Пропаданец

Я лежу на скальном выступе, уставший и злой. В руках у меня золоченая подзорная труба, украшенная виньетками в форме голых баб. В затылок мой бьет красное закатное солнце, расположившееся на красноватом же небе, на котором муаровой лентой застыло не меркнущее полярное сияние. Как и говорил Франног, полярное сияние – предвестие конца света. Если принять во внимание мои сны, пиратов Меркхара, вэйрока, кракена, спятившую рыбу и безумных единорогов, думаю, старый хрыч прав. Мир, в который меня угораздило попасть, ждет веселый армагеддец. Ну, или апокалиписец, или то и другое вместе, когда на волю вырвется паренек по имени

Атро. Мир ощущает близость конца света и реагирует – по-своему.

Я тоже реагирую – я вижу страшные сны. Наверное, я как-то тонко настроен на этот мир, даром, что попал сюда с Земли и ношу тривиальное имя Олег, а выгляжу рослым блондинистым суперменом с серыми глазами. Внешность обманчива, помните об этом. Помните всегда. Порой карлик проявляет чудеса героизма, а здоровенный накачанный мужик плачет от ужаса, сворачивается комочком и зовет маму. Впрочем, я не таков. Я нечто среднее. Мне страшно, да, но я каким-то образом научился сосуществовать со своим страхом, и сейчас я никого не зову, я думаю, как напасть и убить нескольких человек. А над головой мерцает полярным сиянием небо.

Мир, в который меня занесло, готовится отбыть в ад.

Ну, хорошо, отвлечемся от конца света. Значит, мизансцена такая. Я лежу на верхотуре и смотрю вниз, иногда сплевывая в бездну, как Бивис и Баттхед в одном лице. В ущелье, тонком, как древко стрелы, и таком же длинном, расположился отряд сквернавцев, которые хотят моей смертушки. Все они, в общем, приличные люди, особенно принц Тендал, чью сестру Вандору я прихватил с собой. Мерзавец, уж будем откровенны, – я. Принц руководит партией загонщиков. Они спокойны. Они разбили лагерь. Они почти нас загнали. Наши силы на исходе – еще немного времени, и нас схватят, после чего Тендал лично отделит мою голову от тела. О, у него на меня зуб. Во-первых, я отдал пиратам Срединного моря его невесту, во-вторых – грязно над ним надругался (ну, хорошо, просто немного опозорил, а то вы такой народ, что неверно меня поймете), а значит, обесчестил перед подданными. В-третьих, как уже говорил, я везу с собой его сестрицу Вандору, и не просто везу – мы делим ложе как любовники. В-четвертых… Ай, хватит и трех пунктов. Если я не придумаю какой-то хитрый план – нас схватят. И тогда пойте по нам песни, небесные ангелы.

Мне очень страшно. Я вообще трус по жизни, вы уже знаете об этом. Я боюсь смерти, боюсь ответственности, много чего боюсь. Я, знаете, неправильный пропаданец: могу предать от страха, могу бежать, оставив друга в бою, могу предать по-всякому, хотя мудрец Франног и не устает мне напоминать, что я, дескать, почти избыл свои дурные качества во время наших злоключений на море. Врет, я полагаю. Просто что-то вроде местного НЛП. Я – трус, и останусь им вовеки, аминь. Но я, повторю, – я научился справляться со своим страхом. Впрочем, прав Франног: ничего не боятся только дураки. Смелые люди боятся, боятся – но делают. Я – смелый трус.

А еще я очень люблю женщин, и вот этим своим качеством не хочу ни с кем делиться. Вру. Я люблю одну женщину. Теперь так будет всегда. И я отдаю себе в этом отчет.

Сейчас, глядя на отряд загонщиков, я лихорадочно измышляю план. Нет, ПЛАН. ПЛАН СПАСЕНИЯ. Я знаю, что должен найти его в эти минуты, знаю, что, если не придумаю как выпутаться – умру, и меня это почему-то тревожит.

Как я докатился до жизни такой? Рана в плече, заклятие, связавшее меня смертными узами с взбалмошным магом, которому я должен спроворить опаснейшую работенку, свара с одним из сильнейших правителей этого мира – все как-то навалилось почти в одночасье.

А еще этот маг надумал в кратчайшие сроки воспитать из меня чародея – ну вообще

ни в какие ворота. Сейчас я время от времени проговариваю про себя формулу заклятия. Надеюсь, оно поможет мне в самоубийственной атаке.

Я лежу и думаю – как? Ведь десять лет в этом мире я вел прекрасную жизнь сибарита в королевской гвардии Селистии. Жрал, пил, спал, любил придворных дамочек легкого нрава.

Как, о господи, как?

Но давайте начнем по порядку, ладно?

Гм, вот же черт! Куда-то я забрел не туда. Свернул не там. Не там где-то там. Там не там, тара-рам! И главное – темно, ни черта не вижу. Двигаюсь на ощупь. И еще на запах – если тянет гарью, значит, проезжая часть. М-да, свернул я, видно, не туда. Или я это уже говорил? Говорил, да? Ну, значит, повторю… Где-то не там свернул. Не на ту улицу. Не на ту, которая нужна. А зачем она нужна?.. А-а-а, там ведь стоит дом, в котором я обитаю. Нет, живу… Нет, все-таки обитаю! Обшарпанная такая девятиэтажка с грязным подъездом и дребезжащим лифтом.

ТРАХ!

Это я врезался лбом в какую-то преграду.

Перед глазами вспыхнули сотни маленьких чертенят, но боли не было: нервишки-то, хе-хе, под алкогольной анестезией!

И обо что это я…

Я машинально шагнул назад. Мир, который доселе вращался в каком-то черном водовороте, начал медленно проясняться.

Памятник. Вот только кому? Вчера еще помнил, а сегодня – как отрезало. Это все она, та, что на березовых почках… Боже мой, у березы что, есть почки? А печень? Легкие? Сердце?.. Я потряс головой. Стоп. На березовых почках – это было вначале. Потом пришла медовая, потом я ушел блевать в туалет, потом была та, что на клюкве… О-о-ой! Вот уж шмурдяк так шмурдяк! Какая там клюква, анилиновые краски плюс этиловый спирт! Потом… Не помню! Не помню! Боже, никогда больше не стану пить, никогда!

Подавив приступ тошноты, я оперся о постамент из черного полированного гранита. Медленно оглянулся по сторонам…

ТАК, СТОП, А ГДЕ КОЛЯ???

Нет Коли!!!

Я в панике завертел головой. Снова затошнило. Подожди, соберись с мыслями. В первую очередь, КТО ТАКОЙ КОЛЯ???

Мои руки заскользили по гладкой поверхности, я подступил ближе и оперся о постамент всем телом. Главное – не садиться, иначе до утра не встану – засну.

Ой, как же туго я соображаю!.. Минуты три я пыхтел, вспоминая перипетии вечера. Наконец, вспомнил: Коля – это случайный собутыльник, с которым мы кочевали из бара в бар, причем я – широкая душа! – поил его за свой счет! Вот так. В кошельке теперь, надо полагать, ветер свищет. Ну и поделом! Правильно! Так тебе и надо! А Коля, наверное, отстал по дороге…

Ладно, с Колей разобрались, теперь бы разобраться с дорогой домой. Итак, я стою на площади Согласия – даже в нашем маленьком городке в глубинке России есть своя площадь Согласия, значит, мой дом – в десяти минутах ходьбы… Трезвой ходьбы. Мне же добираться минимум полчаса.

Вот передохну еще маленько и пойду…

Черт, кому же памятник? Я сощурился, пытаясь различить надпись на приверченной к постаменту табличке. Буквы расплывались, перед глазами все еще слишком много тумана.

– Та… Ба… Батька Махно? – Нет, не может быть! Хотя почему не может? Нынче смутное время, потеря этих, как же… нравственных ориентиров, пересмотр истории… Этот, как его… ревизионизм! СССР хают все кому не лень, и вообще…