Прощение
Шрифт:
Дима смотрел на Машу, и его взгляд был полон смешанных чувств. Слова, которые она произносила, звучали для него как приговор. Он чувствовал, как внутри все сжимается от напряжения и непонимания. Он всегда старался быть внимательным и заботливым, но слова Маши звучали так, будто его усилий было недостаточно. Пока она продолжала говорить, комната вокруг начала казаться ему иным местом. Свет из лампы стал мерцать, создавая на стенах танцующие тени. Маша стояла перед ним, но в его глазах она уже не была той женщиной, которую он знал. Ее лицо искажалось, словно под действием невидимой силы, а вокруг нее начали появляться темные, извивающиеся линии, напоминающие щупальца. Эти щупальца медленно вытягивались из ее спины, вздымаясь и падая в такт ее
– Я… я не знаю, что сказать, – прошептал он, пытаясь найти в себе силы встретиться с этим взглядом, который уже не казался человеческим.
Внезапно, как будто пробужденный от гипноза, Дима встряхнул головой, пытаясь избавиться от видений. Комната вновь стала выглядеть обычной, а Маша – той самой девушкой, которую он любил. Но слова, которые она сказала, все еще звучали в его ушах, звеня и оставляя глубокие раны на его еще тогда молодом сердце.
– Я не знаю, что тебе сказать на это – быстро заговорила Мэри – когда я выходила у меня зазвонил телефон, там был незнакомый номер ну я решила ответить на него, и услышала голос отца он тут же приказал мне найти тебя, его голос до сих пор стоит в моей голове. – Мэри чуть не плакала.
– Что происходит Джон? Скажи мне ты что-то понимаешь, что тебе сказал отец, кто пытался его убить?
Мэри и Джон стояли на террасе, окруженной цветущими растениями. Воздух был свежим, и ночное небо расстилалось над ними, усыпанное звездами. Они стояли близко друг к другу, и Мэри чувствовала, как от Джона исходит тепло. Она видела решимость в его глазах, когда он заговорил.
– Мэри, мне нужно найти отца, – тихо сказал Джон, удерживая ее взгляд. – Я не могу сидеть сложа руки, пока он где-то там, возможно, в опасности.
Мэри кивнула, понимая серьезность ситуации. Ее сердце начало билось быстрее при одной мысли о том, что Джон собирается сделать.
– Я пойду его искать, – продолжал Джон, – но нам нужно быть осторожными. Не хочу, чтобы кто-то подозревал, что что-то не так.
– Я понимаю, – ответила Мэри, стараясь скрыть тревогу в своем голосе. – Я скажу всем, что тебе стало плохо и ты пошел прилечь.
– Именно так, – сказал он. – это не должно вызвать подозрений. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Мэри смотрела на него, и ей было тяжело сдерживать эмоции. Она даже не думала, что приезд на этот остров может обернуться чем-то подобным.
– Будь осторожен, Джон, – прошептала она, касаясь его руки. Джон взял ее руку в свою и крепко сжал.
– Я настоящий мужчина обещаю быть осторожным, – сказал он. – И ты тоже береги себя, пока меня не будет, и запомни никому не доверяй в доме. В случае чего беги, если я не застану тебя в доме при своем возвращении, то буду тебя ждать в месте нашего прибытия, там, где я взял тебя крепко за руку.
Он поцеловал ее в лоб, затем повернулся и медленно направился в сторону лестницы. Она смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась в тени.
Перед подъездом многоквартирного дома, где жили Маша и Дима, было темно и прохладно. Тусклый свет уличного фонаря едва доставал до их фигур, отбрасывая длинные тени на асфальт. Маша стояла перед Димой, ее глаза искрились гневом, а ее голос звучал резко и пронзительно в тишине вечера.
– Ты что, совсем не мужчина?! – воскликнула она, едва сдерживая свои эмоции. – Как ты мог так поступить?!
Дима стоял перед ней, опустив голову, и казалось, что он пытается сделаться невидимым под ее взглядом.
– Маша, я… – начал он, но она перебила его.
– Нет, ты послушай меня! – Маша шагнула вперед, и Дима невольно отступил. – Я не могу полагаться на тебя вообще! Ты обещал забрать мою маму с вокзала, а она в итоге час ждала тебя на холоде! Ты понимаешь, как это серьезно?
Дима вздохнул, его лицо выражало сожаление и стыд.
– Я знаю, я совершил ошибку, – признался он, поднимая глаза на Машу. – Я действительно забыл, и это моя вина. Я извиняюсь.
Но Маша не останавливалась.
– Извинения не исправят ситуацию, Дима! – кричала она, и ее слова отдавались эхом по пустынной улице. – Ты должен был быть там, ты должен был поддержать меня, а ты просто подвел! Что ты будешь делать, когда настоящие трудности наступят? Продолжишь извиняться?
Ее слова были как удары, каждое из которых заставляло Диму сжиматься.
– Я не хочу быть с человеком, который не может взять на себя ответственность, – продолжала она, и ее голос слегка дрожал от злости. – Я нуждаюсь в партнере, на которого можно положиться, а не в том, кто забывает о самых элементарных обещаниях!
Дима попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он знал, что она права, и его неуклюжесть причинила боль не только Маше, но и ее семье.
– Маша, я обещаю, что это больше не повторится, – произнес он тихо, но уверенно. – Я сделаю все, чтобы исправиться.
Маша взглянула на него, и ее гнев постепенно улегся, оставив после себя лишь разочарование.
– Я надеюсь на это, Дима, – сказала она, и в ее глазах мелькнула тень сомнения. – Но это последний шанс. Понимаешь?
Они стояли в тишине, пока тусклый свет фонаря продолжал освещать их обоих, выделяя контуры их фигур на фоне темного подъезда.
Едва ступив на почву острова, он почувствовал легкое прикосновение ветра к своему лицу, словно невидимые пальцы нежно касались его щек. Этот ветер нес с собой тихий шепот, едва различимый среди шороха листвы и вздохов прибоя, но в нем звучала неведомая мудрость, адресованное именно ему. Он продвигался вперед, ступая по мягкой, влажной земле, которая поглощала звуки его шагов. Вокруг него расстилалась лесная чаща, густая и непроходимая, окутанная мраком, который даже днем делал ее похожей на сумеречный мир. Ветви деревьев склонялись над его головой, создавая что-то вроде темного свода, сквозь который едва пробивались лучи света. Джон продолжал свой путь, пробираясь сквозь заросли, которые казались непроходимыми. Он ощущал, как каждый мускул его тела напрягается в попытке преодолеть сопротивление природы. В глубине леса, где туман плетет свои бесконечные узоры меж древних стволов, Джон шагал, ощущая вес тишины на своих плечах. Каждый шорох под ногами казался громким, каждая сломаная ветка – эхом в его напряженном сознании. Он чувствовал, как сердце бьется в унисон с приглушенным ритмом этого места – стучащим и тревожным. Туман окутывал все вокруг, превращая лес в лабиринт из теней и полутонов. Джон пытался прогнать страх, который подкрадывался к нему, подобно холоду, проникающему сквозь одежду. Он знал, что должен идти дальше, несмотря на неясность пути и неуверенность в сердце. С каждым шагом он вглядывался в туман, ища знаки, которые помогли бы ему найти отца. Временами его охватывала паника и внутри Джона боролись страх и надежда, и каждый раз, когда страх казался почти ощутимым, надежда подталкивала его вперед, напоминая о том, что где-то здесь, за этой белесой завесой, его ждет отец. Он продолжал идти, прислушиваясь к каждому звуку, к каждому шелесту. Время от времени он останавливался, пытаясь разглядеть сквозь туман какие-то знакомые ориентиры, ему казалось, что ноги сами ведут его к цели. Чем дальше он продвигался, тем сильнее становился шепот ветра, будто он старался направить Джона по правильному пути. И вот, после нескольких часов изнурительного пути сквозь чащу, Джон вышел на небольшую поляну, где его взгляду предстало здание, о существовании которого он даже не подозревал.