Прощение славянки
Шрифт:
– Да она у тебя красотка! – не преминул отметить Грязнов.
– Да-а, – только и смог выдохнуть Турецкий.
– В связи с сегодняшними событиями модель платья назовем «Прощение славянки», – загадочным тоном провозгласила Ирина.
– Интересное название, а главное, непонятное, – отметил Грязнов, с удивлением наблюдая, как при словах Ирины вспыхнуло лицо Александра.
Приступили к обеду, нахваливая Иркину стряпню. Турецкий бросал на жену красноречивые
– Подожди, Шурка, дай посуду убрать, – задушенно выдавила из себя Ирина, в то время как он сжимал ее в своих объятиях.
– Я тебе потом помогу, – пообещал Саша, удивляясь про себя, что по-настоящему истосковался по жене. Ей только и оставалось, что переступить через упавшее платье и дать себя увлечь в спальню.
Когда спустя час явилась Нинуля, она с удивлением увидела валяющееся посреди комнаты новое платье матери, перевела взгляд на неубранную посуду на столе, потом посмотрела на запертую дверь родительской спальни. Прислушалась, там было тихо. «Совсем предки обалдели!» – подумала она. Подняла платье, приложила к себе и повертелась перед зеркалом. Понравилась себе. Потом вздохнула, стала убирать со стола, закрыла дверь в кухню, чтобы не разбудить родителей звоном посуды. «Ладно уж, помою», – тихонько проворчала она себе под нос. Родители вели себя прилично, не ссорились, а, судя по всему, дрыхли в это неурочное время. Еще не было семи вечера. Нинуля ехидно улыбалась своим мыслям. Она была современной девочкой и считала, что у родителей должна быть своя личная жизнь. Не то что Димка, который уверен, что у его сорокалетних родителей вся жизнь позади и ее остатки они должны посвятить исключительно ему. Ни за что не пойдет она за этого эгоиста замуж. Если он не изменит своего отношения к жизни.
Константин Меркулов собирался уже ложиться спать и читал в постели книгу, которую ему подсунула дочь. Сам бы он не стал ее читать, но она велела таким твердым голосом, что не хотелось выглядеть в ее глазах полным невеждой.
– Это сейчас такой модный писатель, стыдно не знать его! Вся Москва читает! А ты только детективы на ночь почитываешь. Небось уже к утру не помнишь, о чем там речь.
– Да боюсь, я и эту к утру забуду. – Он с тоской смотрел на глянцевую обложку и имя на ней, которое уже увязло у всех на зубах. Душа противилась этой книге из принципа. Меркулов был начисто лишен стадного чувства и любил сам делать свой выбор во всем. Но жена не хотела, чтобы между мужем и ее дочерью от первого брака возникали какие-либо неудовольствия, и примирительно посоветовала:
– Ну ты хоть по диагонали почитай, с пятого на десятое. Путь Лидочка успокоится.
И вот теперь приходилось читать, чтобы не огорчать близких, как будто он нанялся. Удивительно, но страниц через десять он вошел во вкус и увлекся сюжетом. Телефонный звонок оторвал его от книги. В трубке возник голос Турецкого. Меркулов не удивился позднему звонку друга. Но тот мог бы позвонить и пораньше, уже часов шесть как в Москве.
– О, привет, Саша, рад тебя слышать! Кстати, на часы смотрел? Знаешь, который сейчас час?
– Не, не смотрел, – признался Турецкий. – Некогда было. Только что проснулся, решил тебе позвонить.
– О делах завтра! – перебил его Константин Дмитриевич. – А то я потом долго не усну.
– А я не о делах. Я с повинной.
– Да ты что? А что ты уже успел натворить? – удивился Меркулов прыткости своего помощника.
– Костя, я виноват перед тобой. Помнишь наше заседание, после чего ты меня отправил в командировку в Нефтегорск? Ты тогда на меня еще обиделся.
– Чего это я на тебя обиделся? – не признался в своей обиде Меркулов.
– Обиделся, я знаю. Я тогда не поверил, что мэра Нефтегорска устранил Певцев, как ты считал. Так вот, беру свои слова обратно. И прошу прощения. Я был неправ. В общем, я старый дурак, прости меня! Ладно?
– Ну, старик, весьма странное признание на ночь глядя. Какой же ты дурак? Такое дело распутал. Затем тебя и посылал, а не из-за обиды, в наказание. Но если ты проснулся оттого, что тебя совесть заела, ладно, отпускаю тебе твои грехи и ныне, и присно, и во веки веков. Ложись со спокойной душой спать. Повинную голову меч не сечет.
– Спасибо, дружище, – прочувствованно поблагодарил своего старшего друга Турецкий. Он еще не успел положить трубку, и Меркулов услышал далекий голос Ирины: «Шурка, ну что ты там закопался? Иди скорее ко мне!»
Меркулов усилием воли отогнал мысли о нефтегорском деле и перевернул страницу книги. Он погрузился во времена эпохи Возрождения и находил, что было бы интересно ненадолго перенестись туда. Хотя и в те времена были свои заморочки.