Прошу прощения... и тортик
Шрифт:
– Ален… - прошептал я. Она высвободилась из моих объятий и пошла в сторону гостиницы.
Я не успел. Когда я подошел к гостинице, она уже садилась в такси.
Я поднялся в номер, где все пропахло сексом и любовью. Цветы в вазе, лепестки по всей комнате, мокрое полотенце на стуле, маленькое пятнышко крови на простыне…
Я хотел плакать, крушить все во круг, угробить малого, но я сидел в кресле и смотрел на обстановку вокруг и не мог выдавить ничего. Пусто. Она забрала свое сердце.
Ничего. Пусть сейчас успокоится, а завтра… завтра все будет хорошо. Она выслушает
Собравшись, я сдал ключ от номера и поехал домой.
Телефон обрывали приятели узнавшие о произошедшем, но слышать никого не хотелось. Сейчас я хотел домой.
Алена не отвечала. Я звонил. Я писал. Я стоял под ее окнами в надежде вымолить прощение, но она не отвечала.
Три дня я слонялся по району как Кентельвийское приведение, но она не дала мне даже шанса объяснится. Мои звонки были отправлены в черный список, а прогулки под ее окнами жестко пресекались ее отцом.
Устав слоняться без дела, я решил проветрится и встретиться с друзьями.
Колян звонил каждый день, поэтому я знал, что они все собрались в клубе.
Едва я вошел в клуб, непривычно забитый в разгар дня, как все разговоры смолкли. На меня смотрели как на спустившегося бога или напротив, как на вылезшего из ада черта.
– Лех, - Колян вышел вперед, хлопая меня по плечу. – У нас тут небольшой слет.
Я кивнул всем присутствующим, а сам направился в самый дальний угол, предварительно захватив себе бокал пива.
– Ну чего у тебя там? – Колян подсел ко мне за столик, закуривая сигарету.
– Ничего. Полный игнор, - я тоже вытащил сигарету и прикурил.
– Там это… - замялся Колят. – Малой хочет с тобой поговорить.
Я приподнял брови.
– Он же мой младший брат, - как бы оправдываясь сказал Колян. – Я не одобряю его поступка, но… он же малой.
В это время около барной стойки появился Андрюха, поглядывая на наш столик.
Поняв, что санкции против него никто предпринимать не будет, он подошел к нам, но не решаясь садится.
– Здоров, Берк, - он протянул мне руку, которую я проигнорировал. – Берк, мне правда жаль. Я был пьян и зол… Особенно когда увидел ее такой… счастливой.
Я резко поднялся со стула и одним ударом в живот согнул малого пополам. Хотел добить, но Колян поднялся со своего места, а остальные стали стягиваться к нам.
– Вот именно, Андрей, вот именно. Мы были счастливы, а теперь… Не смей попадаться мне на глаза. Я думал, что я смогу простить, ведь ты малой… но нет, я не могу найти основания для прощения. Ты просто глупый зарвавшийся мальчишка привыкший прятаться за спину брата. Когда-нибудь ты попадешь в историю и Колян не сможет тебе помочь и тогда, поверь мне, я спляшу на твоих костях.
Развернулся. Вышел. Хватит.
Я бросил бесполезные попытки дописаться или дозвониться Алене.
Я бросил свои променады под ее окнами.
Я вновь жил только работой.
Две недели пролетели как в бреду.
В тот вечер я сидел дома, потягивал пиво и смотрел сериал, когда мое умиротворение прервал стук в дверь.
На пороге стоял Колян и держал как нашкодившего котенка малого.
– Чего надо? – совершенно
– Говори, - Колян толкнул малого, а тот бросил на брата злобный взгляд.
– Ну это… - начал он, не решаясь подходить ко мне ближе. – Короче, Аленка уезжает в столицу.
– Когда?
– Через пол часа. Она написала девчонкам – одноклассницам, что через час у нее поезд и она уже едет на вокзал.
Дальше не слушая, я выскочил из дома, набирая такси, но неожиданно передо мной затормозила десятка.
– Прыгай, - сказал Олег. – У нас всего двадцать минут до отправления поезда.
Мы неслись как угорелые, нарушая все возможные правила дорожного движение. Как никого не убили и не убились сами большой вопрос, но через семнадцать минут мы уже вбегали в здание вокзала. Как назло поезд на столицу отправлялся с самого дальнего перрона и нам пришлось скакать с одной платформы на другую, но все равно было поздно. Едва мы добежали до перрона, поезд тронулся, увозя мою любовь все дальше и дальше.
8.
Десять лет спустя.
«Пирожные – есть, эклеры – есть, корзиночки – есть, макаруны – есть, зефир и пастила – есть, торт – есть» - я любовно поправила подставку с тортом и еще раз осмотрела свое творение.
– Все готово, - отчиталась я, устало усаживаясь на стул. Наконец, заказ над которым я трудилась несколько недель готов. Мои тортики, как настоящее сладкое воинство, объявляющее войну пломбам, правильному питанию и нормальному сахару в крови, рядками стояли на центральном столе и ждали, пока свой вердикт вынесет предводитель, то есть заказчик всего этого сладкого состояния.
– Точно все? – заказчица, довольно молодая женщина, лет тридцати, суетливо достала наряд-заказ и начала поштучно пересчитывать, сбиваясь и начиная вновь. Трое суток работы давали о себе знать – спать хотелось до невозможности, но я продолжала улыбаться, помогая заказчице правильно идентифицировать угощения. Все-таки в моем деле репутация – святое.
Досчитав последние макаруны и убедившись, что пронырливый кондитер не хочет обмануть несчастную владелицу парочки салонов красоты на центральной улице, дамочка, наконец, достала карту и оплатила остаток счета, подзывая парнишку-водителя для погрузочных работ.
– Ох, Алена, - улыбнулась заказчица, убирая пластиковый прямоугольник обратно в сумочку от YSL (Ив Сен-Лоран) – Вы, как всегда, спасли мой праздник.
– Что вы, - отмахнулась я. – Такие срочные заказы и кормят мою маленькую кондитерскую.
– Не прибедняйтесь, - жеманно произнесла заказчица. – Все знают, что лучшая кондитерская в городе – это у вас.
Я смущенно захлопала глазами, хотя с большим удовольствием эти глаза бы прикрыла.
– За такую рекламу – спасибо, - поблагодарила я. Немного светского трепа и девушка ускакивает к ожидающей машине, с загруженным багажником сладостей, а на ее место приходит следующий покупатель, а мои мечты о крепком и здоровом сне канули в небытие.