Прошлое никогда не проходит
Шрифт:
– Ну, что за пессимизм!? На тебя непохоже… Не расстраивайся, Женька, жизнь ещё не кончается, может, он через полгода вернётся… Ну, или будете ездить друг к другу в гости.
Женя благодарно улыбнулась, подумав, что это уж точно невозможно, и крепко, по-мужски, пожала ему на прощание руку.
2. Ах, это милая предполевая суета…
Началось самое суетливое и беспокойное время, особенно для начальников отряда. Целые дни они носились по институту, собирая многочисленные бумажки и подписи на них, покупали билеты, получали снаряжение, закупали и упаковывали продукты… Ни на какую другую работу времени просто не оставалось, и уже не верилось, что когда-нибудь,
Получив снаряжение, ребята Анабарского отряда вытащили его во дворик Института и всё тщательно проверили: с помощью «лягушки» надули 2 лодки, затем поставили палатки. Немногочисленные, в столь позднее время, научные сотрудники вышли во двор и стали подавать им советы, грустно вздыхая и с нескрываемой завистью поглядывая на их хлопоты. Ещё совсем недавно и они собирались в поля, зелёные московские дворики, в которых обитали институты геологического профиля – большинство из них размещалось в двух пересекающихся узеньких переулочках Замоскворечья – наполнялись весёлой беспокойной суетой. Отовсюду слышалось:
– Отправил машину на платформе?
– Не, мы своим ходом, нам недалеко, в Карелию.
– А мы обратно, из Средней Азию, попилим своим ходом, в октябре на платформе холодно.
– Вы опять на лодках? На Дальний Восток?
– Нет, в этом году на Енисейский кряж.
– Ребят, а кто в погранзону разрешение оформлял? Мы с Камчатки летим на Кунашир, уже получили оттуда согласие, а дальше-то что делать?
И так без конца, весь апрель и май. А затем небольшие полевые отряды разлетались, словно птицы, по шестой части мира, в разные уголки нашей необъятной страны, от Камчатки до Калининграда.
Но вот наступила «перестройка», и вместе с ней стала затихать ещё недавно бурно кипящая научная деятельность, конференции, споры и обсуждения теперь ушли в историю. Зарплаты учёных уменьшились до размеров студенческой стипендии, да и ту платили только по большим праздникам, приходилось подрабатывать, где не попало, чтобы просто выжить, и всё это сопровождалось ежегодным сокращением сотрудников, причём без всяких выплат. Материал геологам стало собирать негде, экспедиции на 3–4 месяца остались лишь в воспоминаниях. И перспектив на будущее никаких. Постепенно институты вымирали, научная элита страны вытеснялась из творческой жизни, многие вынуждены были бросить науку. Всё реже звучали молодые голоса, поздравляющие друг друга с поступлением в аспирантуру или защитой диссертации, в прошлое уходили праздники, свадьбы, рождения малышей. Элитой теперь называли не творческую интеллигенцию, а кривляющихся на эстраде бесполых существ с отсутствием интеллекта на раскрашенных физиономиях. Наступало мрачное безысходное время…
И вдруг – словно сон – давно забытые милые слова: поле, сборы, упаковка, снаряжение… Щемящий душу запах странствий захлестнул геологов мучительно сладкой волной воспоминаний – неисчислимые пути-дороги, маршруты и маленькие открытия, лодки, палатки, встречи, природные бедствия, вспоминаемые потом как приключения… Как давно, и как недавно это было… Совсем в другом, пожалуй, что в параллельном мире, и в иной стране, так нелепо исчезнувшей с глобуса мира… Горы, реки, моря, пустыни, знаменитый некогда ГАЗ-66 с глобусом на борту, вертолёты и лошади, корабли и лодки, и, наконец, собственные ноги в болотных сапогах, не знающие устали. Костёр, гитара, вкус только что выловленной рыбы, аромат пахнущего дымком чая, багряно-алый закат и усыпанное звёздами небо – как это дорого после трудного маршрута с тяжёлым рюкзаком! И забываются распухшая от укусов комаров и мошки кожа, натёртые до крови сырые ноги, наконец-то погружённые – о счастье! – в сухие шерстяные носки. Что за наслаждение – горячая каша с тушёнкой под глоток разведённого спирта! Жизнь прекрасна и удивительна, здесь это отчётливо и благодарно понимаешь. Не говорите, что вы были счастливы, если ни разу в жизни не испытали подобного. Разве такое уйдёт из памяти!? Романтика? Да нет, просто тяжёлый каждодневный труд со своими незатейливыми радостями, непонятными и недоступными для так называемого цивилизованного мира. И награда за него – неподъёмные рюкзаки с образцами в пёстрых, в цветочек, мешочках, открывающими для него непознанную жизнь прошлого, удивительные события миллиардной давности. Да ещё маршрутный дневник, между страничками которого, среди педантично описанных разрезов с их точным местонахождением и номерами образцов, попадаются то засушенный необычный цветочек, то раздавленный комар, измазавший страничку кровью её же хозяина.
Не существовало более страны Советов, щедро финансировавшей самые различные направления исследований – и ведь всё это сполна окупалось! Но кого ныне заботило будущее!? К фундаментальной науке стали относится как к падчерице, а прикладную и вовсе уничтожили. Какие уж тут деньги на полевые работы, когда и на мизерную зарплату их не всегда выделяли? Тебе нужен материал – сам и доставай средства на экспедицию. Возможность получения грантов, американского нововведения, совершенно не зависело от таланта и трудолюбия учёного, основную роль здесь играли блат, и немножко – шальная удача.
Вот и стоят геологи вокруг полевого снаряжения, испытуемого героями нашего повествования, с грустной улыбкой и профессиональной завистью поглядывая на коллег, подавая им советы и вспоминая смешные теперь, а тогда опасные для жизни эпизоды своей бродячей жизни.
В это время, но на другом конце земного шара, в кабинет Эйтана Клойзнера вошёл немой секретарь и, почтительно наклонив голову перед мастером, положил ему на стол глянцевый журнал, на таинственной обложке которого, казалось бы, пытались изобразить все тайны космоса, Земли и мировых цивилизаций. Клойзнер прочитал претензионное название издания «Чудеса и гипотезы. Первый и последний выпуск», усмехнулся и стал листать его, остановив внимание на статье своего протеже с потрясающим именем Марсиньо Роналдо Родригеш де Коста Кабрал. «Вот упрямец, оставил бы только Марсиньо Кабрал. Кому нужна эта его национальная гордость? Передавил бы таких, они нам вечно вредят своими амбициями! Ну, да ладно, как говорят русские, чем бы дитя не тешилось… Лишь бы на нас работал». Он пропустил многочисленные математические выкладки, доказывающие возможность существования параллельных миров, но внимательно прочитал новые архивные данные, скрупулезно собранные учёным по всему миру. В них утверждалось, что и сравнительно недавно существовали отдельные люди, способные неоднократно перемещаться из одного мира в другой, и, вроде бы, у каждого из них на шее был православный крестик с необычным чёрным алмазом, излучающим кроваво-бордовый свет.
– Какая чепуха! И непременно православный крестик, подумать только! Уж лучше бы был какой-нибудь двуглавый божок с хвостиком! – злобно воскликнул он.
Клойзнер, сын ростовщика из Бердичева, глубоко ненавидел всё русское и православное, ассоциируя свою убогость именно с ними. «Русских давно можно было бы стереть с лица так называемой ими матушки-земли, если бы не их ортодоксальная вера, которую вот уже сто лет всем миром, включая многочисленных внутренних агентов влияния и местных придурков, пытаются уничтожить, а она всё нет-нет, и даёт о себе знать. Уж и своих «батюшек» туда внедрили, что исподтишка навязывали им экуменизм, правда, в такие храмы только одни либералы и ходили… То ли дело католики, те уж и про Бога-то давно забыли – у них его папа заменил, а все они – наши лучшие друзья, а иногда и ставленники, можно сказать, генералы князя тьмы. Лишь из-за проклятого православия никак не удаётся разрушить семью, насадить повсюду гомосексуалистов, верных слуг и помощников дьявола, протащить закон об изъятие детей из родных семей по каким-нибудь дурацким придиркам, как это успешно делается в других странах. Главное, оторвать детей от близких и привычных нравственных устоев, и тогда масонство безоговорочно вступит в свои права по всему миру. Постепенно, из поколения в поколение, извращения будут превращать людей в дегенератов, занятых своими болезнями, и спокойненько умирающих в психушках, вот и не нужно тратиться ни на какие войны или биологическое оружие. «Ведь мы великие пацифисты!» – произнёс он вслух и расхохотался глухим зловещим смехом. А уж в вопросах дегенерации мастер разбирался лучше любого специалиста – сам явился плодом слишком бурных фантазий своих родственничков, наградивших его неукротимыми приступами неуправляемого гнева, доходящего до иступлённого бешенства. Как же ему, такому умному и образованному, хотелось весь мир обратить в ещё более немощных, чем он сам, чтобы не чувствовать себя убогим среди этих идиотов! Пусть все восхищаются не только его умом и властью, но и внешностью! Клойзнер мечтательно вздохнул, представляя ползающих у ног восторженных людишек, радующихся снисходительным пинкам его башмака. Вдохновившись своими честолюбивыми замыслами, он отвлёкся ненадолго от постоянно мучавших его болей, вздохнул, и вызвал к себе секретаря:
– Сообщи этому русскому, как его там, чтобы неустанно следил перед отъездом за Григорием – вдруг она опять объявится. И пусть обратит особое внимание на любые ювелирные изделия, подарки или семейные реликвии с православной символикой и особенно с чёрным алмазом, в общем, за всем, что она передаст этому индийско-русско-еврейскому гибриду.
А про себя подумал, что всё-таки им удалось заполучить, этого Гришу, а дальше – дело техники. Клойзнер с трудом засеменил своими слабенькими коротенькими ножками к сейфу, спрятанному в потайной комнате, достал оттуда алмазы и стал их внимательно рассматривать, нетвёрдо стоя на ногах. Он вспомнил записки минералогов, утверждающих, что их происхождение непонятно: камни не схожи ни с чёрными алмазами (карбонатитами), ни с обычными. Может, всё дело в каких-то свойствах, но в каких? Возможно, их искусственно смастерили именно для этой цели, и алмазы обладают иными, непонятыми им физическими параметрами? Исследователи специализированной международной минералогической ассоциации, полностью подчинённой и финансируемой их масонским ордером, смогли лишь установить, что такие алмазы им неизвестны, и что они обладают даже большей твёрдостью, чем «чёрные», а строением схожи с обычными. Но каково же их происхождение и откуда они взялись? Неизвестно. Без гостя с того мира этого, видно, не узнать. А крестик, да ещё православный, – глупая выдумка, ведь эти ходоки появлялись задолго до христианства. И Клойзнер, с трудом передвигая дрожавшими от напряжения детскими ножками, вернулся на свой трон и тяжело вздохнул. Что делать – приходилось ежедневно совершать «поход» длиной в 5-10 шагов, а вместо груза волочить собственное неподъёмное тело, напоминая ногам их былую функцию, а которой он и сам забыл…
3. Ожидаемая неожиданность
На следующий день Гриша с трудом оторвал голову от подушки и неохотно посмотрел вокруг. Всю ночь мысли о неопределённом будущем в чужой стране и о категоричной оценке его отъезда Женей не давали ему покоя. Гриша очень боялся потерять свою подругу детства, но видел, что, по независящим от них причинам, именно это и происходит, причём давно. Нет, так расстаться с Женей он не может. Что же делать..? Вот что, нужно поговорить с ней до отъезда! Когда они ещё увидятся теперь!?