Пророчество льда

Рымжанов Тимур

Дым сигареты и пряный аромат трав, смешанный с запахом бензина и дубленой кожи, преобразился в привычный и так ожидаемый вдох. Тот самый, к которому привыкаешь и ждешь с нетерпением. В какой момент я решу, что пора ехать? Как смогу узнать время и бросить в пыль проселочной дороги недокуренную сигарету? Сам не знаю, и никто не сможет мне ответить. Давно погасший костер оставил после себя неразличимую под ногами горстку углей и запах, въевшийся в одежду, наверное, навсегда.

Треск и бульканье заработавшего мотора стерли своей прямолинейностью и напором все тонкие мелодии предрассветного часа. Нежные, таинственные звуки, что наполняют пространство. Мир оглох, и все в нем исчезло, кроме моего сиплого дыхания и

треска мотоциклетного движка. Дым из выхлопной трубы окончательно стер всю магию этого места, всю его загадочность и чистоту.

Я вырулил на асфальт с влажной грунтовки. Яркий свет фары выдергивал из темноты знакомые очертания, указывая направление. Плавно набирая скорость, я вкатился на небольшой холм и, добравшись до вершины, покатился вниз, заглушив двигатель, надеясь еще хоть на мгновение уловить этот сказочный момент тишины и сладкое предвкушение, ожидая наступающий день. Но ничего. Только ветер свистит в ушах, холодный, колючий, пряный. А в ветре никогда не бывает тишины.

Щелчок педали, бросаю сцепление, и двигатель неохотно, как-то даже надрывно заурчал, врезаясь хриплым басом в унылую, но мелодичную песню ветра.

Лето пройдет быстро. Последние теплые дни оставят меня вне дорог. Зарядят дожди, и придется искать себе какое-то логово, убежище, чтобы переждать холода. Трогать руками снег, определяя на ощупь, когда он станет рыхлым настолько, что вот-вот будет готов превратиться в журчащие ручьи, бегущие тонкими струйками по раскисшей земле куда-то вдаль, к своим далеким морям.

Ловить короткие солнечные дни и подолгу стоять на морозе, щиплющем щеки, подставив лицо теплым лучам светила. До судорог сжимать челюсти, стойко, как боль, перенося морозные ночи на сквозняках городских улиц. Ведь город – это самое уютное логово, которое только можно себе вообразить. Там, в городах, время идет по-другому. Может быть, не так быстро, ведь короткий день легко продлевается обилием света и множеством поздних встреч, но время здесь кажется стремительным, коротким, ускользающим. В городах теплее. Оттого, что рядом люди, самые разные, которым нет до тебя ровным счетом никакого дела, но тем не менее они рады, что находятся в самой гуще человеческой стаи. Глубоко в подсознании они панически боятся одиночества и пустоты. Они занимают свои утомленные головы музыкой и разговорами, бормотанием лощеных дикторов не менее лубочных и лживых телеканалов. Остаться наедине с самими собой в самой гуще людского муравейника не так-то просто. Они могут делать вид, что устали от суеты и забот. От непроходящего чувства, что рядом всегда есть кто-то, может быть, неприятный, раздражающий, а иногда и сносный и даже симпатичный. Люди обманывают себя, стремясь уединиться без какой либо цели, лишь бы никого не было рядом, лгут себе и окружающим, хотя самого себя обмануть, наверное, невозможно. Одиночество для них – это трагедия, а жизнь в обществе, они сами собственными руками превращают в пытку.

Быть одному – целое искусство. Нужно долго учиться и многое знать о людях, прежде чем оставить их общество. Готовить себя морально и физически. Даже в шумной толпе быть самим собой – возможно, среди знакомых и просто прохожих. Ради чего-то, что кажется тебе неким шагом к пониманию сокровенного и очень важного, таинственного и непонятного. Когда есть цель и средства для ее достижения, когда в метаниях сквозь пустоту есть смысл, одиночество становится манией. Это этап жизненного пути, который необходимо преодолеть с максимальным усердием и пониманием. Задача с множеством вариантов решения. Испытание, если угодно.

На этой дороге я был один. Для меня на время перестали существовать несущиеся навстречу машины и поселки, так похожие друг на друга, что невольно задумываешься, а не приходилось ли мне бывать здесь прежде. Не было также и стройных тополей, и зеленеющих лугов. Свет просто

растекался по земле серебром, а ветер был так однообразен и уныл, что успел наскучить. Только я, собственные ощущения и какой-то незримый поток силы, океан, окружающий со всех сторон. Это похоже на особо экстремальный вид медитации, на лирическую задумчивость в самый разгар ожесточенной битвы. Хоть и воюешь на этом поле только с самим собой. Тебе уже все равно, кто прав, кто виноват. Нет никакого интереса к исходу битвы. Ты точно уверен: что бы ни произошло, впереди еще множество сражений, и не во всех из них ты окажешься победителем.

Я вкатился на очередную возвышенность и въехал прямо в солнечный диск, алым пятном зависший над горизонтом. Если до этого солнечный свет был заметен только на вершинах, в листве высоких деревьев, то теперь я просто растворился в его ласковых лучах, кажущихся нежными и уютными. Особенно после прохладной ночи, проведенной в открытом поле прямо под звездами. У тлеющих углей костра, слушая шепот травы. Солнце стало для меня радостью, наполнившей этот светлый день. Символом цели, к которой я стремлюсь и, наверное, буду стремиться еще долго.

В этот короткий миг ликования мне вдруг стало понятно и ясно все, что происходит в мире. Все загадки словно бы легли в одну плоскость, приобретая четкий и ясный узор. Понятный и простой. Естественный и логичный, и не удивиться своей прежней близорукости было просто невозможно. Просветление заполнило все мое существо. Я на какое-то мгновение совершенно забыл, где нахожусь и что должен делать. Стройные ряды миров и созданий проходили вмиг сквозь сознание, четко определяя место, где им положено быть. Краткое мгновение лишило чувства времени и пространства.

И рок неизбежности не преминул этим воспользоваться, стремительно сдернув с заоблачных высот надрывным воем тяжелого грузовика, несущегося навстречу.

Я прислонился спиной к стене подземного перехода и съехал вниз, садясь на корточки. Память подсунула очередную бомбу, которая не замедлила взорваться в голове шрапнелью воспоминаний. Рядом по гулкому переходу шли другие люди. Шли спокойно и неторопливо, шли, точно зная, куда стремятся. А я никак не мог понять своего направления, не мог найти точку отсчета. Это так же увлекало, как взгляд в пропасть с неприступной вершины, на которую ты поднимался не один день и потратил много сил. Взгляд, который давал спокойствие и тревогу одновременно.

Человек, довольно полный, в хорошем костюме, с кейсом в руках, прошел совсем близко, сделал несколько шагов по направлению к лестнице, но тут сбавил шаг, остановился и полез свободной рукой в карман. Глядя на него, можно было сказать, что в эту ночь ему так и не удалось уснуть. Возможно, так оно и было, глаза не выражали никаких эмоций. Словно он спал прямо на ходу.

Он вернулся ко мне, не поленился нагнуться и сунул в расслабленную ладонь, мятую бумажку и несколько монет мелочью. Я поднял на него взгляд. Мужчина как-то смутился и нелепым и суетливым движением попробовал дать понять, что эти деньги он дает мне как бы из чувства солидарности, не потому, что я похож на нищего или горького пьяницу, а просто потому, что ему вдруг показалось, что они мне нужны.

Не задерживаясь больше, он ушел, чуть прибавив шаг. Я сидел все в том же положении, вертя в руках зеленоватую банкноту, звеня мелочью в чумазых и исцарапанных пальцах.

Я не верил в случайности. Складывая воспоминания обо всем, что со мной произошло, – а память возвращалась стремительно, – я склонен думать, что случайностей вообще не бывает, ни в одном из миров. Случайностью, как правило, называют то событие, последствия которого или причины, не поддаются логическому объяснению нашего разума. Или просто невидны. Но закону глубоко наплевать на нашу логику, и поэтому в случайности так хочется верить.