Пророчество: Дитя Земли
Шрифт:
— Ты права, — сказал он, смягчившимся голосом. — Я знаю, это было очень тяжело для тебя, Рапсодия. Твоя память представляет собой самое настоящее сокровище. Я бы хотел им владеть, но только с твоего разрешения. Воспоминания можно запечатать в сосуде, пока не минует опасность, и тогда ты получишь их обратно.
— Помнишь, ты предлагал спрятать мои кошмары в жемчужине?
—Да. Именно так. Ты назовешь сосуд, скажешь ему, чтобы он хранил внутри себя твое воспоминание о каком-то определенном событии, и оно останется там до тех пор, пока ты не заберешь его обратно.
Рапсодия
— А как я узнаю, что нужно забрать его обратно, если забуду о его существовании?
— Я тебе напомню. А еще я оставлю тебе знак на случай, если со мной что-нибудь случится. Вот что я предлагаю: в ночь нашего расставания я объясню тебе все, чего ты сейчас не понимаешь, и ничего не скрою от тебя. Мы будем сидеть в беседке — в Элизиуме мы можем говорить свободно, и мы поместим твои воспоминания об этой ночи, а также о твоем разговоре с Мэнвин в какой-нибудь сосуд.
— Я не могу этого сделать, — ответила она. — Мне очень жаль. Мне нужна информация, которую она сообщила.
—Я говорю о том, что она сказала послетого, как дала тебе ответ на твой вопрос, — уточнил Эши. — Остальное можешь сохранить. Пожалуйста, Рапсодия, пойми, я не стал бы тебя просить о такомодолжении, если бы это не было необходимо. Выслушай внимательно то, что я тебе расскажу, когда мы вернемся в Элизиум. Затем, если ты посчитаешь нужным отказаться, я подчинюсь твоему решению. Но, пожалуйста, подумай о моих словах.
— Хорошо, — неохотно согласилась она. — А теперь пойдем за покупками. — Рапсодия глубоко вздохнула, увидев, что Эши улыбнулся.
Она не знала, что хуже — перспектива их расставания после возвращения домой или необходимость жить в мире обмана, характерном для намерьенов. В любом случае, это не имело значения. Скоро обе ситуации как-то разрешатся.
51
Рапсодия закончила стряхивать крошки со скатерти, аккуратно сложила ее и повесила на спинку стула. Эши все еще оставался внутри домика, куда он отнес грязную посуду. Она поставила вазу с зимними цветами в центр стола и улыбнулась, поглаживая жесткие лепестки, любуясь их строгой красотой и волей к жизни. Еще долго после того, как хрупкие цветы лета и ранней осени увядают и умирают, эти продолжают цвести, им не страшен даже первый снег, они как будто бросают вызов неослабевающей хватке белой зимы, одаривая яркими красками замерзший мир.
Рапсодия погрузилась в размышления, и Эши, вернувшись, увидел, что она рассеянно водит кроваво-красным лепестком по щеке. Он остановился на некотором расстоянии и молча смотрел на удивительную картину, которую они с цветком невольно составили.
Рапсодия собрала свои золотые волосы в высокую прическу и украсила ее крохотными белыми цветами, напоминающими маленькие звезды, несколько локонов выбилось и упало на лицо и шею. На ней было изящное платье кандеррского шелка цвета слоновой кости с высоким воротником и пышной юбкой, отороченной по краю изумительными кружевами, и хотя открытыми оставались только лицо и руки, платье подчеркивало ее великолепную фигуру.
Через некоторое время Эши обнаружил, что снова может дышать. Он подумал о времени, проведенном
Через мгновение Рапсодия повернулась к Эши и одарила его улыбкой, от которой у него замерло сердце. С небрежным изяществом она приподняла длинные юбки и пошла к нему навстречу. Он взял ее ладони и принялся нежно целовать, а потом обнял, наслаждаясь свежестью ее аромата и теплом тела под тонким шелком. Она была драгоценным кладом ощущений, которыми наслаждался дракон, и Эши требовалось огромное усилие воли, чтобы отвлечь его от этого занятия.
— Благодарю тебя за чудесный ужин, — сказала она, высвободившись из его объятий. — Если бы я знала, что ты умеешь так замечательно готовить, я бы уступала тебе эту обязанность почаще.
Он рассмеялся и провел указательным пальцем по ее щеке.
—Я рад, что тебе понравилось. — Он взял ее маленькую руку и положил ее на свой локоть, чтобы они смогли рядом идти по садовой тропинке. — Знаешь, мне всенравится вместе с тобой. Превосходное исполнение в любой области ничего не стоит, если рядом нет человека, способного его оценить.
Он наблюдал, как розовеет ее фарфоровая кожа. Эши не уставал поражаться: женщина, умеющая быть столь земной, абсолютно спокойно относящаяся к самым неприличным шуткам, легко краснела наедине с ним. Эши это приводило в восторг.
— Вернись в мои объятия, давай потанцуем, — предложил он небрежно, стараясь скрыть нахлынувшие чувства.
Рапсодия вновь оказалась рядом, и он прижал ее к груди.
— Нам нужно попрактиковаться, поскольку в следующий раз мы тайно встретимся на свадьбе в Бетани. Если мы будем танцевать, стараясь не привлекать к себе внимания, я должен научиться не наступать тебе на ноги.
Рапсодия отпрянула от него так резко, что он вздрогнул. Она смертельно побледнела, в глазах опять появилась печаль, которую ей удалось прогнать несколько мгновений назад.
— Уже поздно, —быстро проговорила она. — Нам нужно поговорить, а потом я дам тебе новое имя.
Эши кивнул, чувствуя себя осиротевшим. Танец позволил бы ему еще немного подержать ее в объятиях, продлить счастье, пусть на очень небольшое время.
— Ты готова? — спросил он, указывая на беседку. Именно там он обещал ей раскрыть все свои тайны, а потом забрать воспоминания об этом вечере. Она опустила глаза, и Эши ощутил, как растет ее волнение.
— Еще нет, — покачала, головой Рапсодия. — Мы можем немного посидеть там? Я собиралась кое-что тебе сказать, и мне хотелось бы сохранить эти воспоминания.
— Конечно. — Эши помог ей подняться по невысокой каменной лестнице, и они, рука в руке, подошли к скамейке. Рапсодия уселась, поправила юбку, Эши устроился рядом и стал молча ждать, пока она заговорит.
— Прежде чем ты заберешь мои воспоминания, я хочу сказать, что ты был прав, — заявила она, и ее зеленые глаза сверкнули в вечернем сумраке.