Просроченная виза
Шрифт:
А они все свое: где был в последнее время? Не выезжал ли за границу? На какие средства живет? Где? С кем?
Словно нарочно заставляют его скинуть пар, расслабиться, лопухи развесить. На такие ничего не значащие пустяки почему не ответить? Он ведь не замороженный какой!
Отвечал, а сам все продолжал размышлять о своей братве, которую эти так ловко захомутали вчера. Очень беспокоило, что среди его «пехотинцев», по существу, не было настоящих воров, так, шелупонь уголовная: морду набить, замочить – это мы пожалуйста! Особенно когда дело касается «лаврушников», «чехов», которым давно пора вообще закрыть доступ на территорию. Бабки с торговых точек собрать,
– С Семеном Ивановичем Грековым знакомы?
– Нет, – убедительно мотнул головой Синий.
– А с Василием Егоровичем Карасевым?
– Нет.
– Ясно. Кого вчера собирались хоронить?
– Ах вон чего! Карась! Так откуда же мне знать, что он Василий Егорович? Я ему что, родственник?
– В общем, да, – сказал неожиданно от окна старший, Турецкий.
– Ошибаешься, начальник, – снисходительно хмыкнул Синий.
– Значит, и Грекова-Хмыря тоже не знали? – спросил теперь Турецкий.
Поймал следака Синий! Поймал на оговорке: «не знали»! Значит, был уже Хмырь, да весь вышел.
– Почему, Хмыря вроде знал. А вот что он Семен Иваныч – извини. – Синий с удовольствием развел руками.
– Ну и слава богу, – заключил тоже довольный Турецкий. – Вот вам и будет сейчас о чем поговорить. Платон Петрович, пусть его доставят.
А сам не спускал пронзительных глаз с лица Синего, у которого, правду говорят, «чуть матка не опустилась». Но выдержал взгляд следака Синий, не дал ему возможности порадоваться. Живой, значит, Хмырь? Ну и что? А ничего!… Все равно не возьмете!
Хмырь явно не ожидал встречи. Думал, очередной вызов на допрос. Он уже маленько отошел, успокоился. Так ведь и понятно: начал колоться, остановиться уже трудно, а бывает, и невозможно. Это как с наркотой. Ширнулся раз-другой – и пошло-поехало…
Знал, конечно, что однажды хочешь не хочешь, а придется встретиться с Синим. Но даже и предположить не мог, что так скоро.
Следователи в упор наблюдали за их первым свиданием за решеткой. Синий смотрел снисходительно-нагло, мол, все равно ничего ты со мной не сделаешь. Хмырь же был заметно обескуражен и кинул быстрый взгляд на Платонова, в котором заметно читалось: что ж ты, я с тобой, как с человеком, а ты меня подставил!…
Насчет «подставил» – это он, разумеется, зря. Сам должен знать, что от очной ставки никуда не денешься. И раз выбрал себе позицию – так и держись ее до конца. Примерно так ответил ему суровым взглядом Платон Петрович.
– Семен Иванович, знаком ли вам человек, сидящий напротив? Если да, назовите его, а также места, где вы встречались и с какой целью?
Семен открыл рот, но, увидев осуждающий взгляд Синего, упрямо мотнул головой и начал говорить…
Синий сперва иронически хмыкал, глядя не на Хмыря, а в серое, запыленное и давно не мытое стекло зарешеченного окна. Но с каждой фразой Хмыря скулы его заметно напрягались, тускнел взгляд, он уже не смотрел в окно, а уставился на собственные кулаки, лежащие на коленях. Казалось, еще миг – и он пустит их в ход. А что он был не слаб, об этом следователи уже знали: богатырь Володя Кондратьев, конечно, не позволил ему вырваться во время задержания, но это, по его словам, стоило ему усилий.
Собственно, Хмырь повторил то, что уже было им рассказано во время его допроса. Оба следователя были знакомы с материалами. Но с ними не был знаком Синий, и вот именно его реакция их сейчас более всего интересовала. Хмырем же правили обида и страх, причем обида явно пересиливала страх перед Синим, страх перед расплатой за предательство. Но упрямое: а зачем ты приказал меня убить? – главенствовало. И Синий, вероятно, это понял. Он, надо полагать, не думал о том, что его малява станет известной и жертве и, стало быть, следствию. Такие вещи делаются тайно. И значит, снова на каком-то этапе, в одном из звеньев длинной воровской цепочки, случилась накладка, хуже – если предательство. Это лишний раз подтверждало убеждение Синего, что воровской закон кончается, а его место все круче занимают, захватывают беспредельщики.
Хмырь продолжал говорить, торопился заложить, закопать своего авторитета все глубже и глубже, убеждая следствие, что приказ убить бизнесмена Силина исходил лично от Лехи и что подтвердить это могут Кирюха, который все знал про Силина и тот ему полностью доверял, а также братва, участвовавшая по указанию Синего в «мочилове». Сам же Хмырь при том присутствовал, этого он и не отрицает, но крови жертвы на нем нет.
Рассказал Хмырь и о том, как по указанию дружка Синего – Сереги Авдеева – разбомбили они склады фирмы все того же Силина в Южном Бутове, устроили пожар, избили сотрудников, а охрана им совсем не мешала, потому что, говорили, контора эта охранная, что в Подольске, вроде бы принадлежит тому же Авдееву.
Не менее красочен был рассказ и о том, как достала братва сбежавшего в Германию бизнесмена, как устроила ему жесткий пресс, заставив написать доверенность на продажу всех своих акций, а потом сам Синий, чтоб окончательно сломать мужика, лично «опустил» его. И были при этом… Хмырь назвал всех своих братков поименно.
Синий слушал, и ничто не отражалось на его лице – никаких чувств, не говоря уже о раскаянии. А Турецкий вспомнил, что говорила ему Элина, как страшен и противен ей был муж в то утро в Мурнау, когда его привезли и вышвырнули, словно половую тряпку, из багажника машины, и был он безобразно пьян. Еще бы, если Синий после всех издевательств и насилия приказал влить ему в глотку целую бутылку водки…
– Вы что-то имеете сказать в свое оправдание, гражданин… Грызлов? – с презрением сказал Турецкий.
Синий с ослепляющей яростью метнул на него взгляд, но тут же приспустил веки и отрицательно покачал головой.
– Лажа, начальник, – хрипло сказал он. – Я те при желании найду сотню Хмырей, которые и про тебя наплетут что хошь. Врет он все, за свою шкуру дрищет. И правильно делает. Она у него ни хрена не стоит. Говно ты, Хмырь, а еще с братвой себя равняешь!
– Я людей не убивал, – вдруг спокойно возразил Хмырь, – а на тебе вон их сколько висит! И братва больше молчать не станет. Хана тебе, Синий!
– Гад! – приподнимаясь, будто зверь, приготовившийся к прыжку, зарычал Синий.
– Сидеть, Грызлов! – рявкнул Турецкий и встал сбоку. – Сидеть!
Синий словно опал.
– Платон Петрович, мне кажется, Греков нам сегодня больше не нужен.
Платонов нажал на кнопку вызова контролера.
– Идите, Греков, отдыхайте пока. А вы, Грызлов, сидите, вы нам еще понадобитесь. Мы не кончили.
– Ничего не буду отвечать! – сорвался Синий. – Давай меня в камеру!
– Подождете, мы с вами не кончили. Пересядьте на тот стул, к стене!