Пропащие Души
Шрифт:
– Телестудия, конечно.
– Неверный ответ, – бесстрастно оценила Люси. – К тому же глупый. Вы давно сами решаете, чем заняться.
– Тогда к чему вопрос?
– Но не в этот раз. Итак?
После затяжной паузы Михей нехотя произнёс:
– Слышали вы про Комитет?
– А-а!..
– Что?
– Сегодня к нам уже наведывались оттуда.
– Кто?
– Это ваш первый выстрел?
– Господи, конечно, нет!..
– Ну, так и не стреляйте вхолостую.
Глубоко вздохнув, Несторов спросил:
– Что вы знаете про детские дома?
– Всё, что есть в архивах полиции, – ответила Люси. – Включая сведения, поступившие после закрытия следствия. И даже то, что вы пытались вымарать оттуда, наняв кого-то из диких хакеров.
– Это всё, надеюсь?
– Нет, – честно продолжила она. – Нам известно, что стало с девочкой, родившейся от Улии Ветровой, и где она теперь.
– Так она выжила?
– Увы, – улыбнулась ведьма. – Мне нечем вас порадовать.
– Милая, лучше не шути со мной сейчас, – выцедил Михей с внезапной угрозой. – Ты ещё не всё знаешь про мою репутацию!..
– Про вашу истинную суть, хотите сказать? Репутация – это всё же иное. А что, вашим «друзьям» известно больше?
– Тебе-то какое дело?
– Сейчас моя очередь спрашивать.
– А иди ты со своими играми!..
– Что ж вы так расстроились, сударь? Мы лишь начали забаву.
– Где девчонка, ну? Говори по-хорошему…
– А иначе станет, как с её мамой? – осведомилась она. – Даже любопытно, знаете ли. Что вытворяли вы с этими крохами? На телах – никаких особенных повреждений. Ну, не считая, конечно… Или с серьёзными повреждениями попросту не возвращались? Вы их сжигали, да?
– Замолчи!
Несторов вскочил, тяжело дыша. Сейчас он действительно выглядел опасным. Сквозь сытую ряху и заплывшую фигуру словно бы проступил совсем иной зверь, смертельно опасный обычному человеку, тем более женщине. Но не такой ведьме, как Люси, давно умевшей управляться с подобными хищниками.
В этот миг дверь гостиной распахнулась и на пороге возникла Уля. До ночи ещё было далеко, но ей и не требовалось: хватило здешней атмосферы, насыщенной магией до предела, чтобы её дар развернулся во всю мощь. Может, для этого Уля и пробиралась в Город. А ещё для того, чтобы встретиться с отцом.
И вот теперь Михей испугался девочки. Не потому, что узнал её, – лицо той малышки, слишком рано сделавшейся матерью, давно выветрилось из его памяти. Но сейчас Уля выглядела жутко: напряжённая, затверделая в ожившую статую, с заиндевевшим лицом, – а с её приходом в комнате стал сгущаться сумрак, в котором маленькая ведьма казалась сгустком ледяного сияния. Не девочка – воплощённый Рок… рука, дотянувшаяся до обидчика с того света. А рядом с ней вкрадчиво ступал бывший котёнок – потемнелый, раздавшийся в небольшую пантеру.
– Кто это? – прошептал Несторов.
– Твоя жертва, – звонко ответила Люси. – И твой судья.
«Твой палач» – следовало бы сказать. Ибо приговор был вынесен сразу после преступления, если не в самый его момент, а вот исполнение поручили другой.
– Этого не было в сценарии, – пробормотал Светлан. – Кто допустил?
– Шутишь, сир? – откликнулась Жанна с восторгом и ужасом. – Ты погляди, что делается!..
Творилось и впрямь странное. Темнота подступала не только к гостиной, на весь район словно бы опускалась тень. И поднимался ветер, невесть откуда нагоняя тучи, чёрные от влаги, искрящиеся разрядами. Через секунды, впервые за много недель, над Городом разразилась гроза, холодными струями сгоняя визжащих дев с крышных пляжей. Конечно, ведьмы больше веселились, чем всполошились всерьёз, да и бежать было недалеко – не в лесу же. Но кто опытней понимал: столь бурное начало не предвещает хорошего. И даже град, сыпанувший следом за дождём, вовсе не походил на гвоздь нынешней программы. Стихии, нежданно спущенные с цепей, пока лишь пробовали силы.
Без спешки и суеты, неизбежная как судьба, Уля надвигалась на Несторова, и в его глазах вроде бы стало проступать узнавание. Конечно, не раскаяние – тёмные души тем и замечательны, что ни в чём себя не винят. Но свои главные деяния они запоминают намертво, а время от времени, когда мрак захлёстывает их целиком, из глубин всплывают подробности.
Медленно Михей улыбнулся, взирая на дочь уже с нежностью, как на лакомое блюдо. А та подходила к нему всё ближе. Внезапно её зверь прыгнул, единым скачком покрыв оставшиеся метры, врезался Несторову в грудь… и будто провалился внутрь него, сгинув с глаз. В тот же миг посреди комнаты распахнулась дыра, словно бы взбух тёмный взрыв.
Гостиная вдруг сделалась громадной как долина. Стены и потолок уехали в невообразимые дали, а следом разлетелись по сторонам все предметы, включая камеры наблюдения. Люси тоже унесло настолько далеко, что едва можно было видеть. Зато Уля, безвольно разбросав конечности в звезду, плыла по воздуху невдалеке от центра, плавно соскальзывая в чудовищную воронку, – словно использованная деталь, сметаемая аккуратистом-мастером по завершению работы.
Вот тут зрители растерялись… точнее оцепенели, придавленные бессилием. Никто не смог бы сейчас помочь Уле – просто не успел бы. Даже Люси, тотчас рванувшаяся ей на помощь из своего далека, безнадёжно опаздывала.
– Дьявол! – в отчаянии рявкнул Светлан, подавшись к экрану.
И вдруг очутился рядом с Улей, словно бы тот, кого он так неосторожно помянул, откликнулся на зов. Не раздумывая, ухватился за девочку и со всей своей богатырской мощью потянул к себе. Но та вдруг сделалась тяжёлой, точно статуя Родины-матери. Остановить её скольжение Светлан сумел, а вот вытащить… Похоже, наконец он встретился с равным противником, если не с более сильным, – кем бы тот ни был… или чем. Скажем, Роком, да?
Мышцы вспучились, раздирая рубаху, жилы взбухли, проступая сквозь кожу жутким узором, в глазах потемнело. Секунды тянулись здесь мучительно медленно – намного дольше, чем Светлан умел тормозить время. Перед затуманенным взором мелькали картины и целые сцены, похожие на обрывки сна или на откровения, – словно, подобравшись настолько близко к Подвалу, он уже видел, какие блюда готовятся на тамошней кухне. Или всё происходило на самом деле? Кажется, куда-то волокли Несторова, но кто прихватил его – не понять. Мелькнул Грифон, и вовсе неуместный тут, а занимался он неожиданным. Пару раз возникал Гюшест.