Прощеное воскресение
Шрифт:
Когда через четверть часа Мария вернулась в гостиную, тетя Нюся сидела за столом одна и как ни в чем не бывало пила свой чай из тонкой фарфоровой чашки, такой тонкой, что чай был виден в ней на просвет.
— А где Мишель?
— Где? Где? Казала бы я тебе, где, — усмехнулась тетя Нюся. — Тама! Что же это ты, бессовестная, меня бросила?!
— Дело такое. Третий лишний.
— Дурненька ты, Маруся, на всю голову. Шо ж это ты могла про меня такое в уме держать, а?! — Все это тетя Нюся проговорила с такой светлой улыбкой на лице, такой искренней, что Мария и думать не думала, а бросилась вдруг к ней в объятья, и обе заплакали
Утром следующего дня в кабинет Марии Александровны постучался мсье Мишель. Вошел, поклонился и, не принимая предложения хозяйки кабинета сесть, сказал:
— Мадам Мари, мне понадобится две недели, чтобы подготовить дела к передаче другому секретарю. И еще неделю на передачу самих дел.
— Но, мсье Мишель, зачем же так? — неуверенно начала Мария Александровна.
— Нет, мадам. Дело решенное. А любить мадам Нюси я смогу и издали, — сказал он с полуулыбкой человека, понимающего, что обидели его не нарочно, что просто «так карта легла».
— Хорошо, мсье. Я дам вам любые рекомендательные письма и всегда буду к вашим услугам. Вы замечательный сотрудник и хороший человек.
— Спасибо. Разрешите идти?
— Не забудьте передать привет коту Паскалю. Кстати, он серый или черный?
— Серый, мадам. Такой же серый и самонадеянный, как я, — печально улыбнулся мсье Мишель. — Не держите на меня зла.
— Бог с вами!
На этой доброй ноте они и расстались.
«Настоящий мужчина, — подумала Мария Александровна, оставшись в кабинете одна, — гордый и держится молодцом. Кто знает, может, Нюсе было бы с ним хорошо…»
XXII
Под утро ей приснилась большая собака, белая с черными пятнами и лучистыми карими глазами, кажется сенбернар, она не разбиралась в собачьих породах, но почему-то решила во сне, что именно сенбернар. Собака встала на задние лапы, а могучие передние положила на плечи Марии.
— Да что же ты навалился на меня, шалун? — смеясь во сне, вскрикнула Мария и пробудилась от собственного голоса. А пробудившись, сразу же осмотрела свои плечи — не остались ли там синяки от огромных собачьих лап? Оказывается, остались, на левом плече явный, а на правом едва различимый, да еще и сладко побаливало в тех местах.
Никакого сенбернара, конечно, и в помине не было. Сквозь дорогие брюссельские занавеси на высоком чистом окне падали кружевные тени и узорный солнечный свет: на кровать, на пол, на Фунтика, приводящего себя в порядок у порога спальни.
— Фуня, что же ты чужих собак в дом пускаешь? — нарочито строго спросила пса Мария.
Фунтик посмотрел на нее внимательно, моргнул сразу обоими глазами, дескать, «шутку понял», и продолжил свой утренний туалет.
— Куда это ты нализываешься? — ласково спросила его Мария. — Ты считаешь, мы куда-то пойдем и надо выглядеть прилично?
Фунтик понятливо помахал хвостом с белой кисточкой на конце.
Не один мсье Мишель беседовал со своим котом Паскалем, и у Марии каждое утро начиналось разговором с Фунтиком.
Стоя под теплым душем, Мария думала о своем секретаре: «Может, зря отказали человеку? Хотя это не мое, а Нюсино дело и ее добрая воля. Но он тоже зашел уж совсем по старинке: с бухты-барахты — и сразу свататься. Поговорил бы заранее с Нюсей, поухаживал. Много понимают о себе мужчины, каждый мнит себя подарком, отсюда и у мсье Мишеля этот кавалерийский наскок. А женщина должна привыкнуть, обдумать,
Вытираясь перед огромным зеркалом во всю стену, Мария очистила уголком махрового полотенца краешек запотевшего зеркала, еще раз внимательно присмотрелась к синяку на левом плече, ни с того ни с сего бездумно и радостно засмеялась, сняла повязку с головы, которую надевала, чтобы не намочить волосы — голова у нее была чистая, вчера мыла. Мария не относилась к тем женщинам, что обожают любоваться своей обнаженной фигурой. Николь, например, обожала — отсюда во всех ее ванных комнатах такие огромные зеркала. А сегодня, как никогда, оттирая полотенцем все больший и больший кусок зеркала, Мария внимательно присмотрелась к своей фигуре в разных ракурсах. За последнее время она чуть-чуть пополнела, округлилась и приобрела формы вполне роскошной зрелой дамы. «Пока еще не толстуха, — подумала о себе Мария, — и даст Бог, не буду». Никакой физкультурой или прочими оздоровительными занятиями она никогда не занималась. Чего-чего, а движения всегда хватало в ее жизни сверх головы. И вообще Мария не могла понять, как можно бежать из пункта А в пункт Б только ради самой пробежки! Это всегда казалось ей несусветной чушью, бессмысленностью, а любая бессмысленность порождает дисгармонию, которая не может быть полезна для здоровья. Полезна только гармония, а все остальное — от лукавого.
— Какая ты у меня красотуля! — встретила Марию за завтраком тетя Нюся. — Хучь бы мужик порядочный подвернувся.
— Вчера тебе подворачивался, — насмешливо отвечала Мария, — и порядочный, и на ходу, и голова при нем, и дом, и дети выросли. Отшила?
— Ну и отшила. На кой он мне! Если б в твои годы…
— Какие твои годы, Нюся? Срам! Мы, считай, почти ровесницы — тебе пятьдесят семь, мне сорок три. У нас с тобой всего четырнадцать лет разницы. Как у меня с моей младшей сестренкой Сашенькой. Сейчас ей двадцать девять — взрослая женщина. Так что мы и с тобой и с ней, считай, бились, бились — поравнялись. Вот так она, жизнь, летит и смазывает всех в одну кучу, меняет все представления, в том числе и о возрасте. Слушай, Нюсь, а собаки к чему снятся?
— А тебе приснилась?
— Приснилась.
— Кобель?
— Вроде.
— Друг объявится.
— Откуда ему взяться? Разве доктор Франсуа?
— Ни, не дохтур, а натуральный мужчинка для тебя интересный.
— У меня даже следы остались на плечах от его лап. Как это может быть, Нюся?
— Мнительна ты, вот и остались.
— Ничего я не мнительная. Оттого, что мне сон приснился, не могли же остаться следы на плечах? Вот, посмотри, — и Мария спустила платье с левого плеча.
— Тю! Синячок, як хто поцуловав крепенько, — удивленно сказала тетя Нюся. — Ты или стукнулась, где — не помнишь, или сон в голове прокрутила так, шо на плечах аж отметинки. Мнительна ты, Маруся, пий чай. Тоби со сливками?
— Со сливками. А дурочку из меня не делай. Нигде я не стукалась, я бы вспомнила.
Фунтик терпеливо сидел у порога. Тетя Нюся давно его выгуляла и накормила. А на пороге он сидел просто так, без особых надежд, ему нравилось быть в компании, хоть и сбоку припека.