Пропавшая экспедиция
Шрифт:
– Решительным образом ничего!
– отмахнулся своими бумажками Штиль.
– А чего вы от меня хотели? Где был полковник Офсет год назад, как и в чьей компании отправился в сельву, выходит за рамки порученного мне расследования. Как, к слову, и источники финансирования экспедиции, к которым он прибегнул.
– Но, разве не резонно предположить, что именно бывшие спутники теперь на него охотятся?
– не унимался репортер Observer.
– Такая версия отрабатывается нами в числе прочих, - без особого энтузиазма признал инспектор.
– Из заявления, сделанного вами сразу после перестрелки, следует, что полковника Офсета преследовали как минимум четверо хорошо вооруженных незнакомцев, причем, все они были представителями белой
– И к тому же проявили себя превосходными стрелками!
– вставил язвительный репортер Daily Express.
– Угрохали троих ваших констеблей...
– Да уж, стреляли метко, - подхватил корреспондент Guardian.
– Тем не менее, двое молодчиков отстрелялись. Прибывшими на место происшествия полицейским удалось угрохать их в завязавшейся перестрелке. Вы уже установили личности этих негодяев, инспектор?
– Вообще говоря, при них не было документов, - протянул Шпиль, глядя в пол.
– Поэтому, единственное, что я могу утверждать с определенностью: да, это были представители белой расы...
– А я слышал, что вы дактилоскопировали обоих, и результаты оказались ошеломляющими!
– с плотоядной ухмылкой бросил репортер Observer.
– Откуда вы это взяли?
– недовольно поморщился инспектор. Зал сразу же загудел.
– Почему Скотланд-Ярд утаивает информацию от прессы?!
– выкрикнуло несколько газетчиков практически хором.
– Уверяю вас, ничего подобного у нас и в мыслях нет, - все больше хмурясь, отвечал инспектор.
– Просто данные экспертизы нуждаются в уточнении.
– Это не ответ!
– выкрикнул с места корреспондент из Daily Express.
– Не темните, инспектор, это против правил.
Полицейский метнул в него испепеляющий взгляд.
– Да, - с тяжелым вздохом молвил он.
– Действительно, я вынужден признать, что отпечатки пальцев, снятые у одного из погибших, примерно соответствуют дактилоскопической карте некоего Штыриса, гангстера, совершившего, без малого, семнадцать лет назад, то есть, летом 1910 года, дерзкое ограбление одного из банков в Челси. Тогда Штырис действовал не один, а в составе шайки из пяти громил. К сожалению, бандитам посчастливилось скрыться, застелив троих полицейских и восьмерых посетителей банка. Нам так и не удалось их задержать, хотя полиция установила личности налетчиков. Один из них был опознан как Эрнст Штырис, по происхождению - латыш родом из Курляндской губернии царской России...
– Почему вы сказали, что отпечатки соответствуют примерно?
– поинтересовался наш корреспондент.
– Потому, что папиллярный рисунок кожных покровов преступника, застреленного нами на днях, сильно размыт, - пояснил Штиль.
– Наши криминалисты полагают, этот человек предпринимал попытки свести их, используя раствор едкой щелочи, но, в силу каких-то обстоятельств, не довел задуманное до конца...
– Понятно, - кивнул корреспондент Observer.
– А, по-моему, вы все же уходите от прямого ответа, инспектор!
– подал голос репортер из Daily Express.
– Позвольте вам напомнить, сэр, что в 1910-м следователи Скотланд-Ярда доподлинно установили, что этот самый Штырис, ровно, как и его дружки, были не сосем обычными уголовниками, поскольку принадлежали к так называемому боевому крылу партии социалистов-революционеров, орудовавшей и в Российской империи, и далеко за ее пределами. Эти мерзавцы называли ограбления банков экспроприациями, и на этом основании, считали себя идейными борцами с язвами, характерными для общества, построенного на финансовых спекуляциях и эксплуатации чужого труда...
– Вы прекрасно осведомлены, молодой человек, - насупившись, пробурчал инспектор Штиль.
– Известно также, - ответив полицейскому торжествующей ухмылкой, продолжал репортер, - что Департамент уголовной полиции, совместно с Foreign Office, отправлял соответствующий запрос в адрес
– Вы совершенно правы, - с усталой улыбкой сдался Штиль.
– Да, тогда нам обещали всяческое содействие, но, как оказалось, лишь на словах. К сожалению, Эрнст Штырис не был задержан ни царской охранкой, ни криминальной полицией, хоть, по нашим сведениям, совершив тягчайшие преступления в Лондоне, в том же году преспокойно вернулся в Россию. По всей видимости, как и многие другие одиозные личности из партии эсеров, Штырис пользовался чем-то вроде неприкосновенности благодаря широким связям в самых высоких начальственных сферах. Очень похоже, русские власти заигрывали с террористами, чем это для них обернулось, вам хорошо известно и без меня. Впрочем, попрошу вас, господа, не ссылаться на мое мнение по этому поводу, я не вправе давать подобных оценок политического свойства. Как бы там ни было, террористы из партии эсеров зачастую, действительно слишком легко уходили из полицейских силков...
– Что вы можете сказать о втором дактилоскопированном вами трупе?
– поменял тему репортер из Observer.
– В наших архивах на него ничего нет, - развел руками инспектор.
– Разумеется, кроме участия в покушении на жизнь полковника Офсета и вооруженного отпора, который молодчик дал нашим агентам при задержании. Не забывайте, господа, ведь эти негодяи палили в центре Лондона, как в каком-то тире...
– Уложили семерых наповал и еще пятерых - ранили, - напомнил инспектору корреспондент из Manchester Guardian.
– Да, к моему прискорбию, все это именно так, - признал инспектор и снова вздохнул.
– Подчерк тот же, что и в 1910-м, - вставил представитель Times. Инспектор Штиль испустил новый исполненный страдания вздох.
– Скажите, сэр, появились ли у вас еще какие-нибудь подтверждения в пользу того, что преследовавшие полковника Офсета злоумышленники были русскими? Очевидцы упорно твердят, они разговаривали между собой на русском языке...
– подал голос наш собственный корреспондент. Инспектор с минуту сосредоточенно перебирал бумаги.
– Ну, во-первых, этого нельзя утверждать на сто процентов, - с кислой миной произнес он наконец.
– Я, например, сомневаюсь, будто кто-то из лондонцев, ставших нечаянными очевидцами ожесточенной перестрелки между полицейскими и бандитами, смог бы, когда над головой жужжали пули, отличить русские фразы от фраз, выкрикнутых на сербском, болгарском или даже польском языках. Когда в вас палят из нескольких стволов, и ваша жизнь висит на волоске, вы улепетываете во все лопатки или же ползете на брюхе, что, конечно, много медленнее, зато эффективнее предохраняет от пуль. Оба этих занятия, дамы и господа, не способствуют объективности лингвистического анализа, уж поверьте. Так что, положа руку на сердце, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть вашей гипотезы насчет выходцев из России. Тем более, из РСФСР, поскольку по-русски говорят не одни большевики, но и белоэмигранты, да кто угодно еще! Опять же, если, все же предположить, будто одно из тел принадлежало Эрнсту Штырису, то, к вашему сведению, он - не русский. Повторяю, он - латыш, это такая крошечная страна на побережье Балтийского моря, до Октябрьского переворота территориально входившая в состав Курляндской губернии.
– А как же тогда с татуировками, которые вы обнаружили?!
– выкрикнул зловредный репортер Daily Express. Инспектор Штиль осекся и густо покраснел.
– С какими еще татуировками?!
– насторожились другие корреспонденты.
Инспектор сделал знак, что ему надобно промочить горло. Потянулся за графином, плеснул в стакан воды, осушил его залпом будто спирт, если бы конечно, ему могли передаться дурные привычки застреленных полицейскими бандитов.
– Мы желаем знать подробности, инспектор, не юлите!
– наседали на него представители прессы.