Проснитесь, сэр!
Шрифт:
– Доброе утро, сэр.
– Мне снова снился сон.
– Опять кошка с мышкой?
– Нет, на этот раз девушка, хотя мне хотелось бы знать, что сталось с той самой мышкой. Как бы там ни было, девушка надо мной наклонилась… лицо ее было совсем близко. По-моему, я лежал на своей кровати или где-то на земле. У нее голубые глаза. Светло-голубые и нежные, Дживс. Волосы тоже светлые, но не слишком. Она сказала: «Я люблю тебя, Блэр». Я поверить не мог. Не мог найти слов для ответа. Был слишком потрясен. Струсил. Потом она исчезла, я бродил по незнакомому городу со зловещими зданиями… Видите тут какой-нибудь смысл?
– Кажется,
– Считаете, это предзнаменование нашей поездки? Может, та девушка какая-нибудь богиня, которая будет за нами присматривать?
– Возможно, сэр.
– Теперь мне нравится, что она назвала меня Блэром. Обращение по фамилии в таком случае звучит очень интимно. Как по-вашему, Дживс?
– Да, сэр.
– Впрочем, возможно, она не богиня. Может быть, я с ней встречусь в Поконо. Может, она хасидка-блондинка. Будем оба высматривать светловолосую девушку – не яркую блондинку – с голубыми глазами. Нос прямой, тонкий, Дживс, очень красивый, губы розовые, не слишком полные, но женственные. Я очень хорошо ее помню.
– Да, сэр.
– Когда она мне призналась в любви, я почувствовал, что тоже ее люблю. Очень сильное ощущение, Дживс. Жаль, что я ничего не сказал. Испугался. Потом оказался в ужасном городе. Не в Нью-Йорке, не в каком-нибудь узнаваемом месте.
– Может быть, она вновь вам приснится, сэр.
– Знаете, я был однажды влюблен, Дживс. Сердце до сих пор прихватывает, как седалищный нерв… Думаю: «Почему она меня не любила?» – и возникает боль… Впрочем, хотелось бы снова влюбиться. В новую незнакомую девушку. Знаете песню «Доброй ночи, моя незнакомка»? Из какого-то мюзикла, что я видел по телевизору. Согласно той песне именно так обращаешься по вечерам к любимой, которую еще не встретил. Они просто где-то там бродят. Может быть, светловолосая девушка где-нибудь далеко… Мне хочется кому-то сказать, что я их люблю, Дживс.
– Подобное желание свойственно человеку, сэр.
– Трудно жить одному, Дживс.
– Да, сэр.
– Вы, конечно, существенно смягчаете удары.
– Благодарю вас, сэр.
– Простите, что начинаю день с подобной беседы.
– Ничего страшного, сэр.
– Не такой уж я стоик, – признал я, мысленно себя подхлестывая: пошевеливайся, Блэр! Поэтому схоронил поглубже в душе воспоминание о девушке из сна, как фотокарточку в бумажнике, и отважно приказал: – Полотенце, Дживс.
– Слушаю, сэр.
Из уважения к тете я не стал осушать две бутылки вина, спрятанные под кроватью, и после трезвого ночного сна чувствовал себя достаточно крепким для горной авантюры; к тому же, возможно, отсутствие алкоголя вызвало из подсознания девушку. Может быть, в воздержании что-то есть. Поэтому я спустил блэровы ноги с превосходной нью-джерсийской кровати, освободил Дживса от своего полотенца и приступил к обычной программе: ванна, бритье, йога, газета, кофе. Даже в день отъезда хочется соблюсти привычный распорядок – знаете, просто чтобы не сглазить.
Но церемониал начался неудачно. Туалет не увенчался успехом. Во время восьмичасового бессознательного состояния что-то случилось с моим лицом – организм всегда тайна, – и я уже без особого энтузиазма относился к отъезду. Трудно мужественно пуститься в неизвестность с парализованной физиономией, но я все же решился,
19
Пейсли – особая расцветка со сложным рисунком типа «огурцов», по названию города в Шотландии, где выпускалась ткань.
Когда я закончил завязывать галстук, Дживс проник в комнату, и я спрятал от него лицо. Но Дживс все видит. Он прокашлялся, словно ударил в колокол, возвещавший начало боксерского раунда.
– Что, Дживс? – спросил я, стараясь держаться как ни в чем не бывало.
– Если разрешите заметить, сэр, вы снова забыли побриться. – Тон спокойный, суровый.
– Если соблаговолите заметить, Дживс, почти все лицо выбрито, – ответил я точно с такой же сдержанной суровостью.
– Верхняя губа пропущена, сэр.
– Ну и что? – Я внезапно ослаб. Верхняя губа подверглась нападению, плоховато держа оборону.
– Это непривлекательно, сэр.
– Проявите немного храбрости, Дживс, дайте волю фантазии, – предложил я с фальшивой бравадой. – Я хочу быть похожим на Дугласа Фэрбенкса-младшего, на Эррола Флинна, не говоря уже о Кларке Гейбле.
– Не советую, сэр. Такое сходство не подобает молодым джентльменам.
– Вы хотите сказать, будто Дуглас и Эррол с Кларком не джентльмены?
– Актеры, сэр.
Он добил меня. Удар сокрушительный. Все кончено. Придется согласиться. О чем я только думал? Актеры! Поэтому я сдался. Этого флибустьера на абордаж не возьмешь.
– Послушайте, Дживс, – сказал я. – Моральные соображения низменные. Очень низменные. Можете посмеяться! У меня вскочил прыщ на губе, поэтому я и не бреюсь. Усы задуманы в качестве камуфляжа. Растительность на верхней губе лучше прыща на верхней губе. Фактически Двух прыщей. Вы заметили, что прыщи у меня всегда симметричны, Дживс? Возможно, правые и левые железы одновременно закупориваются. Нечто вроде стереоэффекта. Помните, в прошлом месяце вскочил прыщ на левой щеке и на правой в параллельной точке?
– Я почти не замечаю пятен на верхней губе, о которых идет речь, сэр. Они ничтожны, никто их не увидит, люди обычно на такие пятнышки не обращают внимания, тогда как злосчастные усы бросаются в глаза даже при беглом взгляде.
– Но я не выношу прыщей, Дживс. Как мне предстать с прыщами на губе перед легионами барменов, гостиничным персоналом, хасидами, которых мы обязательно встретим в Поконо?
– Они едва заметны, сэр.
– Меня это не убеждает, Дживс. Действительно, я их выдавил, ничего не мог с собой поделать. Мы оба должны быть благодарны, что я не усугубил положение дел, не покончил с собой в ванной.