Прости меня луна
Шрифт:
— Не смотри! — крикнула она тяжело дышащему Змею. — Бежим! Надо наших предупредить!
Дорога назад показалась мучительной. Путники торопились, а потому оступались, падали, проваливались в снег, но даже находясь на грани душевных и физических сил, выбирались и снова летели к своей цели.
Темные строения монастыря выросли как-то внезапно. Ворота оказались распахнутыми, а навстречу обессиленным путникам бежали воины. Они подхватили воспитанников под плечи и поволокли в укрытие.
«Откуда стражники узнали? — думала Луна, оглядывая узкое, но длинное помещение, куда их завели отогреться.
По стенам сторожевой залы было тесно развешено оружие, остриями поблескивали пики и скалились черными зубами капканы. Луна боялась даже представить, для какого зверя они предназначались.
Людей, по большей части мужчин, одетых в форму стражников, прибывало. Казалось, что в помещении с низкими потолками собрался весь гарнизон. Царевна уже знала, что охрану монастыря с незапамятных времен несет никому не подчиняющаяся армия наемников: видела она среди них воинов, чьи волосы были белы как лен, и таких, чья кожа казалась темнее самой черной ночи. Последние пугали белками глаз и такими же ослепительно белыми зубами. Лилия клялась, что видела у них клыки длиной с мизинец.
«Наврала, подружка», — хмыкнула царевна, разглядывая стоящего рядом стражника. Она отметила его широкие скулы, толстые губы и приплюснутый нос, но…
— Ой, извините, — промямлила она, когда ее поймали за неблаговидным занятием. Чернокожий воин в ответ широко улыбнулся, подтвердив тем, что клыки размером с мизинец отсутствуют.
— Что? Испугалась? — спросил он.
— Да, — не стала отрицать Луна. Змей вдруг зашевелился, попытался встать. Царевна взяла его за руку, потянула назад на скамью. И только когда чернокожий воин сделал шаг в сторону, поняла, что заставило волноваться ее друга. У противоположной стены сидел Лоза. Он против наемников-здоровяков казался хрупким юношей — такими были эльфы в сказках Мякини. «Эльф» поймал взгляд царевны и улыбнулся. Но улыбка та скорее обидела, чем порадовала. Она была снисходительной. Такой одаривают детей-несмышленышей.
«Как?! Как он сумел оказаться в монастыре быстрее нас? Я же видела, что он готовился напасть на того черного человека, когда мы почти добежали до леса, а теперь насмешничает, что мы приплелись после него. Неужели это он поднял тревогу и выслал стражников нам на подмогу? Но как?»
Лоза сидел в одной нижней рубахе, а его сапоги лежали у печи, в которой весело гудело пламя. Сохли, должно быть.
Стелла пошевелила пальцами ног. Снег, набившийся в жесткие башмаки, уже растаял и неприятно холодил ступни. «Мне бы тоже скинуть обувку и пододвинуться ближе к огню, — позавидовала Лозе царевна. — Но чулки наверняка сбились в комок, а на пятках красуются кровавые пузыри».
Стелла как никогда мечтала попасть в родную спаленку, где чувствовала бы себя защищенной, и где болтушка Лилия отогрела бы ее душевно. Странности, творившиеся у Мавкиного болота, напугали царевну до смерти.
Оживление в зале оторвало Луну от размышлений и разглядывания Лозы, который потянулся за мешком, что лежал под скамейкой.
На пороге появилась настоятельница в сопровождении Даруни. Следом зашел Ветер.
Луна вспыхнула от неожиданности, но забоявшись, что жар лица кто-нибудь заметит, быстро отвернулась к Змею. Погладила его по руке, сжала холодные пальцы.
«Ему тоже несладко пришлось», — в ее сердце поднималась необъяснимая нежность к другу, который сейчас выглядел как растерянный мальчишка.
Мякиня со свитой направилась прямиком к Лозе, и царевне пришлось встать на цыпочки, чтобы рассмотреть, что заставило стражников замолкнуть.
Лоза стоял с пустым мешком в руках, а на полу, у его ног, валялось нечто, напоминающее крупный клубок из медных волос.
— Мертвец успокоился только тогда, когда я перерезал ему горло.
— Ты видел еще кого-нибудь? — наставница толкнула носком сапога «клубок», и тот, крутанувшись на месте, явил лицо мертвеца.
— Это Стерш… — хриплым голосом произнес Змей. Его услышали и расступились, пропуская вперед. — За что ты его так, Лоза? Он меня звал…
Царевна, которую замутило от вида мертвой головы, нашла в себе силы вцепиться в руку Змея. Она боялась, что тот набросится на Лозу, забыв, какую силищу хранит хрупкое на вид тело противника. Раз он справился с мертвецом, который не ведает боли, то с живым ему и вовсе просто разделаться.
Лоза на нападки рыжего криво усмехнулся и отвечать не стал.
— Если бы не он, завтра ты мертвяком к нашим воротам пришел бы, — Мякиня явно была раздосадована. Не замечая слез, что навернулись на глазах рыжего воспитанника, сухо спросила: — Сколько разведчиков было в вашем отряде?
— Вместе со мной шестеро… Я не успел. Надо было раньше прийти и спеть им погребальную песню, тогда бы они не ходили по земле неприкаянными, — шептал он, ища оправдание случившемуся, но Мякиня уже не слушала.
— Значит, еще четверо где-то по лесу плутают. Сагдай, — она повернулась начальнику стражи, — собирай людей. С собой Лилию возьмете. Ветер, ты тоже ступай.
Глава охраны тут же скомандовал, ткнув пальцем в тех, кто пойдет в лес.
— Ты, ты и ты. Сбор у ворот. За девчонкой я сам схожу.
— Голову сожгите, — Мякиня повернулась к двери, но остановилась, когда Луна, не удержав позывов рвоты, вывернула на пол содержимое желудка. Серая косынка, сбившаяся во время бега по лесу, съехала с головы, и рассыпавшаяся на пряди коса упала на лицо. Кто-то сердобольный не побрезговал, придержал волосы, а потом протянул сгорающей от стыда царевне носовой платок. Она подняла полные слез глаза и в неясном силуэте узнала мужчину. Это был Ветер. Царевна впервые пожалела, что не обладает обратным даром — призывом смерти.
— Займитесь кто-нибудь воспитанницей, — в голосе бывшей няньки Стелла не услышала сочувствия. Лишь раздражение. Мол, не до твоих слез сейчас.
Глава 11
— Согрелась? — у кровати в руках с пустой, но еще хранившей тепло кружкой стояла Добря. Ее покрасневшие от усталости глаза светились добротой и жалостью к девочке, которая только что прекратила трястись от холода и накопившихся переживаний. Не каждому суждено смириться с тем, что все, считавшееся прежде сказкой, существует на самом деле. Правда, от эльфов монахиня с ходу открестилась, назвав их истинной выдумкой.