Прощай, любить не обязуйся

Ахмадулина Белла Ахатовна

Реплика доброжелателя:

О нечто, крошка, пустота,ещё не девочка, не мальчик,ничто, чужого пустякапустой и маленький туманчик!Зачем, неведомый радист,ты шлешь сигналы пробужденья?Повремени и не родись,не попади в беду рожденья.Нераспрямленный организм,закрученный кривой пружинкой,о, образумься и очнись!Я – умник, много лет проживший, —я говорю: потом, потомтебе родиться будет лучше.А не родишься – что же, в томвсё ж есть свое благополучье.Помедли двадцать лет хотя б,утешься беззаботной ленью,блаженной слепотой котят,столь равнодушных к утопленью.Что так не терпится тебе,и, как птенец в тюрьме скорлупок,ты спешку точек и тиревсе выбиваешь клювом глупым?Чем плохо там – во тьме пустой,где нет тебе ни слёз,

ни горя?Куда ты так спешишь? Постой!Родится что-нибудь другое.

Примечание автора:

Ах, умник! И другое пустьродится тоже непременно, —всей музыкой озвучен пульс,прям позвоночник, как антенна.Но для чего же мне во вредему пройти и стать собою?Что ж, он займет весь белый светсвоею малой худобою?Мне отведенный кислород,которого я жду веками,неужто он до дна допьетодин, огромными глотками?Моих друзей он станет зватьсвоими? Всё наглей, все дальшеони там будут жить, гулятьи про меня не вспомнят даже?А мой родимый, верный труд,в глаза глядящий так тревожно,чужою властью новых рукужели приручить возможно?Ну, нет! В какой во тьме пустой?Сам там сиди. Довольно. Дудки.Наскучив мной, меня в просторвыбрасывают виадуки!И в солнце, среди синевырасцветшее, нацелясь мною,меня спускают с тетивыстрелою с тонкою спиною.Веселый центробежный вихрьменя из круга вырвать хочет.О Жизнь, в твою орбиту вникменя таинственный комочек!Твой золотой круговороттак призывает к полнокровью,словно сладчайший огород,красно дразнящий рот морковью.О Жизнь любимая, пускайпотом накажешь всем и смертью,но только выуди, поймай,достань меня своею сетью!Дай выгадать мне белый свет —одну-единственную пользу!– Припомнишь, дура, мой советкогда-нибудь, да будет поздно.Зачем ты ломишься во вход,откуда нет освобожденья?Ведь более удачный годты сможешь выбрать для рожденья.Как безопасно, как легко,вне гнева века или ветра —не стать. И не принять лицо,талант и имя человека.

12

Каков мерзавец! Но, средь всех затей,любой наш год – утешен, обнадёженнеистовым рождением детей,мельканьем ножек, пестротой одёжек.И в их великий и всемирный рёв,захлёбом насыщая древний голод,гортань прорезав чистым остриём,вонзился мой, сжегший губы голос!Пусть вечно он благодарит тебя,земля, меня исторгшая, родная,в печаль и в радость, и в трубу трубя,и в маленькую дудочку играя.Мне нравится, что Жизнь всегда права,что празднует в ней вечная повадка —топырить корни, ставить дереваи меж ветвей готовить плод подарка.Пребуду в ней до края, до конца,а пред концом – воздам благодареньевсем девочкам, слетающим с крыльца,всем людям, совершающим творенье.

13

Что еще вам сказать?Я не знаю,И не знаю: я одобрена вамииль справедливо и бегло охаяна.Но проносятся пусть надо мнойваши лица и ваши слова.Написала всё это АхмадулинаБелла Ахатовна.Год рождения – 1937. Место рождения —город Москва.1963

Новая тетрадь

Смущаюсь и робею пред листомбумаги чистой.Так стоит паломнику входа в храм.Пред девичьим лицомтак опытный потупится поклонник.Как будто школьник, новую тетрадья озираю алчно и любовно,чтобы потом пером её терзать,марая ради замысла любого.Чистописанья сладостный урокнедолог. Перевёрнута страница.Бумаге белой нанесён урон,бесчинствует мой почерк и срамится.Так в глубь тетради, словно в глубь лесов,я безрассудно и навечно кану,одна среди сияющих листовнеся свою ликующую кару.

Грузинских женщин имена

Там в море паруса плутали,и, непричастные жаре,медлительно цвели платаныи осыпались в ноябре.Мешались гомоны базара,и обнажала высотапереплетения базальтаи снега яркие цвета.И лавочка в старинном паркебела вставала и нема,и смутно виноградом пахлигрузинских женщин имена.Они переходили в лепет,который к морю выбегали выплывал, как чёрный лебедь,и странно шею выгибал.Смеялась женщина Ламара,бежала по камням к воде,и каблучки по ним ломала,и губы красила в вине.И мокли волосы Медеи,вплетаясь утром в водопад,и

капли сохли, и мелели,и загорались невпопад.И, заглушая олеандры,собравши всё в одном цветке,витало имя Ариадныи растворялось вдалеке.Едва опершийся на сваи,там приникал к воде причал.«Цисана!» – из окошка звали.«Натэла!» – голос отвечал…

Не уделяй мне много времени…

Не уделяй мне много времени,вопросов мне не задавай.Глазами добрыми и вернымируки моей не задевай.Не проходи весной по лужицам,по следу следа моего.Я знаю – снова не получитсяиз этой встречи ничего.Ты думаешь, что я из гордостихожу, с тобою не дружу?Я не из гордости – из гореститак прямо голову держу.

Снегурочка

Что так Снегурочку тянулок тому высокому огню?Уж лучше б в речке утонула,попала под ноги коню.Но голубым своим подоломвспорхнула – ноженьки видны —и нет ее. Она подобнаглотку оттаявшей воды.Как чисто с воздухом смешалась,и кончилась ее пора.Играть с огнем – вот наша шалость,вот наша древняя игра.Нас цвет оранжевый так тянет,так нам проходу не дает.Ему поддавшись, тело таети телом быть перестает.Но пуще мы огонь раскурими вовлечём его в игру,и снова мы собой рискуеми доверяемся костру.Вот наш удел ещё невидим,в дыму ещё неразличим.То ль из него живыми выйдем,то ль навсегда сольёмся с ним.

Живут на улице Песчаной…

Живут на улице Песчанойдва человека дорогих.Я не о них.Я о печальнойневедомой собаке их.Эта японская породаей так расставила зрачки,что даже страшно у порога —как их раздумья глубоки.То добрый пёс. Но, замираяи победительно сопя,надменным взглядом самураяон сможет защитить себя.Однажды просто так, без делаодна пришла я в этот дом,и на диване я сидела,и говорила я с трудом.Уставив глаз свой самоцветный,всё различавший в тишине,пёс умудренный семилетнийсидел и думал обо мне.И голова его мигала.Он горестный был и седой,как бы поверженный микадо,усталый и немолодой.Зовется Тошкой пёс. Ах, Тошка,ты понимаешь всё. Ответь,что мне так совестно и тошносидеть и на тебя глядеть?Всё тонкий нюх твой различает,угадывает наперёд.Скажи мне, что нас разлучаети все ж расстаться не даёт?

По улице моей который год…

По улице моей который годзвучат шаги – мои друзья уходят.Друзей моих медлительный уходтой темноте за окнами угоден.Запущены моих друзей дела,нет в их домах ни музыки, ни пенья,и лишь, как прежде, девочки Дегаголубенькие оправляют перья.Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страхвас, беззащитных, среди этой ночи.К предательству таинственная страсть,друзья мои, туманит ваши очи.О одиночество, как твой характер крут!Посверкивая циркулем железным,как холодно ты замыкаешь круг,не внемля увереньям бесполезным.Так призови меня и награди!Твой баловень, обласканный тобою,утешусь, прислонясь к твоей груди,умоюсь твоей стужей голубою.Дай стать на цыпочки в твоем лесу,на том конце замедленного жестанайти листву, и поднести к лицу,и ощутить сиротство, как блаженство.Даруй мне тишь твоих библиотек,твоих концертов строгие мотивы,и – мудрая – я позабуду тех,кто умерли или доселе живы.И я познаю мудрость и печаль,свой тайный смысл доверят мне предметы.Природа, прислонясь к моим плечам,объявит свои детские секреты.И вот тогда – из слёз, из темноты,из бедного невежества былогодрузей моих прекрасные чертыпоявятся и растворятся снова.

***…

В тот месяц май, в тот месяц мойво мне была такая лёгкость,и, расстилаясь над землёй,влекла меня погоды лётность.Я так щедра была, щедрав счастливом предвкушенье пенья,и с легкомыслием щеглая окунала в воздух перья.Но, слава Богу, стал мой взори проницательней, и строже,и каждый вздох и каждый взлётобходится мне всё дороже.И я причастна к тайнам дня.Открыты мне его явленья.Вокруг оглядываюсь яс усмешкой старого еврея.Я вижу, как грачи галдят,над черным снегом нависая,как скучно женщины глядят,склонившиеся над вязаньем.И где-то, в дудочку дудя,не соблюдая клумб и грядок,чужое бегает дитяи нарушает их порядок.