Простая правда
Шрифт:
– Не хочу адвоката, – тихо сказала она.
– Вы знаете, что это означает, мисс Фишер? Это вам посоветовали родители? – (Кэти опустила глаза вниз.) – Это очень серьезное обвинение, юная леди, и полагаю, вам нужно взять адвоката. Если вы получите право на государственного защитника…
– В этом не будет необходимости.
Как и все находившиеся в зале суда, Кэти повернулась к двери, откуда исходил этот уверенный голос. К столу энергичной походкой подошла женщина с коротко остриженными, как у мужчины, волосами, в ладно сшитом синем костюме и на высоких каблуках. Не глядя на Кэти, женщина положила свой портфель и кивнула судье:
– Я Элеонор Хэтэуэй, адвокат обвиняемой.
Судья махнул в знак согласия, и, не дав Кэти разобраться в происходящем, эта незнакомая Элеонор Хэтэуэй подняла ее со стула. Придерживая на голове капп, Кэти пошла рядом с адвокатом по центральному проходу зала суда. Она увидела плачущую тетю Леду, которая махнула ей рукой, и подняла руку, чтобы махнуть в ответ, не сразу поняв, что это приветствие было обращено к Элеонор Хэтэуэй, а вовсе не к ней, Кэти.
Адвокат привела Кэти в небольшую комнату, забитую канцелярскими товарами, закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и сложила руки на груди:
– Извини за неожиданное появление, я Элли Хэтэуэй и не сомневаюсь, что ты – Кэти. Потом у нас будет много времени на разговоры, но сейчас я хочу знать, почему ты отказалась от адвоката.
Кэти то открывала, то закрывала рот, однако наконец совладала с голосом:
– Мой папа не хочет, чтобы у меня был адвокат.
Элли закатила глаза, явно не в восторге от услышанного:
– Сегодня ты сделаешь заявление о своей невиновности, а потом мы поболтаем. Сейчас важно другое: при таких обвинениях тебя не выпустят под залог, если только мы не сможем обойти пункт закона о «доказательстве и презумпции».
– Я… я не понимаю.
Не поднимая глаз от листов бумаги, которые она просматривала, Элли ответила:
– Это означает, что, если тебя обвиняют в убийстве и доказательство очевидно или презумпция обоснованна, тебя не выпустят под залог. Будешь год сидеть в тюрьме, пока не придет время суда. Понимаешь? – (Сглотнув, Кэти кивнула.) – Значит, нам надо найти лазейку.
Кэти уставилась на эту женщину, которая пришла с острыми, как нож, словами, намереваясь спасти ее.
– Я не рожала ребенка.
– Понимаю. Даже несмотря на то, что два врача и вся больница, не считая местных копов, – все говорят другое?
– У меня не было ребенка.
– Что ж… – Элли медленно подняла взгляд. – Видимо, мне самой придется искать эту лазейку.
Когда Элли и Кэти вернулись в зал суда, судья Горман стриг ногти. Потом смахнул обрезки на пол.
– Думаю, мы как раз подошли к вопросу: «Каким образом вы намерены ответить на обвинение?»
– Моя клиентка сделает заявление о своей невиновности, Ваша честь, – встав, сказала Элли.
– Мистер Каллахэн, – повернулся судья к прокурору, – каковы рекомендации штата относительно поручительства?
Джордж медленно поднялся:
– Полагаю, Ваша честь, что по закону штата Пенсильвания подсудимым, которым предъявлено обвинение в убийстве первой степени, в поручительстве отказано. В данном случае штат также рекомендует это.
– Ваша честь, – возразила Элли, – при всем уважении, в формулировке закона сказано, что в поручительстве может быть отказано только в случаях, когда «доказательство очевидно или презумпция обоснованна». Это не просто утверждение. В частности, в этом конкретном случае доказательство не очевидно, а допущение о том, что это было убийством первой степени, необоснованно. Есть ряд косвенных доказательств, собранных окружным прокурором, в частности медицинское свидетельство о том, что мисс Фишер родила,
Судья Горман задумчиво кивнул:
– Не желаете изложить нам эти условия?
Элли глубоко вдохнула. Она бы с радостью, просто еще не успела это обдумать. Она мельком взглянула на Леду, Фрэнка и сидящих между ними амишских женщин, и вдруг все стало ясным.
– Ваша честь, мы почтительно просим выпустить обвиняемую под залог на следующих условиях: Кэти Фишер не разрешается уезжать из городка Ист-Парадайс, но разрешается жить дома на ферме родителей. В свою очередь, она должна находиться под постоянным наблюдением одного члена семьи. Что касается залога, то я считаю, что двадцати тысяч долларов было бы достаточно.
– Ваша честь, это нелепо! – рассмеялся прокурор. – Закон о залоге – это закон о залоге, а убийство первой степени – это убийство первой степени. Так же было в необычных делах с тяжкими преступлениями в Филадельфии, так что мисс Хэтэуэй не может ссылаться на незнание. Не будь доказательство очевидным, мы не предъявляли бы подобное обвинение. Ясно, что Кэти Фишер нельзя освобождать ни под какой залог.
Судья скользнул взглядом по прокурору, адвокату защиты и затем Кэти.
– Знаете, еще утром я не собирался делать того, что сделаю сейчас. Но даже если я приму ваши условия, мисс Хэтэуэй, мне необходимо знать, что кто-то согласен нести ответственность за Кэти Фишер. Хочу услышать уверения ее отца в том, что она будет под присмотром двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. – Он повернулся к галерее. – Мистер Фишер, покажитесь, пожалуйста.
Поднялась Леда, откашлялась:
– Его здесь нет, Ваша честь. – Она сильно потянула сестру за руку, чтобы та тоже встала. – Это мать Кэти.
– Хорошо, миссис Фишер. Вы готовы взять на себя полную правовую ответственность за вашу дочь?
Сара опустила глаза в пол и очень тихо произнесла слово, с трудом услышанное судьей:
– Нет.
– Прошу прощения? – заморгал судья Горман.
– Не могу. – Сара подняла заплаканное лицо.
– Я могу, Ваша честь, – сказала Леда.
– Вы живете с их семьей?
Она помолчала:
– Я могу к ним переехать.
Сара вновь покачала головой и порывисто прошептала:
– Аарон тебе не позволит!
Судья в нетерпении застучал пальцами по столу:
– Найдется ли здесь родственник мисс Фишер, желающий взять на себя ответственность по круглосуточному наблюдению за ней и не имеющий проблем с Церковью или ее отцом?
– Я это сделаю.
Судья Горман повернулся к Элли, которая, произнеся эти слова, похоже, была удивлена не менее, чем он, когда их услышал.