Пропавшие без вести (Кодекс бесчестия)
Шрифт:
— Неужели не сгорели? — удивился я.
— Наивный вы человек, — усмехнулся банкир. — Как было не сгореть при таких доходах? Схема может быть идеальной, но работают в ней люди нормальные, наши люди. С естественным стремлением сделать меньше, а хапануть больше, при этом напиться и слегка заложить партнера. Не из корысти, а единственно от широты души. Что отличает нормального россиянина от какого-нибудь, извините за выражение, немца? Неприятие правил. Любых. Будь то кодекс чести или кодекс бесчестия. И это благо для России, Сергей, великое благо. Иначе бы ее давно уже разворовали всю. Подчистую. Сгорели, конечно. Году в восемьдесят девятом. Но и тут Буров поступил по-своему. Нормальный человек начал бы совать взятки следователям. Но только не Буров. Он дал деньги на выборы и стал членом Верховного Совета РСФСР по списку «Демроссии». Остальное понятно. Сейчас Народный банк контролирует всю черную металлургию. Как вам эта новелла?
— Похожа на легенду.
— Может, и легенда, — согласился банкир. — Но в наших кругах ей верят. Это в характере Бурова. Он человек с большим размахом. И с очень нестандартным мышлением.
— А почему он Флибустьер?
— Потому что не дай Бог какому-нибудь кораблю оказаться на его курсе.
— Ограбит?
— Мгновенно приватизирует.
Я поднялся со ступеньки крыльца, на котором мы вели эту содержательную беседу, и сделал де Фюнесу вполне заслуженный им комплимент:
— Разговаривая с вами, я всегда узнаю много нового и интересного.
— Завидую вам, — признался банкир. — Вы еще в том возрасте, когда узнаете много нового и интересного. Я тоже узнаю много нового и интересного. Но то, что интересно, не ново. А то, что ново, не интересно. Увы. Заглядывайте, всегда рад вас видеть, — доброжелательно проговорил он и стал подниматься по своему парадному крыльцу без перил.
— Не боитесь свалиться и сломать шею? — спросил я.
— На этот случай у меня есть страховка, — ответил российский банкир Луи де Фюнес. — А к моим словам о Мамаеве отнеситесь серьезно. Он человек опасный. Он из тех, кто пойдет на все. Принято считать, что российский бизнес живет по законам волчьей стаи. Нет, Сергей. Сходство только в одном: ослабевшего вожака разрывают в клочья свои. А во всем остальном... Волки в голодной стае по сравнению с нашими бизнесменами — просто щенки. Добродушные щенки на площадке для молодняка. Вот что такое современный российский бизнес. Имейте это в виду.
— Спасибо. Учту. А Буров? Он тоже пойдет на все?
— Это зависит от того, какова цена вопроса. Почему вы спросили о Бурове?
— Ну как? Интересно.
Я сказал де Фюнесу правду. Буров меня действительно интересовал. Но я сказал не всю правду. О Бурове я спросил потому, что он и был тем человеком, который нанял нас, чтобы мы обеспечили безопасность Калмыкова после того, как он выйдет из лагеря.
IV
Еще во время разговора с Мамаевым у меня появилось такое ощущение, будто я еду по рельсам. Все логические схемы были просты и понятны, как трамвайный маршрут. После разговора с де Фюнесом это ощущение усилилось.
Пять офицеров-спецназовцев, разжалованных и уволенных из армии, становятся наемниками. Понятно.
Один бизнесмен заказывает другого, потом они договариваются и киллера сдают. Понятно. Если бы банкир не раскрыл мне странную подноготную этой истории, схема воспринялась бы как нечто само собой разумеющееся и не вызывающее никаких вопросов.
На роль киллера выбирается офицер-"афганец", пропавший без вести в восемьдесят четвертом году. Он берется выполнить заказ на убийство, чтобы переселить свою бывшую жену и сына из двенадцатиметровой комнаты в коммуналке в нормальную квартиру и самому получить хоть какое ни есть, но свое жилье. Тоже понятно.
Все эти схемы были начертаны словно бы одной рукой.
После этого «ЕвроАз» получает искомый лакомый кусок, а президент Народного банка легендарный господин Буров становится заместителем министра финансов.
Все довольны. Кроме наемного убийцы. Де Фюнес был уверен, что с этого момента рельсы расходятся и дальше трамваи идут каждый своим маршрутом. У меня на этот счет были сомнения. «После этого» не означает, конечно, «вследствие этого». Но иногда означает.
Кто нанял Калмыкова? Кто проплатил контракт?
А если зайти с другого конца?
Допустим, мне понадобился наемный убийца. Ну, мало ли зачем. Например, шлепнуть неформального профсоюзного лидера моих работяг Мишку Чванова, если он снова начнет возникать с идеями социальной справедливости. Или еще зачем. Шлепнуть нужно чисто, поэтому мне нужен профессионал, в котором я могу быть стопроцентно уверен. Где я стал бы его искать?
В криминальной среде? Судя по тому, что об этом пишут в газетах, там можно найти профессионала. Но это опасно. Он может быть засвечен, у него криминальные связи, которые может проследить ментура, в банду может быть внедрен милицейский агент. И кончится это тем, что киллера вычислят, а он сдаст меня за милую душу.
Нет, в криминальной среде киллера я искать не буду. Мне нужен профессионал, но чистый.
Не годится.
Где еще? Среди уволенных в запас или выгнанных из органов милицейских оперативников или сотрудников спецслужб? Это ближе. Опыт у них есть. Но пойдут ли они на убийство? Может, кто и пойдет. Но его еще поискать. А пока будешь искать, десять раз засветишься.
Тоже не годится.
Так где же мне найти киллера?
А вот где: в реабилитационном центре. Вроде того, каким руководит Док. Где пытаются вернуться к нормальной жизни люди, которые умеют убивать, привыкли убивать, которые видели столько смертей, что одной больше, одной меньше уже не имеет значения.
Вот там и можно вернее всего найти профессионала, который пойдет на убийство — еще один раз, последний, чтобы получить шанс начать новую жизнь.
Там его и нашли.
Но кто мог знать, что в реабилитационном центре при военном госпитале на сорок пятом километре Минского шоссе работает санитаром человек, который идеально подходит на роль киллера? Настолько идеально, что ни у следователя, ни у прокурора, ни у судей даже тени сомнения не возникло: а может ли этот человек быть наемным убийцей?
Конечно, может. Как же он не может? Как сказал адвокат на суде над Калмыковым: «Россия обрекает своих солдат и офицеров на нищету и толкает их в объятия криминала. Они вынуждены убивать, чтобы обеспечить сносные условия для жизни своим семьям».
И еще одна мысль крутилась где-то на периферии сознания, пока я занимался обычными своими делами: башлял пожарного инспектора, который раз в месяц, как за получкой, приезжал в столярку и составлял акт о недостаточной вентиляции опасного в противопожарном отношении промышленного помещения, потом объезжал пилораму и сушилку, а еще позже лаялся с лесниками на наших делянках.