Прощальный поцелуй Роксоланы. «Не надо рая!»
Шрифт:
Откуда в Старом Дворце знали новости из Топкапы, оставалось загадкой, но и там утро начиналось с известий о противостоянии, а вечер заканчивался обсуждением событий и рассуждениями, у кого больше шансов.
«Конечно, у Нурбану, – говорили одни, – она же уже родила шехзаде Селиму сына! А эту новенькую еще неизвестно, возьмет ли в гарем».
«Нурбану Селиму уже надоела, шехзаде с удовольствием сменит ее, а что касается сына, то на все воля Аллаха… К тому же новенькой явно благоволит султанша, да, даже сама подбирала ей учителей и наряды!»
Нурбану
– Валиде, можно с вами поговорить?
Когда Нурбану было что-то нужно, а такое случалось часто, она называла Роксолану «валиде».
– Что-то с внуками, Нурбану? Проходи.
Та вошла, остановилась, покачав головой:
– Нет, внуки в порядке.
– Тебя беспокоит Каролина?
Нурбану уже привыкла к всезнанию султанши, перестала удивляться, осознав, что та вовсе не читает мысли окружающих, а просто мыслит логически сама.
– Да, эта итальянка. Откуда она взялась?
Роксолана с улыбкой пожала плечами:
– Из Италии. Тебя беспокоит, в чей гарем она может попасть?
Нурбану буквально взвилась:
– У Селима гарем полон!
– Женщин никогда не бывает много, особенно для Селима.
Роксолане просто хотелось подразнить невестку. А еще так султанша приучала Нурбану не выдавать свои мысли, гарем не то место, где стоит показывать, что думаешь или чувствуешь. Нурбану это понимала, но горячая кровь не позволяла оставаться невозмутимой, когда внутри все горит.
Перед Роксоланой стояла вероятная будущая султанша, мать Мурада, которому всего десять, но мальчик уже сейчас сознает, что он наследник Османского престола. И сознает это благодаря его матери – Нурбану.
У Нурбану хватило ума понять, что ни матерью, ни даже женой султана без помощи вот этой невысокой зеленоглазой женщины ей не стать. Именно потому наложница шехзаде никогда ничего не делала и не говорила против Хуррем, самое большее, что могла себе позволить, это выпалить в сердцах вот такой вопрос о новенькой.
Поняв, что султанша не только оправдываться, но и обсуждать эту тему не намерена, Нурбану сникла.
– Госпожа, вы считаете, что я недостаточно хороша для шехзаде Селима?
– Ты мать его старшего сына, разве этого мало? Селиму самому решать, сколько иметь женщин в гареме. А Каролина живет здесь с позволения Повелителя и по приглашению Гульфем Султан. Станет ли она чьей-то наложницей – Селима или Баязида, – мы пока не решили. Вернется Повелитель, подумаем.
Позже и Нурбану, и сама Роксолана думали, что, отправь тогда султанша новенькую в гарем одного из шехзаде, жизнь могла бы сложиться иначе для всех. Но человеку не дано предвидеть последствия большинства своих поступков, будь это возможно, жизнь большинства людей стала бы иной.
Нурбану для себя сделала вывод, что новенькую вовсе не обязательно должны отправить в гарем к Селиму. Пусть лучше едет вон к Баязиду! У этого шехзаде женщины и дети разбросаны по всей империи, ему еще одна красотка не помешает.
Роксолана заметила размышления невестки и добавила:
– Я предложила ей самой подумать над этим. Но все будет решено, когда приедет Повелитель. Нурбану, тебе ли бояться новой наложницы в гареме? Сколько их было у Селима? Правда, эта – дочь императора Карла.
– Кого?!
– Каролина – незаконнорожденная дочь императора Карла. Во всяком случае, она так утверждает.
– Лжет! – неожиданно даже для себя произнесла Нурбану. – Я все разузнаю. Она не может быть дочерью императора.
– Почему?
– Не знаю. Не похожа, и все тут.
– Хорошо, понаблюдай за ней, если тебе что-то кажется и если ты не хочешь ее в гарем шехзаде Селима.
– Вот уж этого ей не видать! – прошипела себе под нос Нурбану.
Каролину она встретила почти сразу, та, словно что-то почувствовав, сама направлялась к султанше. Гостья в гарем шла в сопровождении двух служанок, которые не понимали ни по-турецки, ни по-итальянски. О чем будет говорить, не знала, но надеялась, что тема найдется.
Нурбану вышла от Роксоланы разъяренной, с трудом себя сдерживая, а потому коридор мерила шагами решительно. Размышляла, как приструнить эту нахалку, дать понять, что место подле Селима занято и освобождать его никто не собирается. А тут вдруг сама Каролина навстречу, да еще и евнухов не видно…
Поравнявшись с девушкой, Нурбану вдруг схватила Каролину за плечо и, толкнув в боковой коридор, прижала к стене, зашипела в лицо по-турецки, забыв, что перед ней чужестранка:
– Держись от моего Селима подальше! Не понимаешь по-турецки? Вот выцарапаю глаза, сразу поймешь! Могу повторить по-итальянски, я еще не забыла.
И замерла, потому что Каролина зашептала в ответ по-турецки:
– Ты глупа! Мне не нужен твой Селим, и я хочу тебе помочь!
Неизвестно, от чего Нурбану обомлела больше – от того, что чужестранка свободно говорила по-турецки, или от ее слов. А Каролина, стряхнув руки наложницы со своих плеч, спокойно продолжила уже по-итальянски:
– Ты знаешь латынь? Может, лучше перейти на нее, во дворце слишком многие понимают итальянский.
– Знаю…
– Наше общение не вызовет подозрений, если только мы вдруг не начнем обниматься у всех на виду или царапать друг дружке глаза. Но разговаривать нужно не здесь, где за каждым углом по евнуху.
По знаку Каролины Нурбану проследовала за ней в сад.
– Здесь слишком жарко, посидим в кешке или вообще на лужайке, но в тени, у меня нежная кожа, которая не терпит солнца. – Каролина говорила по-итальянски. Нурбану лишь кивнула.
Они шли по дорожке сада, словно две добрые подруги.
Увидев эту картину из окна, Роксолана усмехнулась:
– Чичек, ты только посмотри. Что могло их объединить, если обеим нужен Селим, вернее, будущий трон под его задом?
Чичек с изумлением покосилась на султаншу, никогда не слышала от нее таких речей.