Прощание с Днем сурка
Шрифт:
— Извините, Федя, у нас тут опять война.
И отключился, игнорируя удивленный голос Федора Сергеевича, который вовсе не обиделся на мою невольную фамильярность:
— Але! Але! Что у Вас там происходит?
— Я тебе потом объясню. Если ты захочешь, — сказал я в никуда, уже передавая телефон Стюарту. — Стюарт, я ложусь в циркуляцию…
Тот в ответ лишь головой кивнул, выглядывая по всем сторонам источник угрозы. Берег был уже не очень далеко, лодка начала описывать круг, послушная моему управлению. Снова раздалась очередь, на сей раз пули шлепали по воде в неприятной близости с нами. Пушки с берега палят, кораблю пристать велят. Значит, наш маневр оказался неправильным. Что ж, придется ложиться в дрейф, чтоб не провоцировать неведомых хулиганов.
Едва наша лодка недвижно заколыхалась на легкой зыби, как мы смогли почти одновременно разглядеть тех, кто сейчас диктовал нам правила поведения. Среди солнечных бликов один был огромным и нестерпимо ярким. Серебристого цвета катер с хищными обводами можно было назвать призраком, или невидимкой. Похожий на стрелу, не издающий никаких механических шумов, он тоже двигался, влекомый лишь волнами и ветром, ныне отсутствующими.
Стюарт подвинул ногой автомат поближе, мой же лежал у меня под сиденьем. Вытирая слезы от слепящих со всех сторон солнечных зайчиков, мы пытались рассмотреть быстроходный агрегат (в то, что он развивает бешеную скорость, мы даже не сомневались), подсчитывая наши шансы. Наконец, я опустил на глаза стюартовские солнечные очки, на время разговора по телефону задвинутые на лоб. Теперь не очень ясно, но проявились два силуэта с оружием в руках.
— Их двое. И, похоже, настроены совсем не дружелюбно.
— Везет нам на всякую дрянь. С таким дорогущим катером и на нас еще наехать пытаться!
— Что они теперь-то делать будут?
А они слегка дернулись своим призраком и начали медленно сокращать дистанцию, водя автоматными стволами вверх — вниз. Стюарт задрал руки к небу и заорал:
— Мы терпим бедствие! — потом закашлялся, поперхнувшись.
— Мы с парохода, — приставив руки рупором, снова закричал он. — Мы безоружны. У нас есть раненные. Мы вас боимся. Нам нужна помощь. Мы заплатим вам.
Лодки постепенно сближались. Уже можно было разглядеть тех, кто с автоматами наперевес не спускал с нас глаз. Они, скорее всего, не хозяева этой роскоши. Просто патрульные очередных местных бандитствующих молодчиков. По пути в Сингапур нам частенько попадались подобные скоростные катера. Пролетают мимо, высматривая название судна, вычисляя скорость движения, чтоб доложить своему начальству. А те, в свою очередь, сопоставляя всю стекающую к ним информацию, принимают решение: кого, где и когда брать. Ну а эти субчики решили, видимо, сами поживиться. И теперь, утвердившись во мнении, что мы с какого-то несчастного судна, обязательно попытаются нас обчистить — ведь, покидая свой терпящий бедствие пароход, мы просто обязаны были взять с собой все самое ценное.
— Нам нужна помощь. Мы заплатим вам. Но, если вы решите на нас напасть, мы заведем мотор и уплывем от вас, — между тем отрывочно гавкал в сторону молчаливых автоматчиков Стюарт.
Последнее его утверждение вызвало взрыв смеха с той стороны. Даже мне стало трудно удерживаться от веселья.
— Заводи мотор, — кивнул мне Стюарт.
Я, конечно, сразу дернул за рукоятку, но весь съежился, ожидая неминуемого града пуль. Однако бандиты расстреливать нас пока не торопились. Они, хихикая, пихали друг друга в бока, указывая на наш убогий «Меркурий», который равномерно, но как-то маломощно тарахтел за спиной.
— Будь очень внимательным, стреляй, как только скажу и сразу ходу! — сквозь зубы процедил мне Стюарт.
— Все понял, станцуем!
Между тем с катера, наконец, раздался человеческий голос. На ломанном английском языке, так называемом местном пидише, кривляясь перед своим коллегой, кто-то из бандитов прокричал:
— Хорошо! Мы вам поможем. Вы нам заплатите. Не бойтесь нас. Мы простые рыбаки, — сказал, и засмеялся лающим смехом. Наши посудины уже порядочно сблизились, поэтому было видно, как говоривший повернулся к другому, чтобы пересказать замечательную шутку.
И в этот самый момент, не дожидаясь команды Стюарта, вообще не осознавая свои действия, на уровне каких-то инстинктов, я выдернул из-под сидушки автомат, одновременно большим пальцем правой руки сдергивая предохранитель. Но еще нужна была целая вечность, чтоб передернуть затвор. И как в замедленном режиме я увидел, что один из «рыбаков», поняв мои действия, вместо того, чтобы поднять дуло своего оружия и начать поливать нас свинцом, закричал что-то, видимо обращаясь к своему компаньону, и пальцем пытаясь указать на нас. Спасибо тебе, наш морской покровитель, что подарил нам этот миг. Потому что именно его мне хватило, чтоб последней преградой между подготовкой и стрельбой оказалась слабая курковая пружина, которая уступила без борьбы. Одновременно с моим воплем на русском языке: «Гаси их, Стюарт!», начиненные свинцом смертоносные снарядики устремились к нашим противникам.
Тот, кто стоял в позе указателя, явно задергался, другой же пропал из виду.
Последний раз я стрелял из «калаша» в армейские годы. «Но руки-то помнят! Помнят руки-то!» Автомат не плясал из стороны в сторону, отдача воспринималась привычно, будто только вчера вернулся со стрельбища. А в армии, Советской армии, стрелком был неплохим, если брать в расчет поражение мишеней. Но здесь-то условия несколько отличались от дивизионного полигона.
С катера нам ответил один автомат, но пока не очень прицельно. А Стюарт, присев на нос нашей шлюпки старательно лупил короткими очередями по корме «призрака», совершенно правильно полагая обездвижить противников. В это время я уже отвлекся от стрельбы и, вывернув руль, дал полный газ. Снова в нашу сторону раздались выстрелы, на сей раз более уверенные, несмотря на то, что с каждой секундой расстояние между нашими судами все более увеличивалось. Я согнулся в три рубля и выжимал газ до предела. Пульки весело пересвистывались прямо над моей головой. Во всяком случае, мне так показалось. Поэтому я произвел еще один противолодочный маневр и услышал пару шлепков по борту и один достаточно звонкий удар, взорвавшийся отчаянной руганью Стюарта. Я рулил из стороны в сторону, заставляя лодку петлять на манер зайца.
Стюарт все ругался такими нехорошими словами, что я даже не мог их перевести. Повернув голову в сторону бандитского катера, с облегчением заметил, что он даже не пытается нас преследовать. И вдруг, на том месте, где только что полагалось быть вражьей посудине, вырос небольшой огненный бутон, окутавшийся столбом черного дыма.
— Хороший колдун ты, Стюарт! От твоих слов даже лодки взрываются, — обратился я к своему брату по оружию.
Но отвечать мне он не торопился, присев на носу и сжимая одной рукой другую. Вся его поза, все его несколько дерганые движения говорили о том, что моего друга накрыла своим покрывалом Его Величество Боль. Под ногами валялся автомат. Вот тут я испугался так сильно, что моментально покрылся холодным потом.
— Что с тобой, Стюарт? Скажи мне! Не молчи! Говори со мной! — кажется, голос мой даже задрожал.
Но Стюарт не ответил, только обернулся ко мне с перекошенным страданием лицом.
Я поставил мотор на нейтралку и, внутренне содрогаясь, преодолевая раскачивание лодки, сделал пару шагов в полуприседе. Но крови не было, рука у Стюарта выглядела вполне цивилизованно, вот только сам он зубами скрипел явно не от избытка радости.
Я невольно бросил взгляд на автомат, и картина происходящего стала более — менее ясна.