Прощание с Россией
Шрифт:
– Всего забрызгал слюной!
– Он еще раз обтер платком лицо и голову. Лично ты, начальник штаба, дал санкцию, лично ты поверил штрафнику, а теперь брызгаешься.
Карпович, видать, осознал - чему быть, тому не миновать. Вызвал по внутренней связи начальников отделов и скомандовал им:
– Поменять все коды, все волны связи с наземной разведкой. Все расписание боевых вылетов... Все!
– И обреченно опустился на стул, бормотнув свое: - Бутерброд... маслом вниз...
Прокурор строчил, не переставая;
Генерал Карпович обхватил пепельно-седую голову руками. В голосе его звучало неподдельное страдание:
– Как же так, Иван Як...
– Штрафник завел, - каменно-спокойно объяснил начальник политуправления, глядя на свои загнутые вверх носки флотских ботинок.
– Он завел, штрафник. А медведюха этот, Шаталов, не опохмелился с утра, голова как чугуном налита. Вот и влипли...
Длинное породистое лицо командующего стало огненно-багровым, точно он сидел не в своем "гранитном штабе", а в кабине горящей машины.
Радист снова доложил, что Шаталов не отвечает.
– Кто у него стрелком-радистом?
– Полковник Суслов проскрипел ботинками туда-сюда...
– Сверхсрочник Павел Гром? А, веселый хохол! Этот - верный патриот. В руках у него пушка "ШВАК"... Разрешите, товарищ командующий?
Командующий молчал. Поглядел в сторону приоткрытой двери, прислушиваясь к чему-то. ...Наконец, кивнул.
Начальник политуправления приблизил свои губы к микрофону командующего и начал кричать:
– Стрелок-радист Павел Гром! В твоих руках мощное оружие, гвардии старшина! От имени Родины приказываю не допустить пленения экипажа. Вплоть до крайних мер. Понял, гвардии старшина?! Огонь по измене!
Радист, сидевший сбоку, переключил тумблер, и принялся повторять тусклым голосом:
– Прием!.. Прием!.. Прием!..
– Та-ак, не хочет нас слышать бывший гвардии старшина.
– Начальник политуправления Суслов стукнул одним своим кулачком о другой.
– Кто у Шаталова нижний стрелок?
– Убили нижнего стрелка, - пояснил штабист, стоявший "на подхвате" у полураспахнутой двери кабинета.
– Посадили какого-то "технаря".
Командующий ВВС, выбросив третью спичку, наконец, заметил, что чиркает по коробке не серной головкой, а противоположным концом. Но никто не видел оплошности командующего. Генерал-полковник авиации Андреев, наконец, прикурил, обронив с яростью, относившейся явно не к тому, о чем говорил.
– Уничтожать техсостав, кто дал право?! Половина матчасти разбита, устарела, выработан моторесурс. Вы что, не знаете, сколько машин остается на земле из-за технической неисправности?!.. Нехватает воздушных стрелков? Начальник штаба, немедля послать заявку на стрелков!
– Есть, послать немедля!
Начальник политуправления вытер платком свой детский пушок и крикнул в дверь, чтоб связались со штабом пятой торпедной дивизии: кто пошел с Шаталовым нижним стрелком?
Ответа не было долго. Наконец оперативный дежурный из пятой дивизии сообщил, что нижним стрелком вылетел сержант Свирский.
При слове "сержант" командующий спокойным жестом стряхнул пепел в стеклянную пепельницу, и все поняли, что из-за солдата и разговора не будет. Не то, что копья ломать...
Через секунду оперативный почему-то позвонил снова, сообщил пространнее, похоже, читал документ:
– ...Сержант срочной службы Свирский Г. Ц., младший авиаспециалист.
– И после короткой паузы, - По национальности еврей.
Подробности эти не вызвали на лицах штабных никаких эмоций. Командующий ВВС затянулся сигаретой, медленно, клубами, выпустил сизый дымок.
Только прокурор вдруг дернулся, словно его током ударило:
– Ну точно!
– воскликнул он.
– Этого-то я навидался. Измена Родине с заранее обдуманными намерениями...
Все круто, стулья заскрипели, повернулись в его сторону. Командующий даже курить перестал, и прокурор ВВС флота вынужден был продолжать, размахивая блокнотом, заложенным на нужной странице пальцем.
– Я это знаю по многолетнему опыту. Когда уголовники бегут из лагеря, они прихватывают с собой какого-нибудь, поточнее сказать, деревенского "вахлака". Прирезать по дороге. И подкормиться. Это называется побег с "барашком".
Теперь на прокурора искоса глядели даже радисты, которые никогда не отвлекались от своих аппаратов.
– ...А этот зека, штрафник, взял еврея. Немец на еврее душу отведет, а остальных не тронет. Логика проверенная. Чтоб поточнее сказать, заранее обдуманная измена.
Командующий ВВС Андреев стукнул кулаком по столу и вскричал, хотя не кричал никогда:
– Товарищ полковник юридической службы! Вы... вы - пишите свое!
Прокурор присел оторопело и не только говорить, но вскоре и писать перестал.
У старика-начальника штаба начали трястись руки, которые он держал на трости:
– Они сожгли у Варангер-фиорда гидросамолет с генералами, - вырвалось у него с нескрываемой ненавистью в голосе. Он смотрел мимо прокурора, на стенку с картинкой художника-мариниста, пытаясь унять дрожь. С трудом поднялся, протянул в сторону прокурора руку в синем обшлаге кителя. Синий обшлаг трясся.
– Сожгли гидросамолет с генералами Вермахта. Из Нарвика шел. Только за это экипаж расстреляют. Весь!
И тут отскочил от бронированной двери молчавший доселе особист.
– Коли экипаж порешат, чего ж они тянутся в плен, как бычок на веревочке. Помирать так с музыкой!