Пропасть

Пасмурное небо с утра не обещало ничего хорошего. Дождь не переставал лить целую ночь. И теперь деревья с облетевшей листвой грустно глядели на себя в огромные уличные лужи. Все живое изнывало от непогоды. Во дворе не было ни души, кроме, одиноко сидящего на скамейке, парня лет двадцати пяти.

Никита (так звали этого молодого человека) должен был встретиться со своей любимой женщиной через час, а пока сидел и размышлял о жизни, мысленно обращаясь к самому себе: "Сегодня Вы, дорогой мой, собирались в университет, а вместо этого опять встречаетесь с Анютой. Она, конечно, умнейшая из женщин, и возможно вы проведете время очень концептуально, но как же ваши многочисленные

долги?" Не придумав в ответ никакого оправдания, он стал прорабатывать в уме несколько вариантов, как удержаться и не вылететь из Универа. Небо опять нахмурилось, и косой ливень зачастил по тротуару, прыгая по мостовой и барабаня по крыше, только что появившегося из-за угла, старого BMW. Машина была грязно-темного синего цвета, такого же, как все вокруг: небо, тротуары, дома и Никитина старая поношенная куртка. Молодой человек разглядел, что за рулем сидела красивая блондинка с нежными зелеными глазами, которые сразу притягивали к себе внимание, и решил, что может рассчитывать хотя бы на временное убежище от этого всемирного потопа. Таким образом, через несколько минут Никита уже обозревал Малый проспект сквозь запотевшие стекла авто.

— Слоник, неужели это действительно ты? Ты купила себе машину?! Расскажи, как твоя учеба? Как жизнь вообще? — вопросам, которые задавал молодой человек, не было конца. Хозяйка машины оказалась его близкой знакомой, с которой он не виделся уже год. Девушку звали Дина. — Ты прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда. Я так соскучился. Может у тебя найдется время для меня? У меня самого его нет, но ради тебя я готов отложить даже самые важные дела.

— Никита, я тоже очень рада тебя видеть, но вряд ли я смогу выбраться сегодня.

— Серьезно?

— Ну хорошо, я попробую позвонить. Подожди меня здесь, я сейчас приду.

Дина выскочила из машины и вбежала в свою парадную. Поднявшись в квартиру, она не стала никуда звонить, а подошла к окну и выглянула на улицу, где стояло ее BMW. На столике кем-то была оставлена почти что пустая пачка "L&M", Дина взяла сигарету, но вместо того, чтобы закурить, крепко задумалась:

"Все началось с той вечеринки, которую устраивала моя подружка Анька, по поводу окончания зимней сессии. Тогда я думала, что была приглашена туда случайно. Было шумно и весело, но я чувствовала себя неуютно, поскольку кроме Анькиного молодого человека Никиты никого не знала. Ее друг тоже не совсем вписывался в ту компанию: он не увлекался ни роком, ни рэйвом, ни рэпом; не пил, не курил и не старался показать всем своим видом, какой он крутой, а наоборот, был очень галантен и мил со всеми. Моя подружка, тонкая, как тростиночка, элегантно одетая, была просто восхитительна. Аня весь вечер была занята какими-то своими делами, так что роль хозяйки скорее выполнял Никита. Его большие, пушистые, мудрые глаза внимательно следили, чтобы все было в порядке: ничего не разбито и не сломано, как в прошлый раз. У Никиты были очень красивые руки. Наверное, такие бывают только у врачей. Он мог бы быть привлекательным мужчиной, если бы его не портила полнота. Пожалуй, Никитку можно было назвать даже толстым. Тогда я подумала, что он Ане совсем не пара: какой-то слишком мягкотелый и неуклюжий. Через несколько часов почти все ушли, остались самые стойкие и среди них — я.

Когда все устали до такой степени, что еле держались на ногах, Никита предложил мне уединиться и хоть немного поспать. Оказалось, что у Ани есть еще комната родителей, куда вход посторонним был строго запрещен. Там то мы и спрятались от остальных. Бухнулись на кровать, но не заснули, а, наоборот, разговаривали до самого утра. Единственное, мне было странно, почему Никита провел эту ночь со мной, а не с любимой подружкой Анечкой. Но тогда я решила оставить этот вопрос при себе. После вечеринки я и Никита стали встречаться почти каждый день, ходили много пешком и разговаривали. В какой-то момент наши отношения перестали быть дружескими. Дни мы стали проводить философично, а ночи — концептуально.

Я наслаждалась нашим общением и боялась что-либо испортить, а когда выяснить отношения нам все-таки пришлось, оказалось невероятное: он никогда не думал расставаться с Аней и вообще что-либо менять.

— Ты не на вторых ролях, а просто другая и ничем не хуже Анечки. Все люди такие, какие они есть, не плохие и не хорошие, и это прекрасно! — говорил Никита.

Я не могла этого понять и была в шоке. А тут еще позвонила Анечка и сказала, что она с самого начала знала обо всем:

— Динка, твой приход ко мне не был случайностью. Как мы хотели так все и вышло. Теперь Никита с тобой счастлив, ты с ним тоже, а поскольку мы составляем с ним одно целое, то счастлива и я. Только ты должна понять, что секс и любовь — разные вещи. Вот и все.

Для меня очень трудно было поверить в искренность ее слов. Какой бред! Я решила, что скоро они расстанутся, и Никита будет только моим. Я доверяла ему, считала, что он знает, что делает. Поэтому, когда он предложил встречу втроем, я согласилась. Так вот случилось, что Никита, Аня и я стали жить вместе: есть, спать, ходить в театр, ездить за город и заниматься любовью. К Аньке я действительно привязалась. Но это была уже не та Аня, которую я знала. Никита научил ее смотреть на мир его глазами. Я же измениться не смогла. Я испытывала к нему сильные чувства, нуждалась в теплоте, а мне предлагали "общение без забот, секс без любви и дружбу без обязательств". Кроме того, я не хотела мириться с тем, что моей подружке отводилась роль возлюбленной, а мне лишь роль любимой сестры. Один раз Аня пошутила:

— Никита, представляешь, если мы обе забеременеем и наши родители встретятся. Динины родичи будут говорить, что их дочь ждет ребенка от Никиты, а мои — что их. Вот будет весело!

Никите эта мысль тогда совсем не понравилась, потому что она налагала на него ответственность и напоминала о действительности. Он же привык поступать наилучшим для себя образом, прикрываясь своими принципами и надуманными идеями. Никита играл и Аней, и мной. Я пыталась сказать об этом своей подруге, но наши споры заканчивались ничем: Аню устраивало настоящее положение дел, а меня нет. С Никитой мы не говорили на эту тему, заключив с подружкой негласный союз, ради нашей любви к нему принимать Никитку таким, какой он есть.

Прошло полтора месяца. Мне казалось, что я схожу с ума. Единственным выходом было расстаться, но сделать этого я не могла. Я стала много пить и курить. В одном из квартирников мне предложили травку, и я не отказалась. Утром я обнаружила себя в ванной в компании незнакомого молодого человека.

Никита, узнав обо всем от Анюты, налетел на меня, как ураган, круша вокруг себя все, словно цунами.

— Ты разрушила ту сказку, которую я создал для тебя, — кричал он, — Зачем ты все портишь? Почему?

— Что тебе не нравится? — притворно удивлялась я. — Ты пренебрег душевной близостью ради дурацкой свободы, возвел на пьедестал некоего идола по имени независимость и заставил нас всех молиться на него. Ты не имеешь никакого права не то что выбирать за меня, но даже влиять на мой выбор, как мне жить. Я специально пользовалась твоими идеями, чтобы показать, насколько они абсурдны. Тебе ведь неприятно, что я была с другим?

— Слоненок, ты маленький глупенький слоненок! — улыбнулся Никита.

— Причем тут слоненок? — не поняла я.

— Помнишь, у Киплинга была замечательная сказка про слоника, который спас птичку. Ты и есть тот самый добрый слоненок. Как ты не можешь понять, что я буду только в том случае счастлив, если ты тоже будешь счастлива. А ты ведешь себя неэстетично, делаешь себе плохо и очень меня этим расстраиваешь.

Я почувствовала, что мне нет и не будет места в его жизни, а только в сказке…

— А ты помнишь, как сказал твой любимый Ричард Бах: "Противоположностью одиночеству является не совместная жизнь, а душевная близость." И хотя я живу с вами, но в то же время я чувствую себя так, как будто я в пустыне."