Пропавшая леди (Побег, Пламя соблазна, Фонтан желаний)
Шрифт:
— Трэвис, — только и успела прошептать она, пока он не закрыл ей рот поцелуем.
Словно обезумев, они принялись срывать одежду друг с друга. Им было не до нежностей, ими руководило лишь неистовое желание, которое требовало, чтобы его немедленно удовлетворили. Пуговицы разлетались по всей комнате, рвалось кружево, тонкие чулки превращались в лохмотья. Их соитие походило на яркую вспышку молнии, они, вцепившись друг в друга, стремились удовлетворить свою всепоглощающую, неконтролируемую страсть.
Когда была достигнута наивысшая точка
— Это наваждение, — рассмеявшись, нарушила тишину Риган, заметившая наконец, что у Трэвиса грудь и одна рука голые, а на другой руке единственный сохранившийся от сорочки рукав.
Взглянув вниз, чтобы узнать, над чем она смеется, он ухмыльнулся с довольным видом:
— Нечего смеяться, сама хороша, — и бросил многозначительный взгляд на остатки ее одежды.
Одна из нижних юбок обмоталась вокруг талии, а другая, разорванная, валялась под ними. Платье обнаружилось в двенадцати футах от них и болталось, зацепившись пуговицей за висевшую на стене картинку. Приподнявшись на локтях, Риган взглянула на свои ноги: один чулок и хорошенькая кружевная подвязка были на ноге, тогда как второй чулок, изодранный в клочья, запутался где-то на пальцах ноги.
На Трэвисе, кроме рукава от сорочки, не было ничего.
Бросив взгляд на Трэвиса, в глазах которого плясали озорные искорки, и радуясь тому, что его великолепное тело совсем рядом, Риган рассмеялась от счастья и протянула к нему руки. Они принялись кататься на постели, и Трэвис, не теряя времени, сорвал с нее опытной рукой остатки одежды.
Он принялся поддразнивать ее, покусывая плечи, и она, перестав смеяться, стала смаковать все ощущения, которые он в ней будил. Они уже удовлетворили жгучую страсть и теперь могли не спеша заново открывать друг друга. Губы Трэвиса неторопливо путешествовали по ее телу, и Риган, закрыв глаза, полностью отдалась чувствам. Поймав его руку, она поднесла ее к губам, пробуя на вкус его пальцы, умевшие доставлять ей столько удовольствия. Она прикоснулась зубами к мягким подушечкам, провела языком по костяшкам. Это была рука настоящего мужчины — твердая, со шрамами, мозолистая, широкая, но нежная и чувственная.
Высвободив у нее руку, он принялся массировать ее ноги, целовать и ласкать их, пока ее снова не охватило желание. Когда он вновь поднял голову, она притянула его губы к своим губам, готовая проглотить его целиком.
Искушая ее, Трэвис хохотнул и подтащил ее к себе, так что они оба оказались лежащими на боку лицом друг к другу. Потом он обвил ее ноги вокруг своего пояса и, застонав, вторгся в ее плоть. Наслаждение, которое она испытала, длилось, казалось, не минуты, не дни, а целую вечность, пока она не забыла, кто она такая и где находится.
Когда ей показалось, что она того и гляди потеряет рассудок, Трэвис опрокинул ее на спину и стал входить в нее мощными рывками, пока
Не проронив больше ни слова, измученные, вспотевшие и насытившиеся, они заснули в объятиях друг друга.
Риган проснулась первой и с удивлением увидела сквозь окно, что солнце уже садится. Потянувшись, она взглянула на распростертого на постели Трэвиса и с удивлением подумала, что, как видно, ей суждено всегда терять голову, когда дело касается его. Впервые за несколько лет она абсолютно забыла о своих обязанностях перед дочерью, перед своей подругой и перед своим бизнесом. Осторожно, чтобы не разбудить его, она встала с постели и оделась, собрав с мебели остатки одежды. Прежде чем выйти из комнаты, она поцеловала Трэвиса в волосы и укрыла его до пояса легким одеялом.
Тихо выйдя из комнаты, Риган направилась в кухню. Брэнди, наверное, начала беспокоиться, не зная, чем объяснить ее долгое отсутствие.
Трэвис просыпался медленно, чувствуя, что впервые за много лет хорошо выспался. С улыбкой на губах он повернул голову, чтобы взглянуть на свою жену, но вместо Риган встретился взглядом с парой серьезных карих глаз, внимательно наблюдавших за ним.
— Привет, — сказал Трэвис, обращаясь к маленькой девочке. — Как тебя зовут?
— Дженнифер Стэнфорд. А ты кто?
Еще до того как она заговорила, Трэвис догадался, кто она такая. Она чем-то очень напоминала его младшего братца, а разлет бровей у нее был очень похож на тот, который был у их матери.
— Твою маму зовут Риган?
Девочка с серьезным видом кивнула.
Сев в кровати, Трэвис тоже был серьезен.
— Что бы ты сказала, если бы я был твоим отцом?
— Может быть, мне бы это понравилось, — сказала девочка, водя пальчиком по рисунку на одеяле. — А ты мой отец?
— Думаю, что не ошибусь, если отвечу, что так оно и есть.
— Ты будешь жить с нами?
— Я полагаю, что вы будете жить со мной. Если ты сядешь рядом со мной, то я расскажу тебе все о том, где живу. В прошлом году я купил четырех пони как раз подходящего размера для моей дочери.
— Ты разрешишь мне ездить на пони?
— Это будет твой собственный пони. Ты сможешь ухаживать за ним, кататься на нем и делать все, что захочешь.
Чуть помедлив, Дженнифер вскарабкалась на кровать и уселась рядом с отцом сначала в сторонке, но потом, слушая рассказ Трэвиса, постепенно перебралась к нему на колени.
Риган так и нашла их, уютно устроившихся вместе и пребывающих в полном восторге друг от друга. Это была прелестная сцена.
Дженнифер, увидев мать, принялась радостно подпрыгивать на кровати.
— Это мой папа, и мы будем жить с ним. У него есть для меня пони и поросята, и цыплята, а еще домик на дереве и купальня. И мы сможем ходить на рыбалку и делать еще много всего!
Взглянув на Трэвиса, Риган протянула дочери руки:
— Брэнди приготовила ужин для тебя на кухне.