Пропащие девицы
Шрифт:
– Черт, ладно! – она снова улыбнулась. Обаяние Джареда действовало на нее, как валерьянка на кошку. – Схожу вечером в кино, раз уж вы хотите побыть наедине.
Чайник вскипел, и Робин поставила перед Джеем чашку, на которой был изображен один из персонажей South Park.
– Я в ванную, – Робин убрала за ухо выбившуюся из хвоста прядь. – Кстати, ты можешь допить чай и сходить в магазин, пока я буду там отмокать. В интернете уже пишут, что мы встречаемся. Не хочу, чтобы нас сфоткали папарацци и поженили к вечеру.
– Как скажешь, – Лето пожал плечами. – А ключ от двери мне где взять?
– На тумбочке валяется,
– Надеюсь, ты хорошо поняла?.. – Джек Уайт наклонился к испуганной помощнице Патриции Бэйтман, которая вжалась в свое кресло. – Если в кабинет к мисс Бэйтман войдет кто-то, кроме меня, завтра на твоем месте будет сидеть другой человек. А ты до конца жизни будешь мыть сортиры в придорожных забегаловках.
Манро активно закивала головой и тихонько ответила:
– Да… Да, мистер Уайт, я все поняла. Если кто-то придет, я скажу, что у мисс Бэйтман совещание.
Джек угрожающе посмотрел на секретаршу и улыбнулся. От его улыбки у несчастной Манро чуть не началась истерика. Этот мужчина здорово ее напугал, ворвавшись в офис и обложив ругательствами ее и еще пару человек, которые тут же предпочли удалиться, предоставив Манро самой разгребать все это дерьмо.
– Вот и отлично, – сухо произнес Джек. – У меня и мисс Бэйтман действительно будет совещание.
С этими словами он скрылся за дверью кабинета Патриции.
Она стояла перед ним в красивом бардовом платье и выглядела такой удивленной.
– Не ожидала меня увидеть так скоро? – Джек за несколько шагов сократил расстояние между ними. Ее духи. Так и не сменила любимый парфюм.
– Что ты… – Патти не успела закончить фразу. Ладонь Джека заткнула ей рот гораздо быстрее.
Несколько мгновений, и все ее записи вместе с ручками, карандашами и офисным телефоном полетели на пол. Смахнув все одним резким движением руки, Джек прижал Патти к краю стола и тихо произнес:
– Если ты будешь орать, я сверну тебе шею, как гребаному цыпленку!..
Блестящие голубые глаза девушки наполнились слезами. Но эти слезы не могли утолить его жажду. Джеку нужна была совсем другая ее влажность.
Подхватив Патти, он усадил ее на стол. Прикосновения хуже раскаленного железа. Его жадные и торопливые руки гладили ее ноги и бедра. Пальцы грубо смыкались на нежной коже, точно тавруя ее. Выше. Дыхание Джека так близко. Его губы так близко. Поцелуев не будет. Слишком много ненависти в нем, но в ней ее больше. Ненависти Патриции хватит, чтобы убить его. Но не сегодня. Сегодня она беспомощна и почти пьяна от запаха его кожи и грубых ласк. Его руки повсюду. Это страх. Пуговицы на платье с треском оборвались и упали на пол. Он содрал с плеч девушки лиф и улыбнулся. Это безумие. В его глазах она теперь ничто. Обнажена и безоружна. Один на один со своим главным врагом.
Когда он начал поглаживать ее грудь, Бэйтман зажмурилась и крепко, почти со всей силой вцепилась в края своего рабочего стола.
Джек развел ее ноги в разные стороны и задрал вверх юбку платья. Он так нетерпелив. И, кажется, это всегда у него было. Сдвигая в сторону черное кружевное белье, Джек почти стонал от возбуждения. Приспустив брюки, он несколько раз провел рукой по своему члену и притянул Патти на самый край, еще ближе к себе. Но на краю были они оба.
Бэйтман пыталась сопротивляться, но Уайт лишь еще сильнее
– Хватит дергаться, шлюха!.. – хватая девушку за подбородок, хрипло прошептал Джек.
– Я ненавижу тебя!.. – бросила в ответ Патти, также шепотом перед тем, как почувствовать внизу резкую боль.
Еле сдерживая себя от крика, девушка закусила губу. Он хотел быть внутри. Снова и снова.
– Какая же ты узкая… – раздалось над самым ее ухом.
Слишком сложно устоять. Теперь, когда Джек трахал ее. Он никогда не занимался любовью. Он не знал, что такое любовь. Он мог только дергаться внутри нее, сильнее сжимая соски Патти между своих пальцев. Ему было так хорошо. На какой-то миг желание поцеловать ее в приоткрытые губы стало таким сильным, что хотелось закричать. Ненависть сильнее. Каждое его движение, как наказание за обиду. Она становилась влажной и податливой гораздо быстрее, чем Джек поддался и горячо поцеловал Патти, чувствуя, как в этот момент она обняла его ногами.
Ей хотелось, чтобы он был еще глубже. Чтобы его член порвал ей внутренности, может быть, тогда она наконец смогла бы сдохнуть и забыть все это. Забыть то, что вспомнила теперь, когда его губы лишили ее последней надежды на спасение. Когда-то давно он уже трахал ее вот так. Грубо и грязно, усадив на капот своей драгоценной «теслы». От этих воспоминаний становилось трудно дышать. Патти начала подаваться бедрами навстречу его движениям и стонать, чувствуя, что сама сейчас кончит, опередив Джека, который продолжал яростно долбить ее обмякшее тело.
Его самый идеальный в мире хрен. Его огромные сильные руки. Капельки пота на его лице… Бэйтман ненавидела все это. Она почти любила. Слезы катились из ее глаз, и Джек притягивал ее лицо ближе, хватая рукой за шею. Он выскользнул из ее горячего лона и рывком стащил Патти вниз со стола. Девушка беспомощно упала на колени. Надрачивая себя, Джек подошел ближе и, больно дергая Бэйтман за волосы, заставил смотреть.
– Открой рот!.. – его приказы всегда должны исполняться.
Патриция пыталась отползти в сторону, но Джек лишь рывком вернул ее назад и, приподняв за волосы голову девушки, кончил прямо на лицо. Патти тихонько заскулила, чувствуя, как по ее подбородку теплая сперма Уайта скатывалась ниже, падая на грудь. От удовольствия мужчина издал глухой стон и, наконец, отпустил Патрицию, чувствуя, что теперь ему противно даже смотреть на эту женщину. Растрепанная и влажная. На лице тушь. Вздрагивая от рыданий, Патти обхватила себя руками и начала тихонько что-то бормотать. На мгновенье Джеком овладел ужас. Показалось, что она помешалась за несколько секунд, но, когда Бэйтман подняла голову и с ненавистью посмотрела на него, все изменилось. Он снова был готов растерзать свою жертву.
Натягивая брюки, Джек поправил рубашку и направился к двери. Затем оглянулся на девушку и сухо произнес:
– Я заплачу за это платье, или куплю тебе новое. Не плачь, Патриция Бэйтман.
Когда дверь за ним захлопнулась, с губ Патти сорвался приглушенный, полный отчаяния вопль. Ей хотелось, чтобы эта дверь захлопнулась навечно, отрезала ее не только от мудака Уайта, как же она сейчас его ненавидела, как никогда в жизни, но и от всего мира. Она просто не могла себя заставить смотреть в глаза подчиненным, вообще кого-то подчинять. Кто? Патриция блядь Бэйтман, которую отымели, как отребье.