Прости себе меня

Данина Дарья

Гордеев незаметно скривился. Морковный торт он любил больше, чем остальные. Откровенно говоря, у Марины он получался охренительно вкусным. Он лет сто не ел соседской стряпни. А тут...

Интересно, а главный десерт тоже здесь? Или продолжает прятаться?

— Руки помою! — уведомил мать перед тем, как зайти в дом со стороны кухни.

Но не задерживаясь на первом этаже проскользнул на лестницу. И, оказавшись в своей комнате, скинул с себя футболку, заменяя ту на свежую; и джинсы. Натянул на себя свободные спортивные брюки и, умывшись, подошёл к окну. Несколько минут вглядывался

в окна дома напротив. Свет не горел нигде. Ни в одном окне. Хотя, окна её спальни теперь находятся на другой стороне, он надеялся, что она здесь. На его территории. Это было бы потрясающе. Но что-то Егору подсказывало, что Дани здесь нет. Она же не идиотка, чтобы добровольно прийти к нему в дом?

И снова вопрос: почему открыта калитка?

Ещё одна попытка дозвониться до неё. Телефон в его руке едва не треснул от силы, с которой он его стискивал. Но она всё ещё игнорировала его звонки. Сучка. Маленькая свирепая ведьма.

Спустился вниз и сразу же наткнулся на её мать.

— Егор! — Марина широко улыбнулась и распахнула для него свои руки. Лицемерная тварь, — рада видеть тебя!

— Привет! — привычно подыграл, принимая объятия, — и я. А почему ваша калитка открыта? Гостей ждёте?

Ну же, скажи, что ваша дочурка явится сюда с минуты на минуту...

— Саша вернулся. Забыл что-то, — отмахнулась женщина, — мама тебе сказала, что я принесла морковный торт? Ты же любил его?

— Да, — усмешка была произвольной. Не успел проконтролировать, но понадеялся, что её мать не заметила скепсиса, с которым он ей ответил, — вам бы в кондитеры, тёть Марин. А не в юристы...

— Хобби должно оставаться хобби. А моё юридическое образование неплохо кормит, — женщина мягко улыбнулась и, дождавшись ответной улыбки, перевела взгляд на его руки. Егор проследил за ней.

Всё те же полумесяцы. Едва заметные. Почти зажившие. Но Марина их заметила.

Можешь ли ты догадаться, чьих рук это дело? М?

Ты будешь крайне удивлена...

— Даниэла тоже здесь? — поинтересовался, удивляясь собственной наглости.

— А? — Марина растеряно захлопала глазами, — ой, нет! Она не поучаствует в ужине. Но всем передаёт привет!

Он мгновенно раскусил эту насквозь фальшивую улыбку.

Как же... привет она передаёт...

— Марин! Не поможешь мне?

Мам... ты не вовремя...

Егор отступил в сторону, пропуская свою мать. В её руках был большой поднос, на котором красовались горшочки. Запах был восхитительным. Парень повёл носом. Он был голоден как волк.

— Давай мне, — перехватил у Тамары тяжёлый поднос, — а отец что-то говорил про мясо по-французски.

— Мясо тоже будет!

Пока женщины продолжали колдовать на кухне, Егор вышел во двор, заставая там своего отца и Александра. Протянул руку главе семейства Ксенакис и, перехватив предложенную им сигарету, взглянул на своего отца. Сморщился от негодующего родительского взгляда.

— Я думал, что ты бросил, — покачал головой Эдик.

— Бросал. Не затянуло, — заполнил

лёгкие привычной горечью.

— Я бросал раз шесть, — произнёс Ксенакис, — бесполезно.

— Это потому, что не по собственному осознанию, — Эдик задумчиво посмотрел на вспыхнувший уголёк возле лица сына.

— Ну да. Или Марина просила, или Даниэла. Дани вообще тошнит от одного запаха...

Серьёзно?

Егор повёл бровью, искренне удивляясь. Муха не раз утверждала, что её тошнит. От Егора. Так, может, во всём виноваты сигареты?

Кстати, о ней... попытка номер два.

— А где она? Думал, вы все вместе придёте? — Гордеев даже не заметил что буквально заглядывал в рот собеседнику в ожидании ответа.

— С подружкой поехала в область. Каникулы себе устроили...

— Каникулы? — едва не поперхнулся. А он уж было думал, что девчонка заболела. Где-то глубоко внутри беспокойство чувствовал. А она, оказывается, каникулы себе устроила? — так ведь, учебный год вроде недавно начался?

— Их группу на дистанционное обучение вывели. Заболел что ли кто-то, — Александр потушил окурок в пепельнице, — вот они с Яной и уехали на недельку.

Егор неосознанно провёл языком по губам. Не заметил, как оживился. Пошевелил челюстью, снимая напряжение.

— Это куда же, если не секрет?

Глава 39

Как же тяжело ему было сдержаться. Он с трудом заставил себя не свернуть в сторону трассы. Не сорваться с места и не поехать ночью туда, где сейчас была Муха.

Егор с лёгкостью нашёл то местечко, где гнездилась Ксенакис в компании своей подружки. Но вот уговорить себя поехать туда с утра пораньше, а не на ночь глядя, было сложно.

Пораньше свалил с ужина и, вернувшись к себе, часть ночи провёл скитаясь по квартире. Не находя себе места, и сходя с ума от назойливых мыслей, что по капле били по темечку.

Они там точно вдвоём? Или только для родителей?

И ещё: почему её мать не захотела ему рассказывать о местонахождении дочери? Она что-то знает? Но, если бы знала, то не обнимала бы его так, словно её сын родной. Вряд ли бы она притащила торт для того, кто “обижает” её драгоценную дочурку.

И, заснув только в два часа ночи, Егор видел обрывочные сны. Знакомые лица, беспорядочно сменяющие друг друга. Комнаты, старый универ, больница, куда он отправил своего однокурсника в запале ярости и азарта. Полицейский участок. Школа. Муха. Везде была она. Молча смотрела на него со стороны и неодобряюще качала головой. Либо на несколько мгновений закрывала глаза, словно не хотела его видеть. Словно пыталась забыть его образ. Сука... даже во сне она всё та же заноза в заднице.

И Егор кипел с того самого момента, как пробудился. Сколько он проспал? От силы часа три. В пять утра уже был за рулём и ехал в том направлении, что ему подсказывал навигатор. Как они откопали это место? Он впервые о нём слышал. Как только услышал от её отца название, тут же вбил его в свою голову, продолжая про себя повторять до тех пор, пока не появилась возможность забить его в свой телефон.