Пропащее лето
Шрифт:
Музыка между тем играла, мелькание деревьев и перестук колес ее усыпляли, и она, как человек, честно выполнивший свой долг и заслуживший отдых, спокойно заснула.
Поезд по графику бежал по рельсам, Марина то спала, то читала, то слушала музыку. Ликование в душе сменилось здоровым любопытством того, что ее ждет впереди. В купе так никого и не подселили, в чем Марина усмотрела "зеленую волну", обещающую приятный отдых.
На вокзале в Симферополе Марину встретил обещанный Ваня на черной "Волге" и без лишних разговоров довез ее до подъезда обычной пятиэтажки в Алуште, где он так же немногословно, без какой-либо просьбы со стороны Марины, поднял на пятый этаж ее дорожную сумку и короб с подарками. Короб через пару минут он внес в квартиру, соседнюю с той, где ей предстояло жить ближайшие несколько дней, а сумку привычно занес в соседнюю стандартную однушку с балконом, к сожалению, не в сторону моря. Оставив Марине ключи от квартиры и перечислив все вполне необременительные требования к новой "жилице",
Марина не спеша осмотрела свое временное "владение", переоделась и вышла за продуктами. Купив фруктов, овощей и сыра, она вернулась в дом, перекусила и легла спать. Проснувшись поздно вечером, она попила чай, послушала плейер, так как телевизора в квартире не было, и снова легла спать.
Отлично выспавшись более чем за двенадцать часов, Марина легко позавтракала и, взяв в сумочку из фальшивой соломки все для купания, легкий детектив и кошелек, вышла из дома.
Улица круто спускалась к морю. Внизу был парк, городской пляж, набережная с кучей местных достопримечательностей в виде открытых кафе, шашлычных, игровых залов для детей и взрослых, небольшого автодрома и мелких рынков, - продуктового и сувенирного, - и много всего прочего, на что Марина уже не обращала внимания. Она с удовольствием задержалась в ряду сувениров, где ее восхитили милые "штучки" из ракушек, камешков, засушенных морских коньков и морских звездочек. Ее не смущал ни дешевый материал, ни простенькая композиция сувенирного "произведения". Ей всегда нравились вещи, в которые человек вкладывал свою фантазию, свое видение мира, свое понимание красоты. Подумав, она выбрала кошелек, вернее, футляр для мобильного, выполненный из деревянных бусинок светлого и темного цвета на такой же деревянной цепочке.
Миновав несколько пляжей, более или менее благоустроенных, она подошла к дальнему пляжу какого-то местного санатория или дома отдыха. Спросив юношу на входе о цене, она решила, что это для нее вполне приемлемо, и, заплатив за входной билет, отправилась искать на неприятном галечном пляже свободное место. Под бетонным навесом, тянувшемся над пляжем, в два ряда стояли деревянные топчаны - лежаки, на одном из которых Марина и устроилась. Оставив на лежаке вещи, она подошла к морю и мысленно с ним поздоровалась. Море в ответ ласково лизнуло ее ноги, и она присела, чтобы потрепать его мягкий загривок. Прозрачная у берега волна ответила теплом и, шурша о гальку, стала заманивать на глубину. Марина радостно улыбнулась морю и смело зашла в воду по пояс. Быстро дважды присев, чтобы все тело привыкло к воде, она поплыла. Сделав несколько взмахов, она остановилась и стала крутиться вокруг своей оси. Взмах правой - и она на спине, взмах левой - и она снова на животе. Покрутившись так и почувствовав себя "одной крови" с морем, она поплыла к берегу. С трудом выбираясь на пляж, покрытый галькой, она все же успела заметить, что за ней с интересом наблюдает загорелый молодой мужчина с копной непослушных черных волос. Подтянувшись "в струну" и стараясь не хромать на острой гальке, Марина с облегчением добралась до своего лежака и, прежде чем сесть спиной к мужчине, исподтишка глянула в его сторону. Точно, мужчина не отводил от нее глаз. Она, слегка покрасовавшись, промокнула тело полотенцем и легла на лежак, предварительно надев темные очки.
Море релаксирующе шуршало, капельки воды подсыхали, щекоча руки и ноги, тело приятно нагревалось, и Марина отдалась ласковым лучам, по которым соскучилась за долгие годы своей разорванной в клочья и "перестроенной" жизни...
Изрядно нагревшись, она села на лежаке, распустила длинные, прямые, почти черные волосы, встряхнула головой, давая волосам рассыпаться по плечам, потом вновь собрала их в пучок, заколола, чтобы они не намокли в соленой воде, и осторожно ступая, пошла купаться. Вода у берега, взбитая десятками ног, уже не была такой прозрачной, как утром, но все также ласково приняла Марину в свои объятия. На этот раз Марина доплыла до волнореза, посидела на нем, отдыхая и болтая в воде ногами, а затем, не спеша отправилась в обратный путь. Дорогу ей то и дело преграждали то детишки на маленьких прозрачных матрасах с веселыми бабочками на изголовье, то другие пловцы, то длинный желтый надувной "банан", который оседлали несколько наездников. В море было шумно, и долго плавать не хотелось. Выходя на берег, Марина поискала глазами мужчину, который наблюдал за ней раньше, и увидела его, стоящего под солнцем и подсыхающего после заплыва.
Роста он был высокого. Крепкое мускулистое тело было, как будто, даже чуть вытянуто сверх меры. Волосы с мокрыми от воды сосульками были похожи на львиную гриву, обрамляющую удлиненное смуглое лицо с прямым носом и капризно очерченными крупными чувственными губами, слегка белесоватыми, как у негроидов. Глаза, не прикрытые очками, насмешливо улыбались, поблескивая темно-карими искорками. Дойдя до его глаз, Марина смутилась, осознав, что мужчина давно за ней наблюдает. Она, не поднимая на него глаз, дошла до своего лежака, села, отгородилась от всего мира большой пляжной шляпой из настоящей соломки, надела темные очки и стала глядеть вдаль, на море. Интересующий ее мужчина остался позади, за пределами ее шляпки. Посидев немного, она почувствовала, что проголодалась, и стала собираться, чтобы подыскать поблизости какую-нибудь подходящую кафешку, где можно было бы пообедать.
Выходя с территории пляжа, она заметила, что мужчины нигде не было.
Пройдя совсем немного, она увидела подходящее кафе с приличным меню и небольшой очередью. Удивившись приличному вкусу первого и второго блюда, она решила, что можно остановить свой выбор на этом кафе. У выхода из кафе пожилая женщина продавала свежий инжир, о котором у Марины были самые вкусные воспоминания, и она с удовольствием позволила себе один крупный сиреневатый плод, наполненный сотнями сладких зернышек и мякотью, мякотью, которая одна могла заменить тысячу поцелуев.
А между тем солнце распалилось не на шутку, и Марина вернулась через набережную назад, к парку, в котором, как на Арбате, сидели художники, катались на велосипедах детки и слышался плеск воды и детский восторженный визг и хохот. Марина села на скамейку, глубоко вдохнула легкий и ароматный южный воздух и погрузилась в чтение веселого детектива.
Часа через два ей читать надоело. Она понаблюдала за работой художников, потом подошла к аквапарку, где по веселенькому синенькому лоточку детки с шумом скатывались вниз, в бассейн. Заглянув в одно из кафе, она легко перекусила, глядя на море сквозь увитую искусственной зеленью деревянную ажурную решетку. Потом, вздохнув, пошла на набережную, изрядно преобразившеюся к вечеру.
На набережной там и здесь появились импровизированные эстрады, на одной из которых веселый клоун показывал простенькие трюки, а в перерыве между ними фотографировался с малышами и их родителями. На другой традиционное лицо "кавказской национальности" приглашал всех желающих сфотографироваться с живой и кусачей обезьянкой, которая детей не столько привлекала и развлекала, сколько отпугивала, за что и получала от хозяина цепочкой, на которой ей вовсе не хотелось сидеть.
Третья эстрада сразу привлекла внимание Марины. На ней в экзотических нарядах индейцев средней и южной Америки выступали этнические музыканты с плоскими желтоватыми лицами, большими, чуть раскосыми глазами и кряжистыми фигурами. Их грубоватый, яркий, словно ярмарочный, вид резко контрастировал с удивительно нежной, завораживающей музыкой, похожей то на медленное движение большой широкой реки, то на быстрый бег горного ручейка, над которым зигзагами вьются стрекозы и пролетают мелкие голосистые птички. Их инструменты отдаленно напоминали знакомую русскую балалайку, свирель... Но самыми удивительными были струнные, звучавшие нежнее арфы, и небольшая замкнутая трубка, внутри которой пересыпалось зерно или песок, отчего каждое движение этого инструмента отзывалось то звуком моря, то шорохом прибоя, то отдаленными раскатами затихающего грома... Марина остановилась, не в силах оторваться от удивительно чистой, живой музыки, звучащей, казалось, из далекого детства, от чего на глаза у нее невольно навернулись слезы.
Очнувшись от концерта, который продолжался часа полтора, Марина заметила, что стемнело, и пошла дальше по набережной к освещенным электрическим светом ларькам с сувенирами. Она шла вдоль длинного ряда столиков, останавливалась, что-то разглядывала, что-то присматривала на сувениры знакомым.
Еще через два часа площадь набережной начала постепенно опустошаться - одни шли в рестораны, расположенные здесь же, на набережной; другие уходили к морю, чтобы поглазеть на яркую лунную дорожку; третьи, уставшие от дневных впечатлений, пошли спать. К этим третьим относилась и Марина.
Вечером, засыпая, она слушала удивительную музыку Анд, кассету которой купила после концерта. Музыка уносила ее в какое-то далекое-далекое и светлое прошлое, которое, казалось, было тщательно спрятано в ее генетической памяти...
Наутро отдохнувшая Марина впервые подумала о том, что скучновато все-таки отдыхать в этом сказочном краю одной...
На пляже она заняла лежак поближе к морю, к морским брызгам, которые очищали ее загаженные городским смогом легкие и давали ощущение, что она не вдыхает, а просто пьет этот целебный воздух, возвращающей ей утраченные от бесконечной борьбы за выживание годы жизни. Она любовалась морем, немного опасаясь появившихся на горизонте тонких белых стерженьков смерчей. Фильм-страшилку про смерчи-гиганты она видела по телевизору, и этот фильм вызвал у нее почти ужас. Один стерженек медленно двигался в сторону берега, куда-то на несколько километров правее того места, где находился пляж. Остальные неожиданно распались далеко в море. Пристальное наблюдение за смерчами отвлекло Марину от настоящего и от людей вокруг нее. А тем временем пляж заполнялся отдыхающими, успевшими позавтракать в санатории или доме отдыха. Марина оглянулась и подивилась тому, как много полных и просто коровистых дамочек лежало, сидело и бродило по пляжу вокруг нее. Такое окружение вовсе не походило на гламурные пляжи с гламурными девочками из современных гламурных клипов и фильмов. На минуту ей показалось, что она, как в детстве, лежит на знакомом ей одесском пляже, переполненном сочными одесситками. То ли все "гламурные" рванули на курорты дальнего зарубежья, то ли создатели фильмов явно пытались формировать свой, круто оторванный от реальности мир.