Прорыв
Шрифт:
— Какого хрена??!
— А ты думал тебе всё как той лисе с ветки упадёт: и сыр, и ворона? — иронично спросил главный доктор.
— Что за нахер, больно!
— Потому что это не обезболивающее. Никакого АТ-121 не существует. Ты купил яд. И теперь он в тебе! — когда Наливайко хотел, он умел быть чертовски убедительным, — Боль сейчас пройдёт. Но антидот должен быть вколот через сутки ровно. А затем его закрепитель тоже на протяжении 24-ёх часов. Антидот у меня есть. А вторую часть я предусмотрительно отправил с человеком подальше. Его ты получишь, как только выполнишь некоторые условия. Мы не охренели,
— Да я двинуться не могу, горит нога вся, сделай что-нибудь, ну не будь ты…
— Воооот! — поднял палец кверху зам лидера по медицине, — Это совсем небольшой ознакомительный тур в мир той боли, от которой ты потеряешь сознание и уйдёшь от нас в край вечной охоты. Ты меня вообще слушал?
— Что надо тебе? Убери это!!
— Надо чтобы ты со мной говорил, а ты не хочешь, — сокрушённо пришёл к выводу Наливайко и начал запаковывать аптечку, из которой до того доставал шприц.
— Э-ээ, йоп, ну прекращай, я готов, всё путём, от него избавиться надо было давно! Я с вами, давай уже, хватит этого театра, ну не дети тут, я с вами!
— Так. Я понял, ты с нами. И ты видишь, что дойти до ближайшей базы тебе будет немного трудно. Всё у нас теперь согласовано. Я говорю — ты соглашаешься. Я говорю — ты подтверждаешь. Мы имеем одно мнение, и оно — моё. Всё ли верно я сказал?
— Да так, ойййй… Больно!
Конечно тебе больно будет, думал Наливайко, выискивая в большой медсумке шприц-тюбик с кеторолом. Промедола для Петренки было жалко. Да и действие у него такое, что клиент может забыть частично или полностью что обещал, начать бузить. Лучше что попроще ему, тем более что этот препарат — глицерин, обычно принимаемый перорально в случае запора, скоро разойдётся в тканях и болевые ощущения сойдут на нет. А вот от огнестрельных ранений останутся.
— Слушай суда, — вколов обезболивающее, начал Наливайко, — Таченко сдох как лидер, его сказано было убрать. Это не наша забота, наверху всё порешали. Нужен новый вожак, как в мультике про Маугли, помнишь? Нет? Хрен с ним. Им станешь не ты, даже не я, это будет майор Резанов!
Глаза Петренки чуть из орбит не вывалились.
— Так, вижу, ты готов меня слушать и дальше. Мы тебя транспортируем на базу, я оперирую и завтра ты сидишь тише воды и ниже травы. Пока делаешь что скажу — ты жив. Как только самодеятельные действия, антидот — прощай. Будет больно. От этого яда ты склеишь ласты в сутки. Ты сам знаешь как он дорог. И это не просто так, штука убивает с гарантией.
Петренко молча кивал. Видимо, обезболивающее помогло немного, а глицерин действительно разошёлся, перестал жечь в области инъекции.
— Я тебе ещё один укол сделаю обезболивающий, но минут через десять. Завтра будет общее собрание. Ты свою кандидатуру попросишь с обсуждения снять, проголосуешь за Резанова. Ясно тебе? Повтори!
— Так. Ясно. Снять кандидатуру в пользу Резанова. А с ним, — он кивнул на Таченко, — что?
— А чтобы ты хотел? Если б его очередь пошла сантиметров двадцать вверх и вправо, то лежать тебе рядом с Цыбой!
— Да что нашло на него, сука, продырявил меня, чего он хотел?
— Нам не доложил. А вот тебя он убить хотел! Ты это понял?
— Да,
— Да, только перевязать надо тебя, весь в крови уже.
Таченко стоял на коленях с руками за головой. После нескольких увесистых ударов он перестал грубить и угрожать, понял, что попал. Рот ему заткнули шариком кляпа, завязав на затылке фиксирующие ремни, руки связали пластиковым хомутом. Так и повели. Петренку тащил на себе Гизатуллин. Экзоскелет позволял это, хотя аккумулятор садился быстро. Но идти недалеко было.
Резанов сидел в вагончике в одиночестве. Мужиков отправил расчистить путь до базы, чтобы никто не шлялся и лишнего не увидел. Ждать да догонять — хуже нет. Особенно когда не знаешь чего ждёшь. Пятый раз он достал свой родной CZ Shadow, классическая модель 76-ог года, только с планкой Пикатинни снизу ствола, в 2000-ых такие стали делать. Выщелкнул магазин, вставил. И так раз десять. Что у них там? По какому варианту пошло? Или вообще наперекосяк всё? Кровососы вмешались, встретили кого, Петренку не нашли, не догнали. Чёрт, это ожидание выматывает! И ничего не сделать — надо тут сидеть тупо. И по радио нельзя.
Чешский пистолет был его служебным оружием. С ним он получил задание на внедрение в сообщество местных бродяг-собирателей, с ним вошёл в деревеньку, где собирались начинающие сталкеры, с ним прошёл весь этот путь до сегодняшнего дня, когда решается многое, если не всё. ПДА вздрогнул — Призрак это. Тоже нервничает, он в деле. Его Резанов нанял в качестве наблюдателя во второй части операции, которая должна начаться ночью. Вот только если нечего не случится. Долго они что-то!
Процессия появилась как по волшебству, только подумал — вот они. Впереди пара бойцов между ними пленный генерал. Мрачнейший, с дурацкий шариком кляпа во рту, руки за спиной. За ним Гизатуллин с ношей. Вот сюрприз. Петренку пристрелили? Йокарный ж ты бабай! Наливайко отделился от группы и пошагал к бытовке.
— Чего, не уследил, готов?
— Не надо паники, господин будущий генерал, довольно ухмыльнулся связной, — жив, просто пришлось подрихтовать. Ну ты же сам сказал — импровизировать. Вот я и…
— Ну жив, так хорошо, просто почему на горбу у Гизы?
— Да по ногам я ему отстрелялся. Остальное по плану: яд введён, антидот в очереди, Цыба отработал. Там как?
— Тихо, всё под контролем, иди тогда, — беспокойство улеглось и Резанов снова приник к щели в окне. Даа, кто бы мог подумать, что всё вот так обернётся и для командира, и для его зама.
Квад Наливайко прошёл по пустой дороге, Резановские постарались. На входе никого почему-то тоже не было, как ни рассчитывал на это Таченко. Всё просто — дежурила тройка Бунчука, она же квад Петренко. Деньги, когда они в достаточном количестве, делают чудеса. Вот потому именно в этот судьбоносный момент никого там и не оказалось.
Дальше прошли буквально метров пятьдесят узкими и замусоренными проходами, упёрлись в ржавую железную дверь, что открывалась последний раз, наверное, в 1986-ом. У Наливайко был ключ, за дверью через пару тёмных коридоров нашёлся спуск вниз, в подвал. Где и оставили генерала в таком же неосвещённом подсобном помещении за обычной дверью-решёткой.