Прощай, любимая!
Шрифт:
Я сижу на месте водителя и осматриваюсь. В автомобиле Мэри царит такой же хаос, как и в ее гараже. Сиденья и пол завалены обрывками бумаг, конвертами, обертками от фастфуда. Потребовалось бы не меньше часа, чтобы исследовать весь этот мусор. К тому же я сомневаюсь, что это поможет прояснить события последних нескольких часов.
Итак, автомобиль похож на автомобиль Мэри, и ключ, найденный в магнитной коробочке за колесом, где она всегда хранит его, подходит к нему. Я открываю бардачок, и страховое свидетельство подтверждает то, что и так представлялось очевидным: этот автомобиль действительно принадлежит
Где же тогда Мэри – в багажнике? Эта мысль вызывает у меня смех.
Я роюсь в барахле, но не могу найти ее сумочку. Это означает, что она, вероятно, отправилась на ланч в «Рок-Крик Дайнер».
Интересно, думаю я, может быть, кто-то сказал Мэри, что одна из актрис похожа на нее, как близнец, и она ходила в парк посмотреть на съемки? Или же ее вообще не было здесь сегодня утром? Возможно, она присутствовала на этой последней съемке, услышав от кого-нибудь, что утром в Сенека-парк снималась актриса, очень похожая на нее. Она могла появиться здесь не больше получаса назад. Возможно, в эту минуту Мэри в составе массовки преследует «Придурка из лимузина».
Я испытываю большое облегчение. Вся эта затея гангстеров была безумием, но они, очевидно, являются актерами. Правда, пока нет ясности с фотографией Рейчел и ее бюстгальтером. По всей видимости, кто-то разузнал о моем сегодняшнем свидании с Карен и решил насолить мне. Они насолили и Карен, подбросив ей якобы мертвое тело.
Может быть, поэтому Карен и исчезла. Возможно, предупреждение сработало, и она больше не желает иметь со мной ничего общего.
Мне совсем не нравится, что сегодня утром один из актеров привел меня в бессознательное состояние и украл мой автомобиль, но все это встраивается в общую схему. Нужно напрячься и попытаться понять, у кого есть мотив и возможности для того, чтобы сыграть со мной столь злую шутку.
Хорошо хотя бы то, что с Рейчел все в порядке. Никто не нападал на нее и не связывал ее. Кто-то выдал себя за нее и испортил один из ее бюстгальтеров, пытаясь указать на мою любовную интрижку. Но Рейчел не знает о Карен – во всяком случае пока. И, насколько я понимаю, Мэри ничего не угрожает.
Загляни в багажник!
Я достаю мобильник и набираю номер домашнего телефона Карен. Ответа нет. Я уверен, с ней все хорошо, но меня тревожит то, что она, возможно, собирается положить всему конец, не поговорив предварительно со мной. Если это так, у меня имеется козырь в рукаве – ее водительская лицензия. Это хороший предлог для встречи и разговора.
А как насчет ее сумочки? Какая женщина выйдет из дома, оставив на полу сумочку и бумажник?
Существуют только два правдоподобных варианта: либо ее похитили, либо она участница мистификации.
Участница мистификации? Сомнительно. Она была слишком напугана. Никто не смог бы сыграть страх столь убедительно. Ее вопли звучали вполне искренне. Возможно, парень в багажнике не был ее другом, возможно, он не был мертвым, но она твердо уверена и в том и в другом. И она исчезла.
Я вылезаю из автомобиля и окидываю взглядом улицу. В дальнем конце парка все еще копошатся члены съемочной группы и массовка. В ближнем конце, но на некотором расстоянии от меня люди выгуливают собак, играют
Затем я пытаюсь вспомнить номер телефона ее офиса, но это у меня так и не получается. Оставив попытки, я звоню в информационный центр и прошу телефонистку соединить меня с офисом. Я уже разговаривал прежде с секретаршей Даной. Она отвечает, и я представляюсь.
– Привет, Сэм, – говорит Дана. – Карен еще нет. Хотите оставить сообщение в ее голосовой почте?
– Нет, все в порядке, – говорю я.
Следует продолжительная пауза, прежде чем я понимаю, что все еще нахожусь на линии.
Дана понимает это тоже и поясняет:
– Сегодня утром она позвонила и сказала, что заболела, но потом перезвонила…
Слышится шелест бумаги.
– …в одиннадцать пятнадцать и сообщила, что ей стало лучше и она приедет после ланча.
Я смотрю на часы. Уже почти половина второго.
– С тех пор от нее не было известий?
– Нет, – отвечает Дана. – Думаете, с ней что-то случилось?
Думаю, с ней определенно что-то случилось!
– Нет, – говорю я. – Вероятно, она снова почувствовала себя плохо. Наверняка скоро позвонит – и вам, и мне.
– Как только позвонит или придет, я скажу ей, чтобы она позвонила вам.
– Спасибо, Дана.
Я прекращаю разговор и снова набираю номер домашнего телефона Карен. Ответа как не было, так и нет. Ее мобильник отвечает металлическим голосом: «В данное время абонент находится вне зоны связи. Пожалуйста, перезвоните позже».
Я нажимаю кнопку и осматриваюсь. Мэри все еще нигде не видно. У меня нет никакого желания дожидаться ее здесь. Я хочу поехать домой и попробовать найти оставленный там кем-то мобильник. С Мэри определенно все в порядке; к тому же если она появится, что я ей скажу?
«Привет, Мэри. Мне показалось, тебя убили сегодня утром, поэтому я роюсь в твоем автомобиле в поисках свидетельств того, что ты умерла. Да, и к тому же интересно, знаешь ли ты о моей связи с Карен Вогель и известно ли тебе, кто сегодня утром похитил меня, привез на съемочную площадку, украл мой автомобиль, написал инициалы на бюстгальтере твоей сестры, после чего засунул его в грязное белье? Ну, и раз уж мы заговорили на эту тему, ты случайно не знаешь какую-нибудь женщину, похожую на Рейчел, которая согласилась бы на то, чтобы ее привязали к полу нашей кухни и сфотографировали полуголой?»
Я кладу запасной ключ от автомобиля Мэри обратно в магнитную коробочку и собираюсь убрать ее в колесо, как вдруг в голове у меня снова раздается внутренний голос: «Проверь багажник!»
Я опять открываю коробочку, достаю ключ, вставляю в замок задней дверцы и поворачиваю до тех пор, пока не раздается щелчок. Не знаю, находился ли автомобиль на солнце в течение нескольких часов, как я поначалу думал, но на ощупь металл крышки багажника кажется мне горячим.
Хотя двухдверный четырехместный «Тойота Селика» 2004 года принято считать спортивным автомобилем, его багажник отличается поразительно большим объемом – семнадцать кубических футов. Пространство, вполне достаточное для того, чтобы вместить мертвое тело сестры моей жены.