмассовый будильник. Зазубрины не совпадают, вам не за что зацепиться. И вас либо гнут, либо ломают, либо смеются над вами.
— Да, и обезболивающего никто не назначит. Впрочем, в детстве я тоже ломала игрушки-конструкторы. Мечтала собрать что-то прекрасное, отличное от того, что было нарисовано на коробке.
— А чем хуже то, что нарисовано? Зачем вам стремление к абсолюту? В мире нет и не может быть гармонии. Гармония — шар. Знаете, кто бредит шарами? Умалишённые, шизофреники и умирающие. Замкнутый круг, символ целостности и отсутствия желаний. Остановка. Жизни же как раз движение придаёт равновесие. В ней должны быть острые углы и асимметрия. Любой психолог вам скажет: жизнь прекрасна, но несправедлива — всем не угодить. Когда обе части фразы уживутся вместе, почувствуете себя счастливой. Будете с благодарностью принимать то, что дают.
— Мне ничего не давали, только били и гнали.
— Вы сами обрекаете себя на изгнание, Кира. Мир, конечно, не ваши родители, но он по-своему любит и заботится о вас. А вы постоянно ждёте удара и навлекаете на себя неприятности. Поведение жертвы. Попробуйте подать руку первой — смело и открытой ладонью. И вам её пожмут.
— Вы, Андрей Николаевич, пожмёте, а другие начнут выкручивать или вообще откусят.
— Ищите тех, кто похож на вас. Свою стаю. Там вас примут такой, как есть, не сгибая и не выкручивая. А лучше влюбитесь.
Мне стало горько и смешно. Где ты, Ульвиг? Волки наследили в сети. 1627 ссылок во сне, а сколько наяву? Если мы никогда не встретимся, то ничто не имеет смысла.
Во дворе в свете фонаря мелькнули две фигуры и тут же нырнули в тень. Вспомнилось, как Ариадна восхищалась женой доктора, мол, такая красавица и так много лет они уже вместе. Позже столкнулась с ними на лестнице. Вылитая Грация с картины Рубенса — слева, с локонами цвета спелой пшеницы и мягкими чертами лица [115] . Доктор бережно поддерживал её под локоть, хотя это она его — щуплого, ниже чуть ли не на голову — могла бы носить на руках. Представила, как придут домой, будут ужинать втроём с дочерью и смотреть телевизор. Тихое семейное счастье.
115
«Три Грации». Питер Пауль Рубенс. 1639 г. Музей Прадо, Мадрид.