Просроченная виза
Шрифт:
Не стал говорить Семихатько о тех документах, которые были им изъяты из банковской информации и касались только одного дела – операции с обналичкой и переводом в валюту средств, отпущенных правительством уральскому руководству. Не было этих денег, ничего не было. Ничто, во всяком случае, не могло бы подтвердить показаний Шацкого ни по первому, ни по второму траншам. Поэтому Семихатько ограничился краткой информацией о положении дел в банке вообще, о чем он, собственно, и сообщил Олегу Никифоровичу, ну и еще о своем желании уйти в отпуск, по поводу чего получил категорический отказ. Здесь была абсолютная правда. Авдеев сам собирался на отдых и оставлять без головы свое юридическое
А вот где сейчас банкир, этого Семихатько не знал. Или старательно делал вид, что не известно ему. Странно для главного юрисконсульта. Между тем наблюдение, установленное за дачей Авдеева, показало, что никуда банкир пока не уезжал. Значит, ведет схимнический образ жизни. В обществе Элины Кирилловны и своей охраны. Да и странно было бы, если бы он умчался куда-то, бросив на произвол судьбы своего отпрыска. Ну не совсем на произвол, все-таки на адвокатов. Однако идти им навстречу Турецкий не собирался. Сел – пусть посидит.
К слову, что называется, Константин Дмитриевич Меркулов, несмотря на все старания, пока так и не получил разрешения и. о. генпрокурора на привлечение Авдеева-старшего в качестве свидетеля. Причем было отказано не категорически. И. о. морщась, словно от зубной боли, раздраженно пообещал посоветоваться, где надо, а затем и высказать свое окончательное мнение на сей счет. Словом, снова неопределенность и тягомотина…
А вот этого уже Турецкий не стал говорить Семихатько, продолжая наращивать вопросами свой неподдельный интерес к быту и пристрастиям господина олигарха, или как там его, черт!
Не видя тут для себя опасности, Семихатько рассказывал о том, как выглядит вилла внутри, где располагается охрана, есть ли дополнительные выходы, как расположены комнаты. Словом, у юрисконсульта должно было создаться впечатление, что в настоящий момент готовится самый решительный штурм неприступной якобы крепости.
Это было еще очень важно и потому, что решительность прокуратуры взять Авдеева за причинное место продемонстрировало бы юрисконсульту, что его олигарх-аллигатор на самом деле таковым совсем не является. Что закон распространяется и на него, как на всех остальных граждан, что бы он по этому поводу ни заявлял. А когда пропадает страх перед хозяином, возникает синдром паука, брошенного в одну банку со своими сородичами, где выживает более ловкий, быстрый и решительный. А кто себя не хочет считать таковым? Иной раз приходится просто подсказывать, подталкивать, мол, только ты и можешь…
Ну а что касается решительного штурма частных укреплений, находящихся рядом с правительственной трассой, ведущей в святая святых, то у Турецкого имелись прикидки к плану, который он собирался привести в действие. Но для этого ему надо было лететь на Урал. Ибо самый сильный и неожиданный удар по коммерческому банку «Деловой партнер» и его оборзевшему президенту мог быть нанесен только оттуда. И это тоже не нужно было пока знать главному юрисконсульту.
Обозначив круг своих интересов относительно крепости в Успенском и получив более-менее четкие ответы, Турецкий неожиданно спросил о документации, на которую особо упирал в своем признании теперь уже покойный Шацкий.
И, задав вопрос, Турецкий понял, что попал в точку. Не готов был говорить на данную тему Семихатько, не приготовил хоть в какой-то степени вразумительных ответов. Вместо конкретных данных, каковыми должен был располагать юрисконсульт, занимавший ведущую должность в банке, он начал что-то мямлить, мычать, пожимать плечами, наконец сознался, что лично этой проблемой не занимался, забывшись и противореча прежним своим показаниям, которые были записаны на магнитофон и в протокол допроса в Генпрокуратуре во время предыдущей встречи с Турецким. Словом, он окончательно запутался. А когда Турецкий попросту прижал его к стене, зачитав ответы в прошлый раз, Семихатько сообразил, что сам себя и загнал в угол. А из этой ситуации выход может быть единственный и чрезвычайно неприятный. И Турецкий наверняка воспользуется своим правом окончательно раздавить его. Как какого-нибудь мерзкого паука. Одного из многих.
Неизвестно, что больше – твердое убеждение Турецкого, что Авдееву, несмотря на всю его наглость и высокие связи, обязательно придется отвечать или ясное понимание собственных, весьма непривлекательных перспектив, но Семихатько вынужден был принять для себя окончательное решение. И он, потомившись, сказал наконец, что сейчас по собственной инициативе выдаст самую что ни на есть секретную банковскую информацию. Да, он был просто вынужден, исключительно по приказу президента, изъять всю информацию, касающуюся интересующих следствие вопросов, из электронной памяти и доставить ее в Успенское. Где она и должна в настоящий момент находиться. Если вообще не уничтожена. Схема же следствию уже известна. Еще с прошлой встречи. И это заявление он, Семихатько, делает добровольно, хотя и понимает, что сам ровным счетом никакой ответственности за действия президента банка не несет. Выкрутился, кажется. И Турецкий не стал его разубеждать, поскольку главное, чего хотел, уже получил… Он снова зафиксировал показания главного юрисконсульта банка надлежащим образом, чтобы они имели доказательственную силу в суде…
Меркулов был мрачен, как всегда, когда ему не удавалось настоять на своем. Даже такой аргумент, как информация об изъятии всех сведений о пятимиллиардном транше из компьютеров банка «Деловой партнер», не могла развеять его тоски, сопровождаемой частыми в последнее время тяжелыми мыслями о необходимости ухода на пенсию. Шесть десятков – это предельный возраст для служащих, когда от них желают избавиться. И вовсе не стараниями нескольких последних и. о. и генеральных без этой приставки служил Отечеству верой и правдой Константин Дмитриевич. Эти-то как раз много бы дали, чтобы поскорее избавиться от строптивого заместителя. Были – и в правительстве, и в иных, даже более влиятельных структурах – лица, которым Меркулов был нужен именно на данном посту. Как при всякой неразберихе и безалаберности всегда необходима личность, вокруг которой так или иначе группируются главные государственные интересы.
Турецкий, естественно, сочувствовал Косте, но это сочувствие выражал по-своему. Он считал, что в подобных ситуациях начальство надо ставить перед свершившимся фактом. И чем он будет грубее и жестче, тем лучше. Вот и теперь, явившись с очередной идеей, он очень надеялся, что Костя поймет его и не станет чинить препятствий, а возможный результат покажет и. о., как он был глубоко не прав, пытаясь ради чьей-то прихоти лизнуть то, что считается вообще непристойным демонстрировать в приличном обществе.
Витиевато сформулированная мысль немного развеяла Костину горечь и пробудила интерес к очередной авантюре признанного «мастера версий».
– Ты только давай без этого… – Меркулов неопределенно подвигал ладонью над головой, вероятно пытаясь продемонстрировать свое отрицательное отношение ко всякой двусмысленности.
– Исключительно по делу, Костя! Мне тут нынче, когда я знакомился с очередной грудой материалов и беседовал с одним брехливым фигурантом, явилась идея. Если не возражаешь, я бы ее обсудил с тобой.