Прорыв из Хуфры

В память Джорджа Роберта Лимона

Уже поздним вечером они доставили гроб на нижний причал внешней гавани Картахены. Насколько я видел, в катафалке сидели только четверо из похоронного бюро, а за ними на «лендровере» ехал таможенный офицер — и никаких печальных родственников.

Мой гидросамолет «Оттер Амфибия» имел очень полезное приспособление: при необходимости у него из-под плавников выпускались колеса и он мог вырулить на берег из воды. Воспользовавшись этим преимуществом, я вывел самолет по наклонной бетонной поверхности к

Катафалк затормозил, трое вышли из него и двинулись к задней двери, чтобы вытащить гроб. А четвертый направился ко мне.

Все служащие похоронных бюро в мире одинаковы, и Хименес, похожий на мертвеца мужчина в пальто с пелериной, — казалось, он постоянно пребывал в состоянии печали, — не составлял исключения. Он быстро приподнял фетровую шляпу и протянул мне два пальца по той простой и вполне уважительной причине, что у него на правой руке только они и остались.

— А, сеньор Нельсон, вот мы и снова встретились. Такое печальное дело…

Он вытащил маленькую серебряную табакерку, сунул в нос понюшку нюхательного табака, покачал головой, и на его лице появилось такое скорбное выражение, что можно было подумать, будто покойный его очень старый и добрый друг.

— Да, — ответил я. — Но все-таки приходится как-то держаться.

— Верно, ах как верно, — ответил он, доставая из внутреннего кармана пачку документов, потому что таможенный офицер уже приближался к нам.

— Сеньор Нельсон! — Он протянул руку с традиционной испанской учтивостью. — К вашим услугам!

— Взаимно, сеньор, — ответил я. — И как там сейчас, на острове Ивиса?

— Отлично; все зависит от того, насколько успешно идет бизнес с перевозками.

Он бегло просмотрел бумаги.

— Хуан Паско. Восемнадцать лет. Такой молодой!

Таможенник взглянул на Хименеса, а тот пожал плечами.

— Погиб в автомобильной катастрофе. Студент университета. Бывает. Родители пожелали, чтобы его поместили в фамильном склепе на Ивисе.

— Естественно, — кивнул офицер.

Трое служащих похоронного бюро вытащили гроб на пристань, но он поднял руку и остановил их.

— Джентльмены, мне очень больно просить вас об этом, но я обязан заглянуть внутрь и убедиться, что там именно то, чему следует быть. У меня приказ, вы же знаете.

С этой процедурой я сталкивался уже четыре раза, выполняя свою работу, и вполне понимал его. В гробах могли находиться вместо тел совсем другие вещи, а так как остров Ивиса являлся частью Испанской метрополии, то рейс из Картахены считался внутренним и в пункте прибытия груз не подвергался таможенному досмотру.

— Ну конечно, сеньор, — мрачно согласился Хименес, — вы должны выполнить свои обязанности.

Он дал знак рукой, гроб опустили на землю, отвернули позолоченные ручки и сняли крышку.

Некоторые люди после смерти становятся меньше. И на самом деле, молодой человек в гробу выглядел мальчиком не старше тринадцати лет, а лицо его покрывал такой слой косметики, что казалось, будто это восковая кукла. В нем не оставалось ничего человеческого. Я подумал, что главные повреждения скрыты жестким синим костюмом.

Хименес взял еще понюшку табаку.

— Череп размозжен, и с левой щеки сорвало все мясо. Теперь-то, конечно, никто не догадается об этом.

Таможенный офицер перекрестился.

— Удивительно. Вы просто настоящий художник, сеньор Хименес.

— Надо же подумать и о родителях.

Хименес кивнул своим людям, они закрыли крышку, снова подняли гроб и понесли его вниз по ступеням к «Оттеру». Таможенник передал мне документы.

— По-моему, все в порядке, сеньор Нельсон. Желаю удачного полета.

Он отсалютовал и пошел к машине, а Хименес посмотрел на небо.

— Прекрасная ночь для полета, если только прогноз погоды чего-нибудь не накличет.

— Будем надеяться. — Я застегнул молнию на летной куртке. — Мне не хотелось бы, чтобы мой пассажир испытал неудобства.

Он позволил себе улыбнуться короткой похоронной улыбкой.

— А знаете, вы мне нравитесь, дружище. Никогда не теряете чувства юмора, даже рядом со смертью.

— Привычка, — ответил я. — И большая практика. До встречи.

Я спустился по ступеням к «Оттеру», где его люди уже заканчивали грузить гроб. Забравшись в кабину, я выполнил обычные проверки, завел мотор и спустил самолет на воду. Потом убрал колеса и двинулся по ветру, высовываясь в боковое окно, чтобы убедиться, что лодки не помешают, когда я начну разгон. В нужный момент самолет взмыл в небо, легко, словно птичка; я нажал на правую педаль руля, и он развернулся над молом. Хименес все еще стоял там в угасающем свете дня и смотрел мне вслед.

Летать на «Оттере» я начал, работая в кинокомпании, снимавшей фильм в Альмерии, на Средиземноморском побережье Испании; этот район был выбран по той простой причине, что в наши дни снимать там гораздо дешевле, чем в Голливуде. Закончив фильм, они решили, что транспортировать «Оттер» обратно в Штаты слишком накладно. Совершенно естественно, что в средиземноморском регионе никто не бросился покупать гидросамолет, специально приспособленный к суровым условиям Северной Канады, и он достался мне по дешевке. Большинство людей думали, что я спятил, но оказалось, что можно делать деньги на перевозках между Балеарскими островами — Ивиса, Мальорка, Менорка и Форментера. По крайней мере, за сезон я кое-что зарабатывал, да еще подворачивались дополнительные рейсы, вот как этот, например. Предсказания Хименеса оправдались. Стояла чудная безоблачная ночь, светила полная луна, и звезды будто отступили к горизонту. Полет доставлял удовольствие, но меня беспокоили кое-какие мысли; я включил автопилот и еще раз посмотрел на карту. Сколь-нибудь заметного ветра не было, не более пяти узлов, и это позволило мне точно определить расстояние. Проделав необходимые расчеты, я налил чашку кофе из термоса и закурил.

Прошло ровно тридцать восемь минут с тех пор, как я вылетел из Картахены. Перейдя на ручное управление, я снизился до двух тысяч футов и ровно через три минуты увидел сигнал — голубой свет, а потом шесть вспышек красного. Вспомнил старую шутку Тэрка, который клялся, что в древней китайской книге сигналов это обозначало: «Имею на борту женщин».

Я быстро спустился и сделал круг над судном, сорокафутовой дизельной яхтой из Орана, насколько я понимал, хотя все эти детали меня не касались. Красный свет зажегся снова, я развернулся по ветру, сбросил газ и приступил к посадке. Море казалось довольно прохладным, но видимость, благодаря полной луне, была отличной. Я прогазовал, чтобы выровнять машину на спуске, и сел на воду, подняв тучи брызг. Не заглушая мотор, открыл боковую дверь.