Прорицатель
Шрифт:
— Худенькая, легкая, черноволосая. Очень красивая, но на первый взгляд — очень странное лицо… Впрочем, я сам найду ее.
— В бреду ты говорил лучше, — хмыкнул Дотим. — Ладно, худеньких и черноволосых не трогать, не лапать! Вести к Калхасу! — строго сказал он пастухам. — Собаки в саду есть?
— Есть. Иероним говорил, что молосские.
— Плохо, — помрачнел Дотим. — Собак придется убивать. Приготовьтесь к этому.
Аркадяне сняли гиматии и намотали их на левые руки. Под одеждой у наемников были спрятаны длинные узкие кинжалы.
— Мне кажется, что собаки нам не помешают, — сказал Калхас.
— Если твой Гермес разгонит их своей шляпой, — ответил Дотим. — Ну хорошо, где нам лучше лезть через стену?
Калхас привел их туда, где лазал сам.
— Здесь мы проберемся в беседку, а оттуда рукой подать до дома, — объяснил он.
— Тебе виднее. — Дотим прошептал то ли молитву, то ли ругательство. — Быстро и тихо! Вспоминайте, как вы лазали к девкам в Аркадии — делаем все так же быстро и тихо!
Он первым взлетел на стену. Цепко ухватившись за нее ногами, подал руку Калхасу. Тот не отверг помощь, так как чувствовал, что после болезни его тело еще не обрело былой ловкости. За ними последовали остальные.
Сад настороженно молчал.
— Чувствую собак, — шепнул Калхасу Дотим, но спрыгнул вниз. — Нет, здесь пока никого. Идите ко мне.
Аркадяне бесшумно спустились в сад. Сырая от ночной влаги трава холодила лодыжки.
— Тут всегда мокро, — пробормотал Калхас.
— Что? — насторожился Дотим.
— Давайте я пойду впереди, — Калхас отодвинул рукой наемников и первым скользнул под сень деревьев.
Аркадяне гуськом направились к беседке. Ночной сад казался бесконечным и таинственным. «Молосские собаки не будут поднимать шум. Вначале они нападут, вцепятся кому-нибудь в спину, и только потом начнут лаять», — подумал Калхас.
Словно в ответ на его мысли один из аркадян закричал и шарахнулся в сторону. Раздался треск ветвей, низкое глухое рычание и за пастухом метнулась тень размером с небольшого теленка.
— Они там! — Дотим выхватил кинжал, оборачиваясь к собакам.
— Подождите! — оттолкнув его в сторону, Калхас кинулся к молосским псам.
Замыкающий аркадянин был уже сбит с ног и грузная собачья морда нависла в опасной близости над его головой. Калхас взялся левой рукой за шарик на груди, а правую протянул к псу пустой ладонью вверх. Он не боялся собак и чувствовал, что может успокоить их.
Пес резко поднял голову. Рычание раздалось сбоку от прорицателя и сзади.
— Пастух идет, пастух с жезлом и крыльями. Хозяин, хозяин здесь, — прошептал Калхас. Он впитывал взором едва заметный блеск собачьих глаз. Судорожный оскал сторожа Софии понемногу расслаблялся.
— Хозяин в желтой шляпе и синем плаще, — настойчиво продолжал шептать Калхас. — Свои — свои — свои.
Он не видел остальных собак, но знал, что они успокаиваются подобно этой. Через некоторое время прорицатель осторожно разогнулся и протянул руку все еще лежащему аркадянину:
— Они пойдут за нами, но ни трогать, ни лаять не будут, — сказал он Дотиму.
— Как это тебе удалось? — полюбопытствовал тот.
— Где-то рядом Хозяин.
— София? — наемник опять схватился за кинжал.
— Да нет. Гермес-Килленец, собачий хозяин. Он мне и помог.
Эти слова не успокоили аркадян, а только нагнали на них суеверную оторопь. Они стали оглядываться, словно опасаясь, что из-за ближайшей яблони на них выйдет сам Психопомп. Тем не менее у беседки Дотим приказал Калхасу отойти назад.
— Неизвестно, какой сюрприз могла выдумать эта мерзавка, — сказал вождь наемников и, выставив обмотанную плащом руку, направился к дому.
Какой-то человек, зевая и потягиваясь, вышел им навстречу. Заметив аркадян, он сделал шаг назад и открыл рот, чтобы закричать, но, прежде чем издал хотя бы звук, был оглушен рукоятью кинжала Дотима.
— Повар, — бросил через плечо вождь наемников. — Весь провонял жиром и перцем.
В доме было совсем темно.
— Где она спит?
Калхас помолчал, сосредотачиваясь.
— По-моему, это там, в конце коридора.
Аркадяне, уже не скрываясь, шлепали сандалиями по каменному полу и слышали, как от их шагов начинает просыпаться дом. Неожиданно одна из дверей открылась, мелькнула рука со слабо мерцавшим светильником, а затем раздался отчаянный женский визг.
Светильник вспыхнул чуть ярче и Калхас увидел Дотима, который держал за шею исходящую визгом Феодору и обольстительно скалил влажные беззубые десны.
— Отпусти девушку, — сказал Калхас. — Еще немного и бедняжка никогда не сможет родить ребенка.
— Иди! — Дотим отбросил Феодору. — Посмотри, а София, оказывается, воспитывает отчаянных девиц! — он указал на появившуюся из темноты Мегисто. Она сжимала в руках бронзовую кочергу и несомненно пустила бы ее в ход, но Калхас успел вырвать светильник из рук Феодоры и поднести его к своему лицу.
— Это я. Остановись, Мегисто!
Девушка опустила оружие.
— Кто эти люди?
— Где Гиртеада? — вместо ответа спросил Калхас.
Мегисто молчала, испуганно глядя на него.
— Понимаю. Боишься Софии. Гиртеада здесь, или нет?
Девушка едва заметно кивнула.
— Что мы медлим? — Дотим увлек за собой аркадян и они стали высаживать одну дверь за другой.
— Да нет же, она там, в конце коридора! — крикнул Калхас. — Боги говорят!
Он отобрал у девушки кочергу и, держа в одной руке ее, а в другой — светильник, подошел туда. Последняя дверь снаружи была закрыта на засов.
— Мерзавка! — выдохнул за спиной Калхаса Дотим. — Заперли ее!
Калхас отодвинул засов и медленно отворил тяжеленную створку. На ложе, покрытом старой изношенной тряпкой, сидела Гиртеада. Как и днем в ее взгляде страх смешивался с надеждой. На какое-то мгновение страх победил, но почти тут же его сменили облегчение и радость.