Просёлочные дороги [Окольные дороги]
Шрифт:
— Да чего уж там, — примирительно бросила Люцина, — выкладывайте все как есть. Нечего строить такие таинственные мины! Было — прошло, теперь уже можно и нам сказать. Да и мы и сами кое-что знаем. Ведь эта ваша Эдита была… ну, такая…
— Гулящая! — подсказала я. Господи, сколько же можно тянуть?!
— А ты откуда знаешь? — набросилась на меня Тереса.
Я удивилась — словечко бросила наобум, только бы заставить их разговориться и, выходит, попала! Хотя, не совсем наобум, что-то, наверное, сохранилось в детской памяти, о чем прямо
— Если не гулящая — так и скажите — святая Цецилия, но говорите же хоть что-нибудь!
Тётя Ядя неуверенно произнесла:
— Не знаю, не знаю… Ведь Эдита и в самом деле вышла замуж, хотя это уже произошло позже, в войну, и все мне кажется — за этого самого Доробека…
— Соображайте! — рассердилась я. — Младшему Доробеку девятнадцать лет, старшему в два раза больше, значит, тридцать восемь, значит, родился он… минутку… да, родился в 1937 году. Так сколько же лет этой Эдите? И что, когда я её огрела по заднице, она уже связалась с Доробеком? Сами видите — не сходится. А ну рассказывайте! Ни за что не поверю, что Эдита вышла в войну замуж за мальчишку, которому… минутку… было от двух до восьми лет!
Тереса сидела молча, угрюмо опустив голову. Тётя Ядя бросала на подругу робкие взгляды, не зная, на что решиться. Мамуля тоже молчала. Люцина пожала плечами:
— Не понимаю я вас! Неужели и теперь, через сорок лет, вы ещё собираетесь скрывать от нас, что этот самый Доробек был внебрачным ребёнком? Скажите, какие страшные секреты! Да кому сейчас какое дело до этого? К тому же мне сдаётся — не Доробек это был, никакого Доробека тогда она не знала.
— Ну, наконец-то кто-то решился произнести это вслух! — с облегчением проговорила тётя Ядя. — Ты права, это был не Доробек, я вспомнила. Доробек признал ребёнка своим, а вышла она за этого… ну как его… опять вылетело из головы!
— За Войдарского! — с раздражением бросила Тереса. — И не вышла, а просто связалась. Вы не представляете, сколько мне тогда сил стоило скрыть это ото всех! Нет, нет, и представить себе не можете! Вот эта змея подколодная, — Тереса кивнула в сторону своей средней сестры, — о чем-то догадывалась, пронюхала уж и не знаю как, мамуля, моя мамуля, тоже о чем-то догадывалась. А было нам с Эдитой всего по семнадцати… Не ошибаюсь? Да, семнадцать лет нам было! Ну а потом вышла за Доробека и ему приписала ребёнка!
Мамуля упрекнула младшую сестру:
— Неужели ты ничего этого не вспомнила, когда Марек спрашивал нас, не знаем ли мы такую фамилию — Доробек?
— Фамилия не вспомнилась. А все происшедшее с Эдитой я, конечно, помнила.
— Выходит, это наш Доробек — старший? — уточнила я, ибо все эти поколения путались в голове. — А Доробек младший, если я правильно понимаю, приходится ей внуком?
— Да, приходится, — рассеянно бросила Тереса, утонув в воспоминаниях. — Какая сложная штука жизнь! Я ведь была влюблена в того самого Войдарского, смертельно влюблена! А он связался с Эдитой, сделал ей ребёнка, а потом бросил и принялся ухлёстывать за моей сестрой!
— За кем именно? — заинтересовалась мамуля.
— Не за мной же! — ехидно заметила Люцина.
Мамуля страшно удивилась:
— Неужели за мной? Что вы говорите! Первый раз слышу. Вот теперь действительно смутно припоминаю, вроде и в самом деле был какой-то парень, из-за которого на меня дулись и Тереса, и Эдита. Выходит, из-за Войдарского? Почему же я его совсем не помню?
— А потому что за тобой тогда ухлёстывал тот придурочный граф, что потом застрелился на могиле своего прадеда! — с удовольствием выдала семейную тайну Люцина. — Ты была занята графом, на других не обращала внимания.
— Все ты врёшь! — разгневалась мамуля. — Вовсе не на могиле, а просто на кладбище…
Я почувствовала, как мы стремительно удаляемся от панны Эдиты.
— Стоп! О мамулиных поклонниках поговорим в другой раз, сейчас давайте закончим с Эдитой. Если у неё был внебрачный Доробек, то есть, пардон, внебрачный Войдарский, которого она потом подбросила законному Доробеку, это её личное дело. У незамужней девушки родился ребёнок — большое дело! Зачем же сразу обзывать её гулящей? Даже до войны таких ещё не называли гулящими.
— Это было уже после войны, — поправила меня тётя Ядя.
— Тем более. Да и вообще все выглядит благопристойно: грешная дева не задушила плод любви, вышла замуж официально, её муж официально же признал ребёнка своим. Ох, не все вы мне сказали…
Старшее поколение не торопилось с ответом. Прошло немало времени, долгие минуты тягостного молчания, пока Тереса не произнесла:
— У неё был не один такой Войдарский, можно сказать, целые стаи Войдарских…
— И от всех них у неё рождались внебрачные дети?
— Ну что привязалась? Не хочется вспоминать об этом…
Тётя Ядя снова бросила на подругу быстрый взгляд и многозначительно кашлянула. Ох, наверняка не все секреты молодости выложили, было там что-то ещё. Может, то самое, что поможет разгадать наш секрет?
Старшее поколение упорно молчало. Отозвалось младшее в лице Лильки:
— Все это прекрасно. Но разговор ведётся о каких-то Доробеках и Войдарских. А подозрительная баба, если мне память не изменяет, носит фамилию Уолтерс. И приехала она из Канады. Разъясните, пожалуйста.
— Вот именно, — сказала Люцина, с подозрением глядя на меня. — Не ошиблась ли ты? Это и в самом деле та самая Эдита?
И все завертелось сначала. Я принялась доказывать, что не ошиблась, что историческую сцену запомнила на всю жизнь, что таких глаз больше на свете не встретишь, что имя совпадает. А главное, глаза — как у куклы, большие, фарфоровые. Люцина сомневалась, что маленький ребёнок в состоянии так все хорошо запомнить, мамуля добивалась разъяснения относительно стай прочих Войдарских, тётя Ядя явно порывалась что-то сказать, но не решалась.