Пророчество Лета
Шрифт:
— Да, моя мать сама убила себя в камере, — процедила Монтрэ сквозь зубы. — Но её кровь на твоих руках. Как и Фина — твоего несостоявшегося мужа.
— Мне кажется, или ты хочешь, чтобы я сожалела о самоубийстве женщины, годами унижавшей мою мать? — спросила Веста тихо, но с такой злостью, что Элла невольно отпрянула от решетки. — И я понятия не имею, что стряслось с Фином Майли после позорного бегства. Но если он мёртв, надеюсь, смерть была мучительной. Что касается тебя, — Королева сделала паузу, во время которой Монтрэ, прожигаемая убийственным взглядом изумрудных глаз, не смела дышать. — Я могла бы сохранить твою никчемную
Яростный крик Эллы отскочил от стен грозным эхом, но Веста уже уходила прочь, стараясь подавить гнев, чтобы не выплеснуть его на кого-нибудь, кто этого не заслуживал. Что ж, сегодня она усвоила урок. Жалость — плохой советчик. Раз получила власть, нужно идти до конца. Смелее принимать трудные решения и не искать оправданий поступкам.
— Будь ты проклята! — продолжала кричать узница, срывая голос. — Я проклинаю тебя!
Но гроза, бушующая в опустошенной душе, только приумножала отчаянье. Элла могла сколько угодно язвить Весте, факт оставался непреложным — она проиграла войну. И даже предстоящая казнь не рвала сердце так, как осознание собственного поражения.
Одна. Ненавидимая стихийниками и брошенная небом.
Не на кого больше рассчитывать. Не на что надеяться...
Та, которая ещё недавно называла себя Повелительницей Весны, горько всхлипнула и ударилась лбом о холодную решетку...
Глава 2. Брат врага моего
Его можно было бы назвать красивым. Белый памятник на главной городской площади высотой в четыре человеческих роста. Он притягивала взгляды благодаря четким линиям и невероятной энергетике. Центральную фигуру — молодого мужчину в порванной рубашке — скульптор нарочно сделал раза в полтора выше других, чтобы показать значимость личности. Женщина и ребёнок, которым юноша помогал идти, выглядели на его фоне карликами.
Памятник был возведен шестнадцать лет назад, и считался едва ли не главной местной реликвией. Однако в душе девушки, застывшей сегодня у его подножия, произведение искусства вызвало негодование. Из-за истины, о которой не подозревали горожане. И материала, выбранного для увековечивания трагического события.
— Ложь, — шепнула она, кутаясь в чёрный дорожный плащ. День выдался ветреным, хотя и солнечным. И не скажешь, что апрель почти закончился.
— Этому городу нужен был герой, — тихо ответил стоящий рядом высокий мужчина с трехдневной щетиной на волевом лице.
— Я не говорю, что Снежан недостоин светлой памяти, — подчеркнула девушка сурово, чтобы слова не прозвучали, как оправдание. — Я живу исключительно благодаря его страшной жертве. Но младший Принц Зимы оказался здесь не ради людей, второе десятилетие прославляющих его доблесть. Еще и белый мрамор использовали. Тот самый, из-за которого всё началось!
Спутник не стал развивать непростую тему, лишь заметил осторожно:
— Мари, я предупреждал, что лучше исключить этот город из списка.
— Нет, Грэм, — отрезала она в ответ. — Я обязана была приехать в Эзру. Встретиться с ней лицом к лицу. Иначе она навсегда останется моим личным проклятьем...
Её Высочество Розмари Дората, более известная миру как зу Мари Ситэрра — наполовину стихийница, наполовину шу — еще несколько минут постояла, глядя в мраморное лицо дяди, шестнадцать лет назад вынесшего её из огня ценой собственной жизни. Но думала не о Снежане, а его сыне — юноше, ставшим очередным пленником Зимнего Дворца. Как знать, сумеет ли Ян простить двоюродную сестру, когда узнает, по какой причине потерял настоящего отца.
— Мари, пора ехать, — Грэм положил широкую ладонь подопечной на плечо. — Арду-младший ждёт нас к обеду. Невежливо опаздывать.
...Пока карета стучала колесами по булыжной мостовой, тайная Принцесса Зимы не отрывала хмурого взгляда от окна. Возможно, дело было в её собственном предвзятом отношении, но город казался холодным и унылым. Хотя за прошедшие годы здесь не осталось ничего, что напоминало бы об убийственной осаде Короля Бурана и страшных пожарах в кварталах ру. Только памятник Снежану на главной площади. Сгоревшие дома отстроили заново, душевные раны затянулись. Поговаривали, люди здесь нарочно устраивали такие пышные праздники, что остальным жителям Левии и не мечталось.
— Мари, — позвал Грэм, когда до замка городовика осталось меньше половины пути.
Стихийница кивнула, выдавив подобие улыбки. Она была готова выполнять возложенные обязанности. Путешествия путешествиями, но у них с нареченным наставником было и задание. Раз Грэм надолго покинул пост в Зимнем Дворце, Инэй поручил ему нанести визит всем городовикам, владения которых они с подопечной посетят, и обсудить текущие дела. Мари подозревала, что Король преследовал и другую цель — обучить её премудростям переговоров с правителями-людьми. В первый момент накрыл гнев, но, подумав, она решила не сопротивляться. Инэй и Веста позволили ей уехать. Следовало предоставить что-то взамен.
— Какой он? Брен Арду? Младший?
Прибыв в замок рано утром, они не застали хозяина. Арду накануне уехал инспектировать подготовку к Весеннему севу, и не успел вернуться в город, чтобы поприветствовать гостей лично. Но отправил гонца с почтительным письмом, пообещав исправиться позже.
— Упрямый, как папаша, — усмехнулся Иллара. — И чересчур осторожный. Но у меня он вызывает симпатию. Инэй тоже высокого мнения о моральных качествах Брена. Они были мальчишками, когда отцы не поделили белый мрамор и превратили город в бойню, чтобы перебить подданных и сложить собственные головы. Когда всё закончилось, оба сына во всеуслышание осудили родителей и взяли бразды правления в свои руки. Но если Инэю власть досталась по праву крови, Брена на пост городовика избрали сами жители. Они видели, как он ходил по домам богачей, собирая деньги и одежду для семей лишившихся крова, для детей, потерявших родителей в боях. Парень оказывал реальную помощь, когда остальная знать думала о своём благополучии. Став городовиком, Брен пусть и не сумел вернуть в Эзру свет, зато помог ей обрести покой.
На крыльце замка Арду — традиционного для вельмож бу синего цвета — Мари с Грэмом встретил стражник Зимнего Дворца Эрм Туи, который сопровождал их с первых дней путешествия. Но служил он нынче не охранником (в случае опасности два высших стихийника могли постоять за себя и сами), а играл роль слуги и компаньона, выполняя множество различных поручений: мелких и не очень. Туи был выбран по двум причинам. Во-первых, его рекомендовал Бо Орфи, во-вторых, парня знала Мари и не возражала против его присутствия. Правда, при нём приходилось быть осторожными. Никому — даже верной страже — не полагалось знать об истинной родословной девушки.