Проще простого
Шрифт:
– Димка! Старик, ты?
Опер обернулся, вглядываясь сквозь мокрые линзы в окликнувшего его человека. На улице моросило, но без очков Дима чувствовал себя неуверенно.
Вероятно, человек находился в стоявшей у поребрика темно-зеленой «вольво» – прохожих рядом не было, как и машин.
И действительно, дверь иномарки открылась, и вывалившийся из неё человек приветственно поднял руку.
– Димка, не узнал? Это же я, Вадик Капитонов?
– Ой! – Дима тоже улыбнулся. – Привет. Если честно,
Дима протянул руку. С Вадиком Капитоновым он просидел за одной партой средней школы целых три года, а как известно, школьные годы – чудесные.
Дима душой не кривил – Вадик изменился так, что признать в солидном, упитанном господине бывшего худенького шалопая было совершенно невозможно. Чёрный элегантный плащ, свежая укладка, аромат дорогого парфюма, улавливаемый даже на улице, печатка с вензелем, машина… Типичный «нувориш», или, говоря по-нашему, новый русский.
– Ты как здесь? – Вадик не снимал улыбку.
– Да вот, с работы. – Дима чуть растерялся от неожиданной встречи.
– Подкинуть?
– Мне рядом…
– Все равно садись. Поболтаем.
Дима согласно кивнул.
В машине аромат Франции усилился до неприличия. Вадик убавил громкость магнитолы, повернулся к однокашнику.
– Я тут живу рядом. Тоже вот с работы. Ну, рассказывай, как ты. Слышал, что в ментуре. Правда, что ль?
– Правда. Опером в отделе. Здесь, неподалёку.
– Ты дал! Что ты забыл в этой помойке? Никак от тебя не ожидал. Ты ж с медалью школу закончил, в институт поступил. И какого черта? С твоей-то башкой? Я ж все контрольные с тебя сдувал, помнишь? Ха-ха-ха!
Вадик засмеялся, разгоняя волны по тройному подбородку.
– Помню. А в ментуру? Сам не знаю. Случайно… А теперь вроде как и не оторваться. Прирос.
– Брось ты! Все эти речи о призвании – полнейшая чепуха. Я в десятом, кроме как на дискотеку сходить да в кабачок, ни о чем и не думал. Да и после школы так, где лежало, там и брал. Зато сейчас в люди вышел. Без всякого призвания. Подсуетился, покрутился – и пожалуйста! Все есть. Две «тачки», квартира, дом. Да, в общем, ладно. Наших-то кого видел?
Дима кивнул, вспоминая такие же случайные встречи с бывшими одноклассниками.
– Слушай, Димыч. Давай ко мне зарулим. «Хата» пустая, жена с сыном на Сейшелах, посидим, дёрнем за встречу, вспомним юность школьную.
Дима взглянул на часы. Сын совсем запустил математику, надо бы позаниматься.
– Только на час, Вадик. Извини, времени маловато.
– Какой базар?! Я тебя отвезу.
Вадик врубил передачу, лихо заскочил в поток, не уступая попуткам и демонстрируя социальное положение. Через пять минут бывшие друзья уже поднимались в лифте.
Вадик, повозившись с ключом, открыл дверь.
– Заходи, ботинки не снимай, все равно грязно. Жена вернётся, приберёт.
– Хлипковатая, – профессионально, почти подсознательно кивнул на дверь Дима. – Не боишься?
– Брось ты, все схвачено. Ко мне не сунутся. У меня «крыша» знаешь кто? В обиду не дадут.
– «Крыша» не панацея. За всем не уследишь. А бомбят сейчас по-чёрному. Так что смени замочки.
– Некогда возиться. – Вадик бросил плащ в шкаф и скинул ботинки. – Время дороже стоит.
– Да какое время? Давай позвоню во вневедомственную охрану, у меня там ребята знакомые, завтра же сигнализацию поставят. «Крыша» «крышей», а служба службой. Да и стоит недорого. С гарантией.
– Ладно, после решим. Давай проходи, проходи.
Вадик указал на комнату, отправившись суетиться на кухню.
Дима все же снял ботинки, зашёл в гостиную и упал в глубокое кожаное кресло. Да-а! «Хата» была упакована на все сто! Вадик себя не ограничивал ни в чем. Характер. Барская натура с примесью прохиндейства. Дима понял это ещё в школе, десять лет назад. Он стал рассматривать картину в золочёной раме, занимавшую как минимум полстены. В углу, небрежно сделанный кистью художника, стоял автограф и год. О-го!
Дима снял очки, чтобы не ослепнуть от внезапной роскоши, и положил их на изящный журнальный столик.
Вернулся Вадик, поставил на стол поднос с закуской (с атомной закуской!), полез в бар.
– Ну как, нравится?
– Хорошо, – искренне ответил Дима.
– Ещё бы! Это тебе не ментура. Бизнес! Великая вещь! Учись.
Из бара на столик переместилась бутылка коньяку.
– Настоящий. На Елисейских полях прикупил летом. Все повода не было распробовать.
Пробка закрутилась в пепельнице, коньячок заиграл в бокалах.
– Ну, за встречу?
– За встречу.
Спустя неделю Дима сидел в своём кабинете и рожал отчёт по итогам рейда-усиления. Пункты отчёта были достаточно конкретны, приходилось изрядно напрягать фантазию, ведь цифры пойдут в штаб, там просуммируются, переместятся в сводку, которая станет достоянием гласности для народа и средств массовой информации. А что главное в работе милиции? Показать, что народ налоги платит не напрасно.
Когда опер задумался над пунктом «задержано преступников», дверь распахнулась, и в кабинет вкатилась полная фигура Вадика. Бывший одноклассник широко улыбался, сжимая в правой руке запечатанную бутылку уже знакомого Диме коньяку с Елисейских полей.
– Держи, Димон. – Бизнесмен поставил коньяк прямо на отчёт. – Спасибо, старик!
– За что? – Дима пожал плечами.
– Ты как в воду глядел! Прикинь, вчера в «хату» залезли!
– Ну?!
– Ага! Если б не твоя охрана… А так поймали. Прямо в квартире, с поличным!
– Ну вот, видишь, я ж говорил, что ментура понадёжнее «крыши». Кто такие-то? Ворюги?
– Да, чмо судимое! Два моромоя синих. Фомкой дверь подломили. И ты, главное, прикинь, я в тот день «бабки» дома оставил. Большие «бабки». Трепанул сдуру в офисе. Ну, бывает! И в этот же день… Какая-то сука навела! Кто, пока не знаю, но ничего, проведу дознание. Это свои, точно свои. Найду – разорву. Пошинкую плесень! А тебе спасибо, старик! Я твой должник по жизни. Что-та у тебя бедновато… Это стол, что ли? Это рухлядь! Хочешь, мои ребята приличную мебелишку подкинут? У нас лишняя, все равно пылится, место занимает.