Пропала женщина (сборник)
Шрифт:
— Именно, — подтвердил Шелли. — Кстати, док, могу я попросить у вас сигарету?
Янгстон развел руками:
— Извините, не курю. Никогда не имел такой привычки.
На секунду-другую он погрузился в молчание, затем спросил:
— А что говорит водитель такси?
— Мы ищем его, — ответил Шелли. — Но мне интересны ваши соображения. Что, по-вашему, произошло прошлой ночью?
Вопрос был не настолько прост, чтобы задавать его ранним утром. Янгстон, сдвинув брови, задумался.
— Вы сказали, что Трейси в это
— Ночная смена длится с пяти сорока пяти до двух сорока пяти. Каждый вечер в десять, пользуясь перерывом на кофе, он звонит жене — убедиться, что с ней все в порядке.
Янгстон взял из рук Шелли пузырек с таблетками и вновь принялся изучать наклеенный рецепт.
— Поскольку я врач, — медленно произнес он, — мысли мои, возможно, идут по стереотипу. Не могло ли быть так, что некто, приехавший на такси, сообщил миссис Трейси, будто на работе ее муж получил травму?
— Вполне вероятно, — согласился Шелли. — Но зачем ему так поступать?
— Потому, что она была очень красивой женщиной, — предположил доктор.
— В пузырьке именно то, что обозначено на рецепте?
Словами Янгстон не ответил. Вместо этого он направился к своей картотеке. Спустя несколько минут он вернулся с информацией. Линда Трейси обращалась к нему десятого июля с жалобами на нервное расстройство и бессонницу. Он выписал ей успокоительное, шестьдесят таблеток, дав указание не принимать более двух сразу.
— Как, по-вашему, доктор, сколько таблеток в этом пузырьке? — спросил Шелли.
Янгстон поправил очки.
— Не буду гадать, — сказал он. — Я спрошу лучше вас. Сколько, сержант?
— Двадцать восемь, — ответил Шелли. — Значит, использовано лишь тридцать две таблетки, что составляет шестнадцать дней, а упаковка…
— Обычное дело, — сказал Янгстон. — Пациенты не всегда следуют указаниям врача.
— …рассчитана на три месяца, — подытожил Шелли. — После того как был выписан этот рецепт, приходила ли миссис Трейси снова?
— Нет, — сказал Янгстон. — Если бы она приходила, это было бы зафиксировано в ее медицинской карге.
— Приходя к вам, она была одна?
Янгстон заколебался.
— Нет, — сказал он задумчиво. — С ней был Трейси. Фактически это он заставил ее прийти. Он всегда о ней очень заботился.
— Как им была воспринята потеря ребенка?
— Я бы не сказал, что слишком болезненно. Его больше беспокоило самочувствие миссис Трейси. Он относился к Линде скорее отечески. — Янгстон смолк, а затем добавил: — Я бы назвал это чувством собственника.
— Миссис Трейси отвечала мужу взаимностью?
Янгстон криво улыбнулся.
— На отеческие-то чувства?
— Вы понимаете, что я имею в виду? Она любила его?
— Вопрос сложный, сержант.
— Но необходимый, доктор. В течение нескольких месяцев вы достаточно близко общались с этой женщиной; ближе, чем кто-либо другой. Во многих отношениях знали ее лучше, чем муж. Производила ли она впечатление счастливой женщины?
— Беременная женщина, сержант, бывает всякой. Радостной, вздорной, испуганной…
— Я хочу напомнить вам, доктор, что в течение шестнадцати вечеров, последовательно или вразбивку, Линда Трейси принимала выписанное ей снотворное и, вероятно, отправлялась спать. Однако Трейси утверждает, что ежевечерне звонил жене в десять, именно перед тем, как, приняв таблетки, она отправлялась в постель. Кто-то из них явно лгал, доктор: или Честер Трейси мне, или Линда Трейси своему мужу. Поэтому-то я вас и спросил, любила ли своего мужа женщина, которая исчезла прошлой ночью.
Янгстон не был человеком наивным. Люди женились и выходили замуж по разным причинам, случалось, и по любви. Он долго взвешивал, прежде чем дать ответ.
— Я не берусь ответить на этот вопрос.
— Не можете или не хотите, доктор?
— Не хочу вступать в область догадок, сержант. Вам нужны факты, не правда ли? Спросите меня о чем-либо, что я мог бы документально подтвердить, и я с удовольствием отвечу.
В глазах его была твердость. Разговор вступал в полосу догадок, предположений или просто сплетен, но Янгстон был не из тех, кто бы на это пошел. Он замолчал, и заставить его изменить себе было нельзя. Шелли понимал безрезультатность дальнейших усилий.
— Всего один вопрос, — сказал он, поднимаясь. — Каково было общее состояние здоровья миссис Трейси, помимо нервозности, когда она нанесла вам последний визит?
— Физически — отменное, — ответил Янгстон.
— Благодарю, доктор. Если вам припомнится что-нибудь еще для нас полезное, подкрепленное фактами, разумеется, — мое имя Шелли. Майк Шелли. Со мной можно связаться в полицейском управлении.
Двадцать восемь таблеток в пузырьке и засохшая грязь на расхожих туфлях. Эти слова как бы позвякивали у Шелли в голове. Он продолжал поиски Линды Трейси, само собой, не в этой небольшой комнате управления, куда снова заявился ее супруг, умоляющий хоть что-нибудь предпринять.
— Неужели вы не нашли еще водителя такси? Боже мой, уже двенадцать часов, как моя жена исчезла!
— Мы вычислили таксомоторную компанию, мистер Трейси. Это одна из крупных компаний, и поиски необходимого путевого листа отняли много времени. Водителем был человек по имени Берендо, Дон Берендо.
— Что он говорит?
— Сегодня он отдыхает. Мы послали за ним двух парней.
— Да, да. Но когда вы наконец найдете Линду? Боже мой!
Шелли чувствовал, что уже не в силах переносить Честера Трейси. Приятней было задавать вопросы человеку по имени Лео Манфред, обладавшему большей выдержкой, который был на полголовы выше Трейси, поджарому, но сильному. Бросались в глаза его черные кудрявые волосы и белые зубы, которые он охотно демонстрировал собеседнику.