Пропавшие без вести (Кодекс бесчестия)
Шрифт:
Первой причиной является их непомерно возросшая алчность. Даже за участие в операциях, не связанных с риском для жизни, они требуют не меньше 50 тысяч ам. долларов на каждого, причем наличными и вперед.
Второе. При выполнении поставленной перед ними задачи они проявляют далеко не всегда оправданную обстоятельствами жесткость, а порой и вовсе выходят за рамки закона.
Третье. Беспрекословно подчиняясь своему командиру Пастухову, они слишком часто игнорируют указания руководителей операции, достигая цели методами, которые им самим кажутся более оптимальными.
Четвертое. Несмотря на то, что уже в течение довольно длительного времени Оперативный отдел УПСМ не привлекает их к сотрудничеству и, следовательно, никаких гонораров не выплачивает, все фигуранты, судя по всему, не испытывают недостатка в финансовых средствах, хотя только один из них, Пастухов, работает в построенном им столярном цехе. Возможно, они выполняют конфиденциальные поручения частных лиц или коммерческих структур, но нельзя исключать и их связи с крупным криминалом — связи если не существующей уже, то вполне вероятной в будущем.
Мне не было разъяснено, чем конкретно продиктован запрос ССБ, поэтому я лишен возможности дать более подробные комментарии.
Начальник Оперативного отдела УПСМ полковник Голубков".
Тюрин внимательно следил за реакцией шефа.
— Ну, как? — спросил он.
— Любопытный документ, — оценил Мамаев. — Очень любопытный.
— Не то слово. Ты понял, кто они такие?
— Да. Наемники.
— Вот именно. Весь вопрос: кто их нанял?
У Мамаева были соображения на этот счет, но он промолчал.
— Есть у меня еще кое-что, — не получив ответа, продолжал Тюрин. — Ты вот бочку на меня катишь, про выходное пособие намекаешь...
— Не набивай себе цену, — оборвал Мамаев. — Бесполезно. Скажи спасибо, что я не выгнал тебя, когда ты просрал киллера.
— Я просрал?
— А кто? Ты начальник службы безопасности. Три месяца киллер ходил за мной по пятам. Где была твоя служба? За что я тебе плачу?
— За то, что я умею молчать.
— Ты на что, твою мать, намекаешь? — вскипел Мамаев.
— Остынь, Петрович, — хмуро посоветовал Тюрин. — Остынь. Ты мне платишь, но ты меня не купил. Я не лезу в твои дела. Я уже наигрался в служение закону. Хватит с меня. Твои дела — это твои дела. Но и ты не заставляй меня говорить то, о чем я говорить не хочу. Понял? Не заставляй! Продолжать? Или будешь строить из себя целку?
— Докладывай!
— Помнишь тетрадь, которую изъяли у Калмыкова? С твоими маршрутами и схемами покушения.
— Ну?
— Помнишь или не помнишь?
— Помню!
— Теперь вижу, что помнишь. Не выходила она у меня из головы. Было в ней что-то такое, даже не знаю что. Что-то непонятное. Все эти условные обозначения. Система чувствовалась, школа. В общем, попросил я своих сделать копию с нее. И показал эту копию фээсбэшнику. А он, замечу, в свое время закончил академию КГБ. И знаешь, что он сказал?
— Секунду, — прервал Мамаев, заметив на пульте интеркома сигнал срочного вызова.
— Звонит президент Народного банка господин Буров, — доложила секретарша. — Будете говорить?
Мамаев нахмурился. Никаких дел с Буровым у него не было. Сталкиваясь в Белом доме или на экономических совещаниях, они издали раскланивались, при этом Буров как бы заговорщически подмигивал Мамаеву. Эти подмигивания Мамаеву очень не нравились. После памятной встречи в офисе Народного банка разговаривали они всего один раз, месяца три назад. В разговоре Буров проявил подозрительно хорошую осведомленность о состоянии дел «Интертраста». Мамаеву это и вовсе не понравилось. Никакого желания вступать с Буровым в контакт у Мамаева не было, но и уклоняться от разговора он не видел причин. Поэтому распорядился:
— Соедини.
— Приветствую вас, сударь, — раздался в трубке козлиный тенорок Бурова. — Как самочувствие?
— Спасибо, нормальное, — сдержанно ответил Мамаев.
— Ну будет, будет! Нормальное. У российских бизнесменов нормального самочувствия не может быть по определению. Тут ко мне случайно попала одна бумага. Совершенно случайно. Даже ума не приложу, как она попала ко мне. И я подумал, что вам нужно ее увидеть. Своими глазами. Сейчас я перешлю вам ее по факсу. Будет лучше, если факс примете лично вы. А впрочем, как хотите. Засим — всех благ.
В трубке зазвучали короткие гудки.
— Посиди, — бросил Мамаев Тюрину и вышел в приемную.
Через минуту звякнул аппарат, из него выполз листок факса. Мамаев быстро прочитал текст, спрятал листок в карман и вернулся в кабинет.
— Что случилось? — спросил Тюрин.
— Продолжай. Ты показал копию тетради фээсбэшнику. И он сказал...
— Он сказал, что эти схемы мог сделать только человек, который прошел курс обучения... Догадываешься где?
— В академии КГБ.
— Хуже, Петрович. Намного хуже. В академии Главного разведывательного управления Генштаба.
— Почему — хуже?
— В академии КГБ готовили шпионов. В академии ГРУ — тоже шпионов, военных разведчиков. Но главное — там готовили диверсантов. И готовили хорошо. Их очень хорошо там готовили, Петрович. И наш фигурант — один из них. Теперь ты понял, почему я просрал киллера? Потому что он профи.
Мамаев молчал.
— Петрович, ты слышал, что я сказал? — спросил Тюрин.
— Слышал! Все слышал!
— Теперь вижу, что слышал. Что будем делать?
— Нужно его найти. Как можно быстрей. Займись.