Прошедшая вечность
Шрифт:
Познавший Тьму стоял неподвижно, скрестив на груди руки, перебирая в памяти потерянных друзей, особенно тех, которые не знали, что скромный худощавый чародей в видавшем виды коричневом плаще – есть Новый Бог Хедин.
У Богов нет друзей. У волшебников – они случаются.
Особенно если, как Ракот, бродить по мирам инкогнито. В былые времена по Северному Хьёрварду хаживал некий маг по имени Рагнвальд, которого любила Кера, страстная и ревнивая, как и полагается Огненной Деве. Да, она любила его, по-своему, но любила. И стоило ли так вживаться в роль циничного странствующего
Впрочем, не важно. Самое лучшее средство от излишних размышлений, как говаривал гном Арбаз, один из подмастерьев Нового Бога, – это или хорошее пиво, или хорошая драка. А лучше всего – и то и другое вместе.
…Он выбрался из бездны Неназываемого. Огромной ценой, но выбрался; вытянул в безопасные области Упорядоченного вот этот самый мир, что сейчас под ногами.
Сигрлинн, сражаясь с Отцом Дружин в возрождённом Асгарде, подле вредоносного Четвёртого Источника, сама того не желая, сделала доброе дело – безостановочно черпала льющуюся из него силу, творя убийственные заклятья, пережигала её, восстанавливая баланс потоков магии. Четвёртый Источник теперь меньше расшатывал вселенную; можно было только поразиться стойкости Старого Хрофта, устоявшего перед эдаким натиском.
Что-то творилось с Древними Богами по всему Упорядоченному, они зашевелились, вылезая из тёмных логовищ, обретая новые силы или вспоминая то, чем владели некогда, и это тоже нельзя было сбрасывать со счетов.
Но самое главное – вызванный прорывом Четвёртого Источника магический хаос, расшатавший клетку Неназываемого, потихоньку угасал, и Познавший Тьму сейчас напряжённо искал этому причины.
Две его ипостаси, Наблюдающий и Действующий, инструменты, созданные во время спуска в пасть чудовища, с которыми ему предстояло окончательно объединиться возле священного Урда, послушно доложили, что потоки новосотворённой пустоты, эонами скармливаемой Неназываемому, вновь начали течь если и не как раньше, то, во всяком случае, более упорядоченно, не срывая с места укоренённые в Межреальности миры.
Неназываемый, не подчиняющийся никаким законам, – если не «хаос воплощённый», то нечто, к нему близкое, – вдруг сам сделался… упорядоченным.
«Нет, не так, конечно. Не обманывай себя, Познавший Тьму, – подумал Хедин. – Слишком хочется думать, что худшее позади, что опасность миновала, и особенно трудно признать, что ты не знаешь, привела ли к чему-то жертва самим собою там, в бездне Неназываемого».
Сейчас ему казалось, что это именно так. Что именно он, двойник – а может, истинный Хедин? – оставленный в пасти вечно голодного зверя, что-то смог сделать и изменить. Неведомо как, но смог.
Тем не менее вся система, так долго сдерживавшая чудовище, вновь застыла в хрупком равновесии. Четвёртый Источник не то чтобы иссяк, но сила теперь не била из него фонтаном, а сочилась тонкой струйкой. Урд, Кипящий Котёл и Источник Мимира, повинуясь сложнейшим, давным-давно наложенным заклятьям, постепенно брали верх, поток пустоты вновь становился ровным, упорядоченным, плавно обтекающим миры, а не срывающим их с места.
Правда, всё это благолепие грозило рухнуть в любой миг, от малейшего магического возмущения. Даже ему, Хедину, когда-то устраивавшему всю систему сдерживания Неназываемого, требовалась особая осторожность.
Зверь в бездне чуть присмирел, но отнюдь не успокоился. Баланс Источников должен быть восстановлен, однако это, быть может, самое простое из предстоящих дел. Затишье в шторме; краткое или нет, его нужно использовать. И для этого все средства хороши. Хедин зябко повёл плечами. Вера и любовь смертных – она словно сладкий яд.
Все права на ошибку уже использованы. Пришла пора просто побеждать.
Граница пересечена, обратной дороги нет.
Вера и любовь смертных – она словно сладкий яд.
Нельзя сказать, что Познавшему Тьму чувство это было совсем уж незнакомо. То тут, то там в пределах Упорядоченного возникали их с Ракотом храмы. Но… у них нет Церкви, как у Спасителя. Жрецы Хедина-Милостивца и Ракота-Заступника – скорее тайный орден, чем всевеликая вера. А здесь…
У ног Познавшего Тьму лежал спасённый мир. Банально, но именно так – спасённый от падения в бездну Неназываемого. Вера в него здесь стала абсолютной. Собственно, это даже не было верой, это было знанием. Его видели тысячи тысяч. Явленные им чудеса лицезрело ещё больше.
Храмы воздвигались – во множестве, а в них – его изображения. Сонмы владеющих кистью спешили зарисовать его, сохранить его облик; и для веры как таковой уже не оставалось места.
Пора было уходить; его ждал брат Ракот, ударивший в спину штурмующим Обетованное быкоглавцам.
Тихие шаги за спиной. Запахло лугом, весной, цветущим полем.
– Великий бог Хедин…
Соломенноволосая богиня этого мира, с золотистым серпом за узорчатым поясом. Большие васильковые глаза, бело-зелёное платье до колен, открывающее босые ноги.
Познавший Тьму обернулся.
Она перестала быть великаншей. Женщина, дева, разом и юная, и древняя, как сами времена года, как само небо, как вечнорождающая пашня.
– Великий бог Хедин…
Она низко склонилась перед ним. Солнечные волосы заплетены в косу с синей, под цвет глаз, ленточкой – бесхитростным подношением кого-то из тех, кому она помогла в бесчисленных делах повседневности.
– Внемлю тебе, Тейсида.
Древние этого мира любили торжественный слог.
Холм под ногами Познавшего Тьму был не просто холмом; в толще его скрывалось древнее святилище, посвящённое как раз соломенноволосой и голубоглазой Тейсиде, Подательнице Урожаев.
Когда-то давным-давно здесь поклонялись ей, быть может, самые первые племена, что перевалили через горы и пришли на эти благодатные равнины, в её царство.
Поклонялись и воздвигли храм. Странно только, что сделали они его подземным – уж кто-кто, а Тейсида к подземельям никакого отношения не имела.
– Спасибо, что почтил место сие, Великий.
Древняя застыла, словно не смея приблизиться. Тонкие пальцы сжались на рукояти золотого серпа за широким узорчатым поясом.
– Оно ведь посвящено тебе, Светлая?