Прорыв реальности
Шрифт:
— Ты что, падла, думаешь, что я мужикам паленую водку наливаю? — Подозрение было настолько оскорбительным, что сталкер был готов броситься на посетителя с кулаками.
Листер вскочил, решив наконец закончить этот мучительный для него разговор. Ему хотелось открутить голову странному гостю. Но тут словно каменная стена встала на его пути и отбросила бывшего сталкера обратно.
— Не пытайтесь сопротивляться. — Голос человека в кресле оставался все таким же спокойным. — Ничего не выйдет.
— Кто ты, твою мать? — Сталкер говорил тихо, его обуял животный
— Не важно. Но у тебя есть только два варианта. Или ты согласишься с нами работать, или сейчас от тебя на ковре останется высохший труп.
Листер попытался возразить, но острая боль, словно его горло сжали железные щипцы, подавила волю. Он только и смог прошептать:
— Что тебе надо…
— Во-первых — полная конфиденциальность.
— Шо? — не понял Листер.
— Хлебало заткни и никому не слова, — доходчиво объяснил гость.
— Да чтобы Листер кому что насту… — Сталкер не договорил и захрипел.
— Не перебивай, я же предупредил. Второе. Найди себе друга. Можно подругу. И проведи с ней достаточно много времени. В кабак своди. Или устрой тут пьянку. Не одну. Денег дам столько, сколько ты в жизни не видел. Но есть условие.
— Какое? — обреченно спросил Листер.
— Я буду всегда рядом.
— Шо, когда я бабу, это, завалю, ты свечку держать будешь?
— Понадобится — буду.
— Я на людях не размножаюсь. — Листер собрал остатки гордости и вложил их в эту фразу.
— Жить захочешь — будешь. — Собеседника сбить с толку было невозможно.
— И что потом?
— Потом — все будет хорошо. Понял? И еще. — Неизвестный сделал паузу.
— Что?
— Найми себе новую охрану, — тихо сказал гость.
— Нафиг? У меня пацаны — лучшие на Рублевке.
— Были. Мне свидетели не нужны.
Листер беспомощно завертел головой, не понимая до конца, что ему сейчас сказали. А когда закончил вертеть, увидел — в гостиной никого нет. Он достал из письменного стола пистолет и осторожными шагами направился в коридор, передергивая на ходу затвор. В дальнем конце дома он нашел то, что раньше было его охраной. Высохшие, словно высосанные страшной силой, трупы. Листер сел и заплакал. Понимая, что он потерял свободу и, возможно, навсегда. Ему показалось, что, может быть, и вся жизнь уже окончена.
Глава седьмая
Вадим устал от долгого и бессмысленного сидения за монитором и начал клевать носом. Чтобы прийти в себя, он решил пойти выпить кофе. Он уже подошел к автомату, установленному в дальнем конце коридора, но увидел, как из лифта вышла Вероника. Малахов малодушно захотел исчезнуть за автоматической кофеваркой.
— Вы что, прячетесь от меня? — Вероника окликнула Вадима, который делал вид, что смотрит совсем в другую сторону. — Вы не хотите со мной разговаривать?
— Нет, не хочу, — резко, даже чересчур резко ответил он. Ответ прозвучал не совсем искренне.
— Почему?
От знакомого голоса у Малахова защемило в груди.
— Ну, представьте себе, что вы мне безразличны, — грубовато сказал
— Если бы я была вам безразлична — вам было бы все равно. — Вероника нажала кнопку «Капуччино с шоколадом» на автомате.
Железный ящик начал жужжать и подрагивать. Коридор заполнился запахом кофе, в окошко выдачи выскочил пластиковый стаканчик, и в него полилась молочная пена. Вадим, выйдя из своего укрытия, молча наблюдал, как готовится напиток. Автомат тихонечко запищал. Вероника забрала горячий стаканчик, пригубила кофе и продолжила:
— А ведь видно, что вас переполняют эмоции. Я почему-то вас раздражаю? Я в чем-то виновата перед вами?
— А вы, часом, не психолог?
— Нет, не угадали, по профессии я математик, а тут работаю в айти-департаменте, сисадмином при отделе кадров, — объяснила девушка.
— Я знаю, где вы работаете, — сказал Вадим автоматически.
— А говорили, что я вам безразлична. — Вероника засмеялась.
— Я не говорил… Просто я не хочу, чтобы наше знакомство было чем-то большим, чем знакомство сотрудников. Коллег.
— Вы чего-то боитесь?
— Это вы должны бояться, — ответил Вадим и в который раз мысленно выругал самого себя за несдержанность.
— Вас? Смешно… Я знаю, что более порядочного человека в Центре нет, чего же бояться. У вас нехорошие помыслы относительно меня? — Вероника тихонько засмеялась.
— Спасибо, конечно, но я думаю, вы разглашаете служебную информацию, к которой имеете доступ. Я не могу точно сказать, почему я для вас опасен, но моя интуиция это говорит.
— Я готова рискнуть. — Вероника была решительна, и казалось, что-то заставляло ее не отступаться, даже наплевав на приличия. — Пообещайте хотя бы не убегать от меня в коридорах Центра, хорошо?
— Давайте, раз уж вам так надо. Обещаю.
— Мне так надо, спасибо. — Вероника протянула руку, прощаясь.
Прикосновение к ее ладони словно прорвало плотину, сдерживающую воспоминания. Тяжелые и вязкие. Малахов сдержанно попрощался и ушел в свой отдел.
Минут десять он пытался собраться с мыслями — сидел, обхватив голову ладонями и никак не реагируя на постоянную болтовню коллеги по столу. Тут он понял, что про кофе совершенно забыл, но возвращаться к автомату не рискнул. Потом наконец Вадим собрался, и ткнул в клавиатуру пальцем, активируя компьютер.
— Начальство ждет аналитики по биржевым котировкам во время вчерашнего слета Токийской биржи, — словно сквозь ватную подушку услышал Малахов слова Верховцева. Вадим поднял на него рассеянный взгляд, и коллега понял, что еще одно слово — и он получит «мышкой» по носу.
Вадиму было глубоко наплевать на то, что от него ждет начальство. Ему было совершенно наплевать на коммерческую успешность Центра, на цену офисного планктона и на униформу со стразами. И даже не наплевать. Ему это все было просто противно. И захотелось хоть на секунду, хоть для себя самого окунуться в старую жизнь, старую работу. Вадим глянул на розоватую плешь склонившегося над своей клавиатурой Верховцева, и решение пришло само собой.