Проще простого
Шрифт:
– Есть информация, что из Чечни в Питер направляется команда террористов.
– На танках?
– Не выделывайся. Завтра в восемь чтоб был.
Завтра суббота. Дима вздохнул. Сын второй месяц просит сводить его в зоопарк.
«Террористы… Интересно, там, наверху, только нас за идиотов держат или сами идиоты? Ну, сказали б прямо – мужики, Главку нужны показатели, Питер в самом хвосте, выйдите на работу. Так нет, террористы. Не было б террористов, прилетели бы марсиане. Или зубастики из одноимённого фильма ужасов. „В связи
Дима забрал материалы, черканул в книге происшествий и вернулся в кабинет. Обернул шею шарфом. После стадиона дёрнул холодного пива, и застарелая ангина мгновенно напомнила о своём существовании. Закурил.
Очередное заявление о квартирной краже. Семнадцатое за прошедшую неделю. На его, Диминой территории завёлся передовик производства. Бомбит по пять «хат» в день, словно орешки лузгает. Может, конечно, он и не один, но уж больно стиль – почерк – навязчивый. Квартиры ломает все подряд – и бедных, и зажиточных. Явно без наводки, по принципу: лишь бы дверь полегче, а там как повезёт.
Иногда не везёт. Кроме сеточки от комаров на форточке, в жилище брать нечего. Либо все пропито, либо ещё не нажито. Такие кражи элементарно списываются в архив по малозначительности, но все равно отнимают время. Во, а вчера повезло. Видик, деньжата… Семнадцать-ноль в его пользу.
Таких ухарей ловить, танцуя от связей потерпевшего, пустое занятие. Такие птички ловятся в основном случайно. Ну, либо методом Павлика Морозова. Стук-стук, откройте…
В кабинет заглянул Димин шеф, держа в руках книгу происшествий.
– Слушай-ка, ты третьего дня дежурил. Заявку принял. Кража пяти тысяч рублей и расчёски. Совсем, что ль? Пинком под зад надо таких заявителей. Этак скоро из-за гондона рваного будут к нам приходить. Зачем заштамповал эту ерунду?
Дима взглянул на график дежурств под своим стеклом, напрягая память. От очередей в магазинах наш народ избавиться сумел, а вот от очередей в ментуру…
– А как фамилия «терпилы»?
– Паровозов.
– А, – вспомнил Дима. – Там же задержанный есть. Это не «глухая» кража.
– Хм, – чуть смутился шеф. – Он, надеюсь, арестован? Целых пять тысяч, это ведь не шуточки, да к тому ж расчёска…
– Нет, на подписку выпущен. Он не судимый, живёт дома.
– Ладно.
Шеф скрылся за дверью.
Дима вернулся к изучению материалов. Но опять был вынужден прерваться – дверь противно скрипнула. Левый глаз визитёра убедился, что, кроме опера, в кабинете никого нет, после чего осторожный субъект перешагнул порог.
– Здоров, Димыч.
– Здоров. – Дима протянул руку вошедшему. – Присаживайся.
Присевшему было лет сорок, точного возраста Дима не знал. Он носил небольшую бородку, ходил в неизменной грязно-голубой куртке и кирзовых сапогах с отворотами. Иногда поднимался до галстука в белый Горошек и зеленой шляпы. Сейчас галстука и шляпы не было. Мужичок стащил с немытой
– Димыч, я, кажется, засветился.
Дима затушил сигарету. Ну начинается, блин. Песня про берёзовый сок. Майор Пронин…
Бородач был, наверное, самым большим оригиналом из всех Диминых знакомых. Больше всего на свете он любил три вещи – куда-нибудь внедряться, менять псевдоним и выпивать. Насчёт псевдонима Дима когда-то просто пошутил, а он принял за чистую монету.
Год назад товарищ так же осторожно постучался в кабинет опера, назвался Николаем Андреевичем и предложил свои услуги по освещению жизни подозрительного элемента микрорайона. Причём ничего не требуя взамен. Мол, хобби. Внедряться и разоблачать. Что сразу наводило на мысль о психическом развитии личности.
Но Дима справок из ПНД требовать не стал, не шофёрская же комиссия. Ну хочется человеку внедряться – ради Бога. Кто рыбалку любит, кто – охоту, кто – внедряться. В конце концов, хуже не будет, глядишь, куда-нибудь действительно внедрится. «Пожалуйста, Коля, пожалуйста. К негласному сотрудничеству готовы».
Оформлять Николая Андреевича, как того требуют инструкции, Дима, разумеется, не стал. Дурак есть дурак. А ну начнёт вдруг митинговать на Невском. Ограничился псевдонимом, что Николаю Андреевичу ужасно понравилось. Выбирали самый звучный. Наконец выбрали. «Лютый». Агент «Лютый».
За год Лютый никуда внедриться не смог, зато сменил пять псевдонимов. Какой у него сейчас, Дима не помнил. Жил суперагент недалеко от отдела, периодически – для конспирации – нажирался в стельку и залетал либо в «аквариум», либо в вытрезвитель. Основные средства на водку и жизнь добывались перетаскиванием ящиков в соседнем универмаге.
Дима был не первым опером, кому Коля предлагал услуги. Просто все остальные без лишних слов выставляли его за дверь («Ещё раз придёшь, конь педальный, отправим в дурку!»), а Дима по доброте душевной пригрел.
– Ты слышишь, Димыч. Я светанулся. Надо бы псевдоним сменить.
– Смени. Кто ты у нас сейчас?
– Памперс.
– Как насчёт «Олвэйз»?
– Не очень. Какое-то бабское имя.
– А «Нико-один»?
– Почему «один»?
– В следующий раз, когда засветишься, будешь «Нико-два».
– Зря ты так, Димыч. Я ведь от чистого сердца.
– Ладно, не дуйся. «Дрон» устроит? Птица такая есть.
– Устроит. – Памперс-Дрон удовлетворённо вы прямился. – Я чего зарулил-то. Внедрился ведь.
– Молодец. Глубоко?
Дрон нахмурил брови:
– У вас сейчас «хаты» не летят?
Теперь брови нахмурил Дима, поправив пальцем очки на носу.
– Есть немного. Ты, случайно, не в «аквариуме» про это услышал? От дежурного?
– Нет, я ж последний раз в том месяце залетал, на День разведчика. Ты Витьку Седого знаешь? Который откинулся недавно с зоны?