Пропавшие без вести
Шрифт:
Не желая признаваться, Лесовой то ли кивнул неопределенно, то ли покачал головой. Понятливо усмехнувшись, Влад не стал уточнять, и они вошли в подъезд. Кодовый замок на двери оказался кем-то безжалостно раскурочен. Поднялись на четвертый этаж и остановились перед крепкой металлической дверью.
— Думаешь, откроют? — с сомнением спросил Лесовой.
— Посмотрим! Если он здесь, то все равно никуда не денется. Если только сиганет с четвертого этажа, но это вряд ли.
За дверью раздавался невнятный гомон. Разговаривали несколько человек. Влад позвонил, и разговор сразу прекратился. Но открывать никто не спешил. Влад снова нажал кнопку звонка и держал ее до тех пор, пока не послышались шаги, и кто-то осторожно спросил:
— Кто там?
Влад, встав в зоне обзора панорамного глазка, достал из кобуры пистолет, передернул затвор и громко сказал:
— Боня, открывай, если не хочешь, чтобы мы раскурочили дверь и разнесли к чертям собачьим всю твою хату! Ты меня знаешь!
— Сейчас, сейчас! — послышалось из квартиры, и защелкали открываемые замки, которых оказалось целых три штуки. Дверь приоткрылась, из-за нее выглянул низкорослый субъект с длинным острым носом и маленькими глазками. Оперативник властно отодвинул его в сторону и почти уже сделал шаг вперед, когда Лесовой уловил за дверью какое-то неправильное движение.
Сильным толчком он отбросил Влада от двери и отпрыгнул в сторону сам. Из квартиры дуплетом хлестнули два выстрела, и одновременно с ними раздался оглушительный грохот — дробь попала в металлическую дверь противоположной квартиры. Отрикошетив от нее, несколько дробинок ударили Николаю по куртке, но на излете, не причинив особого вреда, разве что продырявили одежду. Лесовой не стал оценивать ущерб, а одним прыжком ворвался в квартиру, прежде чем Влад успел сообразить, что же, собственно, произошло.
За дверью стоял белобрысый парень лет двадцати пяти и трясущимися руками пытался всунуть патрон в переломленный обрез двустволки. Глаза у него были белые и дурные. Взмахом ноги Лесовой выбил у него из рук оружие и слегка приложил по шее, не так, чтобы вырубить, а для острастки. А вот ворвавшийся вслед за ним оперативник Влад не стал жалеть обкурившегося стрелка и с ходу заехал ему по физиономии, отчего у того под глазом моментально вздулся огромный фонарь.
Соседи, в чью дверь попал заряд дроби, открыли только после того, как увидели в глазок толпу милиционеров в форме, которых вызвал Влад. До этого они сидели тихо, как мыши, не решаясь высунуть нос в подъезд, где дерутся и стреляют. Теперь они, проникшись важностью происходящего процессуального действия, исполняли обязанности понятых. При этом взахлеб, перебивая друг друга, жаловались всем, кто их слушал, на зловредных соседей. Оказывается, они давно подозревали, что в квартире за железной дверью сосед организовал притон, вот только руки все не доходили заявить на него в милицию. Зато уж теперь они готовы были рассказать все…
Влад привычно надиктовал дежурному следователю показания и подошел к смуглому черноволосому мужчине средних лет, который был здесь за старшего.
— Борисович, ну, мы поехали? Мы свое дело сделали, злодея сдали. Что еще? А гость наш с дороги, ему отдохнуть, поди, надо.
— Ладно, отдыхайте! Можешь завтра до обеда не появляться. И ты, капитан, — после того, как Лесовой предъявил свое удостоверение, а Влад поведал о его роли в задержании «злодея», начальник признал его за своего и обращался как к равному. — Ты тоже подходи завтра, надо будет твои показания протоколом оформить.
— Приду, — понимающе кивнул Николай, и они с Владом вышли из нехорошей квартиры.
По дороге Влад попросил остановить около ночного магазина, откуда вернулся с бутылкой водки.
— Снимем стресс? — полуутвердительно спросил он у Лесового.
В ответ Николай лишь кивнул. Пусть себе снимает, если есть потребность. Сам он никакого стресса не ощутил. Но опрокинуть стаканчик-другой за компанию с дерганым, но симпатичным молодым опером можно…
…За то время, что Лесовой выпил одну рюмку, Влад успел пропустить четыре. Напряжение стало отпускать, он быстро захмелел и принялся изливать душу:
— Ты, Микола, молодец! Вовремя среагировал! Подготовка у тебя классная, сразу видно. Если бы не ты, я точно без башки бы остался! Жизнь, выходит, мне спас! Давай за тебя!
Он хлопнул еще рюмку, а Николай только пригубил из своей. Заметив это, Влад сказал с обиженным видом:
— Не хочешь? А думаешь, я хочу? Я три года назад, когда институт кончил, совсем не пил. А ведь красный диплом получил, один со всего курса! Мне предлагали остаться на кафедре, в аспирантуру поступить. Все прахом пошло… А в ментовке, если не пить, можно совсем умом тронуться. Да что тебе рассказывать, сам, наверное, знаешь.
— А чего тебя с красным дипломом вдруг в милицию занесло?
— Дурацкая история, — нахмурился Влад. — Женился я к тому времени, а сколько бы мне на кафедре платили? Копейки… Вот и подался в менты. И зря, с женой все равно разбежались, а я так и остался в милиции.
— Кто же тебе мешает назад вернуться?
— Втянулся, наверное. Да какой из меня теперь филолог? Разве что новые знания приобрел, по фене ботать научился! — Влад подрагивающей рукой наполнил рюмки, выпил не чокаясь. — Ты можешь представить: я стою на кафедре и читаю сопливым девчонкам поэзию серебряного века? Вот и я не могу. А ведь было время, сам стихи писал…
Глаза у Влада затуманились, он оперся подбородком о руку и, казалось, полностью ушел в воспоминания. Но потом встряхнулся и принялся читать нараспев:
Солнце свирепое, солнце грозящее, Бога, в пространствах идущего, Лицо сумасшедшее, Солнце, сожги настоящее Во имя грядущего, Но помилуй прошедшее!Он посмотрел на Николая, усмехнулся.
— Нет, это не мое, конечно. Если бы я мог написать такое, то не пил бы сейчас с тобой водку. Или пил бы не с тобой. Это Гумилев. Слышал про такого?
— Считай, что в российской милиции, кроме тебя, есть, по крайней мере, еще один человек, который слышал про Николая Степановича Гумилева, — ответил Николай, не обратив внимания на скрытую издевку. — И даже кое-что читал:
Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду, Я прохожу по пропастям и безднам И отдыхаю в радостном саду. Как смутно в небе диком и беззвездном! Растет туман… но я молчу и жду, И верю, я любовь свою найду… Я конквистадор в панцире железном.