Пророчество души
Шрифт:
— Яркость сна — результат напряженных эмоций, связанных с травмой. Как я уже указал, на место повлияло то, что ты читаешь, детские воспоминания о цирке и твой талант к гимнастике. По нашей прошлой сессии и сегодня видно, что, будучи гимнасткой, ты считаешь себя самой сильной и способной. Твоя роль акробатки в видении — положительный ментальный сдвиг от видения себя жертвой до выжившей, а скоро ты станешь процветающей.
Я села прямее на диване, ощущая силы, чего не было уже давно.
Доктор Ларссон взглянул на свои записи.
— Мальчик, Дамиен, уже не приходит в твои мысли, если он не был представлен
— Он все еще ужасал, — возразила я.
— Да, — признал терапевт. — Но зрители смеялись над ним, и ты активно отбивалась. Это еще положительный признак прогресса. И парень, который, по твоим словам, спас тебя…
— Феникс, — перебила я, улыбка тут же расцвела на моих губах. Я представила длинные волны его каштановых волос, высокие скулы и мудрую улыбку. Лучше всего я помнила его необычные искрящиеся глаза, синие, как сапфиры, на его оливковой коже. Феникс Риверс, латиноамериканец из Аризоны, который звал себя Защитником Души. Он рисковал жизнью, чтобы спасти меня.
Доктор Ларссон грустно улыбнулся.
— Да, Феникс. Похоже, он воплотился в Дмитрии. Он хотел тебя поймать, но не смог…
— Феникс спас меня, — пылко сказала я. Даже сейчас я защищала его, хотя якобы его ролью было защищать меня. — В этой жизни и других Проблесках — то есть, видениях.
— В том и дело. Но в этом цирке он не смог, — напомнил терапевт. — И я считаю это хорошим знаком. Может, твой разум отпускает прошлое.
Я отклонилась на диване, мягкая кожа баюкала меня, пока я смотрела на потолок и впитывала оценку доктора. За прошлые месяцы я так боролась с его словами, верила в свою правду и то, что я испытала с Фениксом. Но со временем и терапией я начала видеть то, что произошло, и как оно поменяло меня и мою хватку на реальности. Боль и травма таяли, как и мое влечение к идее о прошлых жизнях. Может, я все выдумала.
— Но это кажется реальным, — сказала я.
— А сон не кажется реальным, пока ты спишь? — спросил доктор Ларссон. — И, уверяю, эти видения не реальнее сна.
— Возможно… но сны тают, — сказала я, — а эти Проблески остаются в моем разуме как воспоминания.
Доктор Ларссон задумчиво постучал ручкой по блокноту.
— Кроме этого видения, за прошлые полгода были другие?
— Нет, — призналась я, в голосе звучало разочарование. Хоть они пугали яркостью, часто были жуткими, Проблески и утешали меня, словно я возвращала отсутствующую часть себя. — Последнее было, когда я попрощалась с Фениксом в аэропорте.
— Это намекает на две вещи, — сказал доктор Ларссон. — Первое: видения вызваны состоянием повышенных эмоций или сильного стресса. Второе: этот мальчик Феникс, который убедил тебя, что эти видения были прошлыми жизнями, влияет и внедряет их, как я вызвал через гипноз русский цирк.
Я прикусила язык, чтобы не начать сразу защищать Феникса. Доктор говорил убедительно. Я не могла отрицать, что синие глаза Феникса очаровывали. Да, самые сильные и ранние Проблески произошли, когда мы смотрели в глаза друг другу. И я не могла игнорировать факт, что у меня не было Проблеска
— Думаю, вы правы, — сдалась я, вздохнув, вес пропал с меня. — Ваши слова о моем подсознании, справляющемся с травмой, имеют смысл — точно больше смысла, чем верить, что у меня было много жизней!
Доктор Ларссон закрыл блокнот и отложил.
— Что ж, Дженна, у тебя прекрасный прогресс. Я посоветую твоим родителям сократить сессии до одной в месяц.
Ощущая прорыв, я свесила ноги с дивана.
— Спасибо, доктор, за помощь.
Он указал на меня серебряной ручкой.
— Нет, ты сама помогла себе.
Шагая легче, чем когда я входила в его кабинет, я прошла к двери. Но на пороге я замерла, повернулась к нему в поисках последнего подтверждения.
— Так я… просто выдумала прошлые жизни?
Доктор Ларссон снял очки и пристально посмотрел на меня.
— Как профессионал, я думаю, что да, — сказал он. — Но это не плохо, Дженна. Так ты смогла выжить.
3
— Мы так тобой гордимся, — сказала мама, папа отъезжал от клиники на нашем серебряном Вольво. Мама повернулась на сидении, коснулась нежно моего колена. — Я не думала, что мы вернем нашу Дженну, — признала она, слезы выступили в ее голубых глазах. А потом нежная улыбка согрела ее лицо, как луч солнца на снегу.
Я сжала ее ладонь, убеждая, что ее дочь вернулась. Но я не смогла сказать это вслух. Я оправилась от худшего, но была не такой, как раньше, и не буду. Как шрам, раны на моей психике зажили, но не пропадут полностью. И, хоть я приняла, что Проблески были созданы моим подсознанием, я не могла забыть их.
Но теперь идея, что я — переродившаяся душа из начала человечества — Первый Предок с заданием нести Свет Человечества, как говорил Феникс — казалась странной. Как и мысль, что была сеть Воплощенных по всему миру — Охотников и Дозорных — которые искали меня, чтобы их лидер, Танас, мог вырвать мою душу и погасить этот «Свет». Я улыбнулась от глупости этого. Я думала об объяснении Феникса в убежище, что я должна была доверять инстинктам, а не словам чужака.