Прощай, предатель
Шрифт:
Спасибо тебе, мой мозг. Мила, спасибо за кольчугу – металл ведь лучший экран от микроизлучения, он сохранил мое сердце, печень, легкие, и, что не менее важно, – он сохранил в рабочем состоянии микромагнитофон с кассетой, спрятанный под кольчугой в Мананином поясе. Елена, спасибо тебе, без тебя я, может, и не понял бы, что за коробочки лежали в этом поясе. Манана, спасибо тебе тоже – я взял твой пояс без спросу, но тебе он все равно не пригодился…
Я еще не на свободе. Я еще прикован к креслу в чужом, хорошо охраняемом доме, где все знают, что я – чужой, смертник. Скорее всего живой я отсюда не выйду, но, по крайней мере, умру по-человечески,
Сколько времени я просидел, приходя в себя, я не знаю. Может, минут десять. А потом моя золотая голова (ну ведь лучшая голова в мире, а?) стала решать следующую задачу.
Вытянув вперед, насколько мог, свои ноющие, полувареные, скованные браслетами руки, я стал шарить у Ледовского в карманах. Он был очень мертвый – вероятно, разорвалось сердце просто от страха смерти, мучительной, ужасной и неизбежной. А вот и ключи…
Через пять минут я сидел в коридоре за столиком с фруктами и напитками и пил, пил, пил… Пиво, кока… Сок… Вода… Вода, простая, негазированная, чистая вода. Вот что надо пить, когда пить хочется по-настоящему.
Еще минут через пятнадцать я вновь, уже не торопясь, методично осматривал карманы Ледовского. Оружия не было. Но было много чего другого – документы, авиабилет… И мне в голову пришла мысль настолько дикая, что я понял – она-то и есть единственно верная. Фортуна – женщина, и сегодня она влюблена. В меня.
Костюм Ледовского на мне сидит отлично. Жаль, нет зеркала. Пора. Я бросаю последний взгляд на тело Ледовского, усаженное в кресло, и нажимаю кнопку справа под крышкой столика – перед этим я искал ее, казалось, целую вечность. Дррр-буммм… Внезапно к горлу подкатывает тошнота, я быстро отворачиваюсь, чтобы не глядеть в окошко закрывшихся дверей, и на ноющих, плохо слушающихся ногах иду к выходу.
«Мерс» у крыльца. Я сажусь на заднее сиденье, глухо отвечаю на приветствие водителя, и он плавно трогает, не задавая вопросов. В Шереметьево-2 он сопровождает меня с багажом до таможенного контроля и вручает чемоданчик, который я беру в салон. Я киваю ему на прощание.
Самые острые минуты – паспортный контроль. Девушка-пограничница несколько раз переводит взгляд с моей криво улыбающейся физиономии на фото в паспорте Ледовского, пожимает плечами и нажимает педаль, открывающую турникет за пределы России.
В самолете я выпил двести граммов столового вина и опьянел, как первоклассница.
Эпилог
Ну вот на этом, собственно говоря, и можно было бы закончить. Мне удалось подлечить пострадавшие руки и ноги, сменить имя, отчасти внешность (содержимое багажа и ручной клади г-на Ледовского вполне позволяло это) и осесть в той самой маленькой, очень цивилизованной и очень европейской стране, где жил мой старый приятель. Нечего и говорить, что мой гонорар на счет так и не поступил, – но содержимое багажа и ручной клади перекрывало мой гонорар с избытком. Я даже не пытался воспользоваться сведениями о счетах Олигарха, полученными от Елены. Зачем?
Чтобы не подохнуть от скуки, я занялся бизнесом, связанным с антиквариатом. Сугубо в рамках закона. Раскрутиться по-настоящему не удалось – рамки закона этого не позволяют даже в маленьких европейских странах. Но это неважно, главное – я при деле. Живу один в комфортабельной квартире, довольствуюсь малым и более ни на что не претендую… Периодически меня охватывает чувство усталости и чудовищной тоски… Хотя скорее всего это элементарная скука.
Иногда покупаю российские газеты или слушаю теленовости о событиях на моей далекой Родине… Все та же грызня за власть, компромат, мерзкие хари брызжут слюнями, сотрясают и портят воздух… Место «отработанного» мною господина Олигарха занял другой. Та же толстая безбровая физиономия, та же плешь и то же пузо, только в полуторном размере… Так же не выговаривает несколько согласных. Круговорот дерьма в природе, как писал Войнович (кстати, терпеть его не могу).
…Возвращение исключено. Особых сожалений нет. Поиграли нами, как солдатиками пластмассовыми. И мной, и Ваней, и Леной Гордеевой, и Лелей-Олей, а может, и Милой Стебельковой тоже. Потом – кого на помойку, кого в костер, а кого и приберегут до поры до времени… Не нужно мне все это теперь. Пусть уж лучше эта скука. Хотя иногда я от нее зверею…
Однако кто это звонит в дверь? Заказное письмо! Ну-ка, ну-ка…
«Уважаемый господин…. (напечатано мое нынешнее имя).
Наша международная фирма знает и ценит вас как ведущего эксперта по антиквариату, в частности – мебельному. Поэтому, учитывая рекомендации известного вам Ивана Иосифовича, мы просили бы вас выполнить экспертизу старинной закарпатской спальни. Очень надеемся, что вы снова порадуете нас своими знаниями и способностями в вашей редкой профессии. Если вы согласны, то не откладывая позвоните, пожалуйста, по телефону…»
Письмо выпало из моих рук. Значит, фирме, теперь уже международной, известно мое нынешнее имя и местонахождение. Откуда? Как? И почему меня известили об этом? Хотели бы ликвидировать – сделали бы это запросто. Значит, «убирать» меня они не спешат! Я опять нужен им?
Промучившись два часа и так ничего и не решив, я снял телефонную трубку, потом опять положил… Все-таки как точны русские поговорки. Вот, например, весьма подходящая – «Медведь ревет, корова ревет. А кто кого дерет – сам черт не разберет».
Но так или иначе, антракт окончен, впереди третье действие. И зрители уже начинают волноваться! Что ж – я выхожу!
Оперативная разработка
Глава первая
Начальнику АТЦ[4] ФСБ РФ
генерал-лейтенанту Ю. С. Архипову
По имеющимся агентурным данным (полученным нашим источником на территории Дагестана), в Москву направлена разведывательно-диверсионная группа в количестве 8 (восьми) человек для проведения ряда акций. Оперативную разработку данной группировки проводит 2-й отдел УФСБ по Москве и Московской области. Просьба выделить группу специалистов оперативно-технической службы, наружного наблюдения и подразделения «Альфа» для успешного проведения оперативных мероприятий.
Начальник 2-го отдела
полковник В. МАКСИМОВ.
– Ну и что мне делать с этой бумаженцией? А, Виктор? Разведывательно-диверсионная группа – это, знаешь ли, пальцем в небо… Где конкретные сведения? Или ты такие документы пишешь, основываясь на домыслах?
Вопросы сыпались один за другим. Генерал старался не выплескивать на подчиненного свои эмоции, но низкий, слегка вибрирующий голос и блуждающая по краю письменного стола широкая ладонь выдавали его недовольство. Сидевший по другую сторону стола полковник Максимов, уже немолодой, но не потерявший осанки мужчина с заметной сединой в темных прямых волосах, напротив, был спокоен и бесстрастен. Он говорил размеренно, не торопился с ответами, стараясь вложить максимум содержания в минимум слов, иногда держал паузу.