Пропавшая невеста
Шрифт:
Маленький участок вокруг дома она не рассматривала, сразу открыла дверь – такая железная, новая, с трудом подходящая дачному жилью, скорее, как для офиса или сейфа, но зато, несомненно прочная, – вошла в просторную комнату, огляделась. Вот они ее хоромы на ближайшие несколько недель. Единственная жилая комната. Она же гостиная, она же библиотека, она же кабинет для учебы. Светлый закуток вел на кухню с большой электроплитой, темный закуток отделял занавеской крошечную спальню, куда помещалась только кровать. Правда, широкая, полуторная. Значит, она же – спальня. Или можно считать это дополнительной комнатой. А еще кладовка, встроенный гардероб… Хм, удобства не во дворе, просто Версаль!
И ведь видно, что дом старый, внутри он намного проще выглядит,
Единственная странность для современного дома – печка прямо посреди гостиной! Небольшая, выступающая из стены квадратная сплошная труба, внизу со «ступенькой», с одной большой конфоркой и железной дверцей на «брюшке». То ли старинный камин, то ли правда бывшая плита, покрашенная точно так же как стены, незаметная между книжных полок. Похоже, ею давно не пользовались. Осталась от прежних времен.
Вероника пощелкала всеми выключателями, убедилась, что с электричеством всё в порядке, а возле входной двери изнутри есть особый выключатель для внешнего фонаря над крыльцом. Вскипятила чайник, разогрела привезенные бутерброды на сковородке, чтобы расплавился сыр. Микроволновки не обнаружилось, но скорее всего, хозяева просто не оставили такую ценную вещь чужим. Зато двухкамерный холодильник в ее полном распоряжении. Открыв дверцу, временная хозяйка обнаружила десяток яиц, запечатанный бородинский хлеб и нарезанный батон, полпалки своей любимой сухой колбасы, пачку сливочного масла. Пакет кефира и десяток помидоров. Похоже, папа, получив ключ, загрузил небольшой стратегический запас в холодильник, чтобы дочура не умерла с голоду, погрузившись в учебу. Значит, на ужин будет яичница, супер!
Закусив, и сочтя это ранним полдником, ведь для ужина ещё слишком светло, Вероника бросила вещи, открыла окна проветривать – мысленно поблагодарив щедрых хозяев за решетки против воров, закрыла входную дверь и ушла гулять. Хоть и говорила, что природа ее сейчас не интересует, всё-таки интересно выяснить, куда ее занесло ветром дауншифтинга 2 .
Она прошла Фестивальную до конца. Не в ту сторону, откуда приехала – там она уже видела огромные коробки промышленных зданий и черные рельсы, ничего интересного. Вероника хотела увидеть самый край «своего» угла. Почему-то она ждала, что за домами откроются зеленые бескрайние поля, за которыми садится солнце. И была разочарована, упершись в Большую окружную дорогу, опоясывающую половину столичного мегаполиса.
2
Сознательное понижение социального статуса. Когда работник отказывается от повышения, миллионер покупает личный остров и живет как первобытный дикарь, когда бизнесмен сознательно меняет часы, машину, виллу или яхту на более дешевые, классом пониже, хотя денег ему хватает на дорогие.
Модное нынче как протест против безудержного потребительства, это явление существовало во все века. Отсюда легенды о правителях, оставивших трон и ушедших странничать, и о богачах, раздавших всё состояние на благотворительность, отставив себе ничего, либо прожиточный минимум бедняка.
Широченная река асфальта, по которой едут в город тяжелые фуры. Романтика ещё та. Кроме того, – позор любительнице географии, победительнице районных олимпиад, – Вероника ещё не сообразила, что идет строго на восток, откуда солнце может только вставать, никак не садиться там. Обмануло ее золотистое свечение облаков – отражение близкого заката. Когда солнце садится или встает, его отсвет, особенно, когда горизонт прикрыт полупрозрачной полосой облаков, появляется с обеих сторон. И на западе, и на востоке. Называется такой фокус «против зари». Отражение, то есть. Вероника читала об этом в одной из программ с вопросами для поступления, но ещё не запомнила.
То, чему учат в школе, иногда очень трудно входит в обычную жизнь. Потому люди часто удивляются самым простым вещам и явлениям природы или психологии, которые, кажется, должны твердо знать! Но, увы, умение виртуозно угадывать правильный ответ из подсказок в тестах, почему-то не помогает, когда вопросы есть, а подсказок вообще никаких. Всё приходится учить заново, проверяя на собственной шкуре. И такие познания держатся в голове гораздо крепче, вытесняя все сданные тесты.
Из упрямства Вероника прошла ещё чуть-чуть вперед вдоль дороги и заметила между домов зеленую лужайку.
«Вот окраина, которую ты искала, – подтолкнула она себя. – Иди, погляди!»
Это всё ещё продолжалась улица Фестивальная. Плавно повернув, она достигла уже 90-х номеров. Не хило для сельской улицы? Вероника успела забыть, что улица в Жабокруковке всего одна, так что у нее есть еще и третья линия, этот поворот – всего лишь вторая!
Первооткрывательница увидела боковую тропинку среди деревьев и устремилась по ней с азартом отпущенного на волю домашнего йоркшир-терьера, привыкшего ходить только на поводке. Она шла на звук лягушачьего хора, уверенная, что впереди будет озеро или болотце. Кроме лягушек, слышались женские голоса, так что казалось, жабки вторят им, а не просто перекрикивают друг дружку. За деревьями открылась полянка, а не ней небольшой длинный пруд. На пригорке за прудом две местные девчонки, помладше Вероники, плели веночки и негромко пели:
Ой, на краю леса, леса
За селом,
Там гуляла парочка
Ве-се-ло.
Ой, на зоре-зореньке
Ра-зош-лись,
Только месяц их до дома
Про-во-дил…
Безошибочным чутьем раненого сердца Вероника уловила грусть в пении девчонок. Видно, им самим ещё не с кем так весело гулять до самой утренней зорьки. Или, по крайней мере, сегодня не с кем. Для кого же они плетут веночки? Будь в Пирогове какой-то праздник, они бы пошли на гуляние, а не сидели максимально далеко от него. Или их родители не пускают? Вероника не слишком обращала внимания на народный календарь: когда там Русалочья неделя, а когда Ивана Купала, кто их знает? Только знаменитую самую короткую ночь летнего солнцестояния в этом году пропустить не смогла: чёртов выпускной! Тоже традиция!
Возле пруда, где за жабьим хором почти терялась девичья песня, Веронике нравилось. Здесь спокойно. И грусть золотого вечера, и протяжная народная песня с ее простыми переливами подкармливали ее печаль, в то же время вбирая ее в себя и действуя обезболивающе. Когда кто-то разделяет твои чувства, всегда легче.
Вероника, правда, сомневалась, что вдохновенно орущие лягушки грустят, но их вибрирующее вопли резонировали в ее душе, прямо до пупырышек. От волнения или от вечерней сырости руки покрылись гусиной кожей. Вероника потерла предплечья, чтобы согреться.
Благодаря Людке, она знала, конечно, что орут в прудах не жабы, а лягушки, причем только самцы. Это их брачные серенады, так что, в отличие от поющих на берегу девчонок у лягушек личная жизнь удалась. Впрочем, будь они абсолютно счастливы – молчали бы в тряпочку. То есть, в водяной лопушок. А пока подруги не пришли, можно и покричать. Кстати, Жабокруковка всё-таки названа в честь этих крикунов, а не жаб. Просто по-украински лягушка – жабка, а собственно жаба называется иначе: ропуха. А крук – это ворон. Вероника подняла глаза к верхушкам деревьев, рассчитывая увидеть там парочку смоляных силуэтов. Нет, воронов пока не видать. Хотя, судя по названию, жаб и воронов тут положено встречать чаще, чем всех других жителей вместе взятых. Вот людей здесь на нескольких квадратных метрах полянки всего трое, считая и Веронику, а лягушек никак не меньше двадцати. Пока сходится. Почему же ни одного ворона?