Пророчество Лета
Шрифт:
— Не дотягиваюсь, — простонал Риам. — Не получатся!
Стелла застыла на месте. Но Мари не послушалась актёра. Шагнула ближе и задохнулась от страха. Внизу, держась за корень дерева, висела Тисса. Слишком далеко, чтобы парни могли помочь ей. Но и чересчур высоко, чтобы остаться целой при падении. Глаза девочки расширились от ужаса, пальцы скользили по коре, почти готовые разжаться. Она так испугалась, что не могла даже закричать.
— Отойди! — взревел Фарлим, глядя на Мари зверем. — Сейчас всё рухнет!
Стихийница не собиралась подчиняться. Сработали инстинкты. Пальцы сплели узор в три движения,
— Ну и дела! — восхитилась Стелла, пока шокированные Риам с Фарлимом помогали дрожащей девочке подняться. Ноги едва слушались и подкашивались на каждом шагу.
Взаимные обиды оказались забыты. Тисса плакала навзрыд в объятиях актрисы. Её возлюбленный успокаивал перепуганного Лена, которому, разумеется, и пришла идея заглянуть в памятный овраг. Риам восхищенно смотрел на Мари.
— Шикарная работа! — похвалил он, подходя ближе. Но девушка не ответила. Страх не успел отступить, сердце продолжало тревожно биться. — Мари, ты ведь понимаешь, что спасла Тиссе жизнь?
Стихийница кивнула. А потом в ужасе закрыла бледное лицо ладонями.
От затылка до пяток прошёл ток.
"Отдай друга", — шепнул в голове знакомый мужской голос.
Глаза защипало от слёз. До Мари дошло, что сейчас случилось. Она не дала подруге разбиться! И, возможно, запустила цепь событий, предсказанных Фабьеном!
Но разве, помня о словах пророка, она смогла бы поступить иначе?
Нет. Это тайная Принцесса осознала чётко. Она никогда не пожертвует такой "пешкой". Какую бы цену не пришлось заплатить потом...
Глава 13. Сёстры
Происшествие в лесу осталось для жителей посёлка тайной. Решение в маленьком отряде приняли единогласно. Тисса боялась, что Веста в сердцах отошлёт её во Дворец вместе с родителями. Лен трясся от страха, как бы советники не отправили жить к людям, ведь именно так в прошлом году они собирались поступить с Кристофом. Актёры опасались, что вину могут свалить на них. Проще наказывать людей, нежели стихийников. Риам нервничал, что ему больше не разрешат возглавить группу.
А Мари... Мари разделяла все перечисленные опасения, отлично зная, что они небезосновательны. А ещё не была готова признаться матери, что спасла подругу, подписав тем самым приговор ей или отцу. Получалось, она выбрала Тиссу. Тиссу! А не родителей.
Мысль причиняла боль. Но приходилось мириться. Как и со многим другим, происходящим вокруг. Например, с дурными вестями, вновь и вновь приходящими из Зимнего Дворца. Траурный список продолжали пополнять новые имена. В том числе, и знакомые. Погиб один из парней Бо, охранявших Мари после очередного нападения Эрслы. Стражники вообще становились жертвами чаще остальных. Веста объясняла это тем, что охрана, дежурившая в роковую ночь, заразилась первой.
Вторым погибшим из относительно ближнего круга стал Ульх Мурэ — младший брат отцовского секретаря Витта. Неразговорчивый юноша работал в прошлом году вместе с Мари в Погодной канцелярии и всегда казался не от мира сего.
Посёлок всё больше погружался в уныние. Стихийники начинали осознавать всю серьезность эпидемии. Недовольство, вызванное внеплановым спасением соседей, постепенно сменялось страхом. Обуздать болезнь не получалось, а, значит, возрастал риск, что смертоносная хворь вырвется наружу. Кое-кто из детей Осени даже высказал предложение спалить Зимний Дворец дотла. Вместе с заразившимися жителями. К счастью, эта идея больше никого не вдохновила, а автора с позором прогнали домой.
Мари отчаянно старалась не терять надежды, но с каждым днём она угасала, как костёр, в который перестали бросать хворост. Не за что было зацепиться, чтобы не дать себе погрузиться в апатию, как в трясину. Вертикальная морщинка на высоком лбу матери становилась глубже — целительница тоже не видела выхода. Зайдя в один из дней к Королеве в дом, Мари увидела, как та в сердцах сбросила стопки рецептов со стола.
— Что же я упускаю? — спросила Веста саму себя, пока дочь пряталась за дверью. А потом опустилась на колени и принялась собирать листы, шепча слова проклятья.
Столь желанные прогулки в лес быстро перестали доставлять радость. Мари б попросила мать исключить её из группы, но это бы вызвало ненужные расспросы. Ходили на сборы листьев и трав тем же памятным составом и по дороге практически не разговаривали. Молчал даже Лен, для которого болтать и дышать означало практически одно и то же. Риам больше не приближался, но иногда стихийница чувствовала его внимательный взгляд, заставляющий нервничать и краснеть.
Тисса почти не отходила от Мари, но рот открывала исключительно по делу. В отношениях подруг неожиданно образовалась трещина, расширяющаяся с каждым днём. До пропасти, вроде той, что едва не поглотила дочь Весны, ей было далеко. Но, увы, ни одна из девушек не предпринимала попыток исправить ситуацию. Мари не знала, как утешить Тиссу. После отставки из свиты, многие стали посматривать косо на всю семью. Но, признаться, тайная Принцесса не видела в этом трагедии. В её понимании, Саттеров постигла не беда, а мелкие неприятности.
Доставляла хлопоты и Далила, посчитавшая работу с Дайрой неслыханным унижением. Мари могла сколько угодно твердить, что подруга ошибается, и Норди давно не та противная девчонка, которую они знали в Академии. Но Вилкок не желала верить, что мерзким характер однокурсницы делало исключительно зелье Рейма.
— Так не бывает, — упрямилась Далила. — Согласна, папенькино пойло усугубило дело, но жажда пакостить всем и каждому не появляется на пустом месте.
Вилкок с первого дня смотрела на старую неприятельницу волком, а после работы высказывала Мари всё, что о думает о новоиспеченной дочери Весны. Сцепиться с Норди не позволяло присутствие Веры Сейл. Вернувшись после лечения, стихийница во всеуслышание объявила, что любой промах юных неумех станет поводом для жалобы Королеве.