Прощай, друг!
Шрифт:
Когда Барран рассказывает о Моцарте, у него даже голос совсем другой. Чувствуется, что он погружается в воспоминания, которые его терзают, и делает это с угрюмой и полной искренностью.
Пропп слушает его, зажигая факел за факелом и бросая на пол догорающие обрывки, которые уже невозможно держать. Лица обоих освещены теперь движущимися огнями. Барран продолжает:
— …Однажды ночью в Алжире, близ Сетифа, атаковали наш пункт первой помощи… Я принял Моцарта за одного из нападавших и выстрелил… — Медик прижимает палец к середине лба. —
Внезапно он встает на ноги, словно вырастает посреди бетонной коробки. Он весь лоснится от пота.
— Спустя час я отвез его труп на. базу, в вертолете… Самое смешное, что за ту ночь меня наградили!.. — Потухшим голосом он добавляет. — Вот так оно было.
Он отворачивается к стене, на которой конденсируется влага, и водит по ней правой рукой, пытаясь обнаружить влажный островок.
— Кто друг, кто враг. не всегда различишь, док… — глубокомысленно замечает Пропп. — А может, по сути дела, особой разницы и нету.
Он тоже встает, с факелом в руке. Когда он пересекает комнату, между стенами колышется слой дыма. Легионер несколько раз машет факелом сквозь дым:
— Совсем как это, взгляни: и освещает, и убивает.
Он занимает место медика у стены, ища на ней конденсат.
— Так, значит, в Марселе девчонка ждала Моцарта? — уже другим тоном спрашивает Пропп.
— Да. Ей я не хотел о нем говорить.
— А он тебе про нее что-нибудь говорил? Пока Пропп лижет стену, изгибаясь, чтобы дотянуться до влажных участков, медик поджигает очередную скрученную в фитиль акцию и отвечает.
— Он рассказывал мне про странное обещание, которое дал ей… Что-то вроде рождественского подарка… , Он умолкает.
— И что дальше?
— А ничего.
— Ты хочешь сказать, — недоверчиво спрашивает Пропп, — что вместо него вляпался в это тухлое дело?
Двое стоят лицом к лицу в неровном свете подожженных листков бумаги, и голоса их снова звучат агрессивно.
— Я не дешевка! — с вызовом бросает Барран.
— Какая разница раз он все равно на том свете?
— Он бы никогда не отрекся от меня, ни от живого ни от мертвого! — кричит Барран — И я не собираюсь от него отрекаться! А теперь заткнись, ты расходуешь кислород!
Клокоча от ярости медик поворачивается идет к стене и садится подле нее не глядя на легионера.
Пропп тоже съехал на пол — изнуренный измученный, но улыбающийся С иронической покорностью он оглядывает стены освещаемые факелом в руке Баррана потом говорит.
— Чертов Моцарт! Но раз уж он был такой головастый скажи что бы он сделал сейчас чтобы вытащить нас отсюда? Скажи док!
Барран поворачивается к нему собираясь послать его куда подальше. Но слова сами застревают у него в горле словно споткнувшись о вопрос легионера. На протяжении нескольких секунд в бетонной коробке почти зримо присутствует третий — Моцарт.
Пропп естественно не ждет от медика ответа на свои вопрос но взгляд его вдруг останавливается на стене к которой он прижимает правую руку. Легионер смотрит на ладонь она совершенно суха.
Отнимает от перпендикулярной стены левую руку она влажная от конденсата.
Пропп оглядывает другие стены и поспешно вскакивает. — Посвети-ка мне,
— говорит он.
Он стоит перед той частью стены которую они с Барраном лизали как звери Барран поджигает новый листок. Пропп ощупывает стену сверху донизу.
Конденсация ~ теперь это отчетливо видно по блеску мельчайших капелек — происходит строго на полосе стены шириной около метра по всей ее высоте.
— Ну что там у нас? — нетерпеливо спрашивает Барран.
— Там холод!
Медик стучит кулаком по бетону в разных местах. Сомнении нет за прохладной влажной полосой — полость.
— Тут за стеной шахта! — кричит Барран.
И бросается к сейфу. Пока Пропп раскладывает на полу костерок из бумаг он вынимает оттуда одну из тяжелых стальных полок. Возвращается к влажной полосе стены и принимается изо всех оставшихся сил долбить в стену полкой. Грохот стоит такой, что того и гляди лопнут барабанные перепонки.
— You crazy! [6] — орет Пропп.
— Сегодня нас сцапают или во вторник это все равно! — кричит в ответ Барран не переставая лупить в стену. — Разница одна сегодня — живыми! Давай-ка за дело!
В пляшущем свете горящих на полу акций Барран, тяжело и часто дыша отходит в сторону и передает стальную полку легионеру. Тот занимает устойчивую позицию расставив ноги и начинает наносить весомые удары в то же место стены куда бил его напарник.
Прошло время.
6
Ты с ума сошел! (англ)
Барран стучит и стучит, но уже гораздо медленней.
Его сменяет Пропп. Он тоже валится с ног от усталости и облизывает языком пересохшие губы. Теперь каждый из них держит в руках по полке. Словно обезумевшие дровосеки с побитыми, покрытыми щетиной и бетонной пылью физиономиями.
Результат их усилий обескураживает: на стене наметилось что-то похожее на трещину видны следы ударов, но кажется невероятным чтобы ее можно было пробить.
Барран по спине и груди которого струится пот, разгоняет рукой стоящий в комнате дым и говорит.
— Лучше долбить впотьмах! Иначе сдохнем от этого дыма!
Он принимается в свою очередь бить в стену стальной полкой а Пропп ногой давит догорающие на полу обрывки.
Сколько часов они уже здесь?
Темнота прорезаемая полоской яркого света под бронированной дверью. И вот этот свет гаснет. Барран устало произносит во тьме.
— Обход кончился давай.
Медик поджигает скрученную в фитиль акцию. Он сидит у стены которую они пытаются пробить. От места ударов по стене разбегаются уже несколько трещин.