Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам.
Шрифт:
Я прикусил губу, но промолчал: представлять Беату одной из сотен наложниц императоришки мне что-то совершенно не улыбалось.
– Что за Нежданный дар – я не знаю! – Эол грустно улыбнулся и добавил: – А насчет сгоревшей кожи – мне кажется, тут что-то сказано о том, какое испытание ей предстоит в последнем бою на арене…
– В общем, понятно! – нахмурился я. – Если вы поможете адаптироваться к Элиону моим ребятам, то через пару дней мы, пожалуй, тронемся в путь: необходимо наконец вытащить Беату из этой чертовой Палестры… А уже потом подумать и о Пришествии Тьмы – до него тоже немного осталось, не так ли, мастер?
– Да, сынок! Только вот ума не приложу, как ты собираешься удержать такую рать: Обители нет, вас, воинов – всего пятеро…
– В общем, я и сам не понимаю… – буркнул я. – Но остановить их надо все равно…
Глава 49
…Горы внушали уважение. Нет, не так: горы внушали УВАЖЕНИЕ! Бездонная пропасть слева, отвесная, иногда даже заслоняющая большую часть неба стена справа, еле доносящийся из глубокого ущелья шум горной речки, заснеженные вершины невдалеке – все это одновременно и пугало, и вызывало дикий восторг. Я безостановочно вертела головой, стараясь увидеть и запомнить буквально все, и если бы не постоянный контроль со стороны Олежки и идущего за мной мулата Гарика, я бы или сверзилась бы в пропасть, или что-нибудь себе сломала бы… А так мне удавалось довольно споро передвигаться по узкой, и, слава богу, сухой тропинке, и я старалась свыкнуться с мыслью, что это – не Земля.
Если спросить меня, то особых отличий было мало. Вернее, если не обращать внимания на то, что в лес под Истрой мы въехали в январе, а здесь, судя по ощущениям, стояло лето, то я бы подумала, что Олег нас всех разыграл… Но посидев два с лишним часа в странном, созданном явно не для людей кресле, а потом почти двое суток с перерывами на питание и сон отвечая на странные, порой даже тупые вопросы безумной машины, я вдруг поняла, что в моей памяти появился пласт совершенно неземных знаний. От нескольких языков этой самой планеты Элион до обычаев, оборотов речи, даже элементарных навыков кучи здешних народов и народцев; краткий курс истории Элиона, примитивная география, тексты и мелодии местных песен и даже фасоны платьев и брюк различных слоев общества! Казалось, что вся эта белиберда медленно проявляется в памяти, постепенно становясь неотъемлемой частью меня! Остальные ребята испытывали то же самое. Вернее, почти то же: кроме того, что получили мы с Женей, им от инопланетных щедрот отвалили еще тактику и стратегию боевых искусств разных уголков планеты, знания по местной металлургии и обработке стали, кое-что по прикладному использованию холодного оружия и т.д. – то, что тут нужно мужчине, чтобы иметь шанс выжить… Вот, например, Сева, где-то стырив кусок деревяшки, пытался на ходу изобразить что-то вроде тех движений, которым меня учил Марк Иванович, который, кстати, совсем не Марк, а Мерион! Может быть, именно поэтому отряд шел по тропинке крайне тихо: каждый из нас был погружен в себя. По самое не могу…
Спуск с перевала занял почти полдня, и, судя по тому, что к вечеру здорово потеплело, пещерный лабиринт Хранителя, как его называли Олег (или Ольгерд?) и Мерион, находился на значительной высоте, довольно близко к уровню вечных снегов…
В ущелье, по которому мы шли, постепенно стала появляться трава, потом я заметила первое кривое деревце, издалека немного похожее на нашу березу…
А перед тем как на горы внезапно рухнула темная летняя ночь, Олег, двигавшийся впереди, вдруг замер и, повернувшись к нам лицом, приложил палец к губам. Я замерла на месте. Дальнейшего мелькания его пальцев я не поняла, но, судя по тому, как задвигались Сема, Володя по кличке Глаз и Алонсо по кличке Гарик, там, впереди, за поворотом ущелья, нас ждало что-то неприятное… Или опасное… Через минуту, оставив меня с Евгенией на Деда, четверка ребят, увешанных оружием, легким, скользящим по камням шагом направились к скалам, чем-то похожим на нижнюю часть Эйфелевой башни, и исчезли… Еще через десять минут я начала нервно кусать губы, но двигаться не пыталась: впереди было тихо, и я боялась чем-нибудь навредить ребятам… Минут через двадцать я поняла, что они никогда больше не вернутся, и, поняв, что вот-вот зарыдаю, повернулась было к Деду, как почувствовала его прикосновение к плечу: наклонив голову поближе ко мне, он спокойным голосом сказал, что у ребят все в порядке и они минуты через две уже будут здесь…
Как ни странно, он оказался прав – Олег возник на повороте тропы именно через две минуты и, улыбнувшись, помахал нам рукой. Судя по его лицу, путь был свободен…
Если бы я знала, что ждет меня впереди, я бы, наверное, закрыла глаза или осталась на месте. В полукилометре около поворота ущелья, где рядом с беснующейся речкой еле-еле протискивалась сужающаяся сантиметров до двадцати тропа, и чуть дальше – возле двух строений, похожих на помесь вигвама и палатки, – я наткнулась на целые озера крови! Именно наткнулась: пытаясь не соскользнуть в воду, я очень внимательно смотрела себе под ноги и шага за два увидела, как в кристально чистую горную реку стекает бурая, почти черная в наступающей темноте кровь…
Меня затрясло от страха, а потом от бешенства! Отцепив от пояса карабин, сквозь который скользила страховочная веревка, я подошла к Олегу и неожиданно для себя самой врезала ему кулаком по груди. Вернее, почти попала – он, по-моему, не задумываясь, как-то сдвинулся корпусом, и моя рука, чуть не сломавшись в локте, пролетела мимо! От обиды я взбесилась еще больше и устроила форменную истерику… Что я там орала, не помню: что-то про то, что лишать жизни людей, ни в чем перед нами не виноватых, могут только такие бездушные убийцы, как он и его друзья…
Колбасило меня долго… По-моему, я даже плакала… Потом, заявив, что никуда больше не пойду и плевать мне на все, ввалилась в ближайшую постройку и, рухнув на местное подобие топчана, затряслась в рыданиях… Страдала я до тех пор, пока, незаметно для себя самой, не провалилась в сон…
А утром, стараясь не смотреть в глаза этому бессердечному болвану, я молча умылась в безумно холодной реке, накинула на плечи маленький рюкзачок, выделенный мне Хранителем, и, дождавшись, пока весь отряд двинется в путь, встала в конце колонны…
Никакое доброе дело никогда не остается безнаказанным: два дня, двигаясь по каким-то заброшенным тропам, я чувствовала себя нереально героической особой, отвергнувшей любовь недостойного мужчины, а наутро третьего дня наступила развязка – мы наконец добрались до небольшой горной деревеньки. Вернее, сначала я увидела шпиль, по форме смахивающий на самый обыкновенный топор, а вскоре после этого, вслед за идущим впереди Мерионом, добралась до вершины небольшого холма и онемела: в небольшой долине, окруженной поросшими лесом склонами гор, догорала маленькая, домов в двадцать, деревушка. Единственным строением, не задетым огнем, оказалось то самое здание со шпилем: при взгляде на него у меня возникла аналогия с нашими церквями…
Быстренько окинув взглядом дымящиеся развалины всех остальных домов, я рванула догонять продолжающих двигаться ребят и настигла их у самой околицы… Вернее, я наткнулась на Евгению, стоящую с бледным лицом возле раздолбанной и порядком закопченной изгороди и пытающуюся сдержать тошноту… Приподнявшись на цыпочки, я заглянула за нее и тут же почувствовала, что меня выворачивает наизнанку: метрах в десяти от меня, около небольшого колодца, насаженная на плохо оструганный кол, висела обнаженная, окровавленная с головы до ног молодая женщина! Зажмурившись, чтобы не видеть ужасного зрелища, я пыталась отогнать картину, стоящую перед глазами, но, как назло, память услужливо подчеркивала запечатленные подробности: торчащие из ствола не до конца отрубленные ветки; запекшиеся потеки крови на ее ногах с плохо обрезанными ногтями; порванный чем-то рот, кривящийся в посмертной судороге; страшное острие кола, торчащее из-за ключицы… Судороги в желудке заставили меня упасть на колени; по моим щекам ручьями текли слезы, а картина на сетчатке, четкая, словно фотография, забываться не собиралась!
– Евгения! Тут нужна ваша помощь! – донесся до меня голос, по-моему, Гарика, и я, на миг отвлекшись от воспоминаний, посмотрела на серую, похожую на зомби Женю, выпрямляющуюся на трясущихся ногах и делающую первые нетвердые шаги в сторону, откуда до меня донесся крик. Испугавшись, что останусь одна в этом безумном царстве смерти, я вскочила и, как сумасшедшая, рванула вслед за ней… Вернее, мне показалось, что побежала: я плелась ничуть не быстрее ее…
Почти зажмуренные, полуприкрытые, чтобы не замечать окружающих меня ужасов, глаза все-таки выхватывали отдельные фрагменты окружающего: лежащий на совершенно целом крыльце мужчина с разрубленным пополам черепом; ребенок лет восьми, пришпиленный к забору вилами; корова с отрезанным выменем и с копьем в горле; валяющаяся в золе куриная голова; девушка с задранным на голову платьем и окровавленными, широко раскинутыми ногами, лежащая поперек выброшенной на улицу кровати… Мне казалось, что я бреду в каком-то кошмаре и не могу проснуться!!!