Прости, я притворялся
Шрифт:
– Я хотел спросить у тебя совета. Это касается Насти.
– Да? – Я почувствовала себя идиоткой. Господи, навыдумывала тут всякого: намеки какие-то, взгляды… А Матвей просто хочет помириться с девушкой, восстановить мир.
В груди разлилось приятное тепло.
– Какой ты хочешь совет? – спросила я, плохо скрывая вздох облегчения. – Спрашивай! Я всегда рада помочь.
– Ну не в коридоре же беседовать. – Матвей улыбнулся. – Пойдем на кухню, выпьем чаю и нормально потолкуем.
– Мяв! – одобрил Борька и первым ринулся в сторону кухни.
Через
– И что там с Настей? – спросила я, еще толком не прожевав.
– Мы расстались, – спокойно ответил Матвей. – Потому что я люблю другую. Тебя.
Разумеется, я подавилась, закашлялась и даже немного пролила на Борьку чай. Борька испугался, а Матвей остался невозмутимым, ни один мускул на его лице не дрогнул из-за моей реакции.
– Я понимаю, что для тебя это немного неожиданно, – признал он, когда я наконец перестала кашлять. – Но сегодня я просто не мог этого не сказать. Я хочу быть с тобой, Мия.
Я отставила чашку в сторону и нахмурилась.
– Матвей, между нами ничего не может быть. Ты для меня просто друг.
– Ты говоришь так из-за Насти, я знаю, – мрачно отозвался он. – Привыкла воспринимать меня парнем подруги, но время все исправит.
– Ничего оно не исправит. – Я почувствовала, как в груди поднимается раздражение. – Говорю тебе! У меня нет к тебе никаких чувств кроме дружеских.
На несколько секунд повисла пауза, а потом Матвей стал невероятно серьезным.
– Я тебя добьюсь, – пообещал он. – Чего бы мне это не стоило.
– Но я не хочу, чтобы меня добивались. Что за глупости? – Я поднялась из-за стола и посмотрела на Матвея с укором. – Пожалуйста, выкинь меня из головы.
– Я пытался, – тихо признался он. – Но ничего не вышло.
– Тебе просто надо отвлечься. На сколько ты уезжаешь?
– На две недели.
– Замечательно! Думаю, этого хватит, чтобы проветрить мозги и осознать, что мы не пара. А за Борьку не переживай, – я стала медленно пятиться в прихожую. – С ним все будет хорошо.
Матвей резко встал со своего места и сгреб меня в объятья. Я немного испугалась, но постаралась не выдать себя.
– Отпусти! – попросила я почти спокойно.
– Мийчонок, пожалуйста, дай мне шанс. Разве я так много прошу? Просто не отталкивай меня. – Он смотрел на меня с надеждой, сжимал в руках так крепко, что было тяжело дышать.
Я попыталась высвободиться из его объятий, но не получилось.
– Матвей, насильно мил не будешь, – напомнила я, стараясь не паниковать.
– Я умею красиво ухаживать. И буду ждать, сколько потребуется.
– По-моему, ты просто идиот! – выпалила я.
Он вдруг сам отстранился, посмотрел снисходительно.
– Ты из-за Артема такая колючка, да? Решила больше никому не доверять?
Меня бросило в жар.
– Откуда ты знаешь? – спросила
– Настя рассказала, – Матвей некрасиво поморщился, словно ему было крайне неприятно вспоминать про мою подругу. – Но ты напрасно думаешь, что все парни такие же, как твой бывший. Я – другой. Я тебя никогда не предам.
Я вдруг ужасно разозлилась: и на Матвея, и на Настю, так спокойно выбалтывающую подробности моей личной жизни. Меня прямо затрясло.
– Думаю, на сегодня хватит разговоров, – сердито буркнула я. – Ты сказал все, что хотел. И услышал мой ответ. Теперь постарайся как-то с этим ответом примириться.
– Но я ведь еще не сказал главного… – начал Матвей, но я не стала слушать. Развернулась и пулей вылетела из квартиры.
***
Жизнь – штука полосатая, и обычно за неприятностями всегда идет что-то хорошее. Но сегодня явно был не мой день. Вернувшись домой, я поссорилась еще и с папой.
Сначала ничего не предвещало беды. Когда я вошла в дом, папа, развалившись на диване, смотрел на кухне телевизор. Лицо его казалось слегка осунувшимся. В последнее время папа много работал и мало ел – меня это напрягало.
– Ты ужинал? – спросила я, споласкивая руки после улицы.
– Да, я доел борщ, – пробормотал папа и почему-то тут же отвел глаза.
– Чаю будешь?
– Нет.
– А я выпью, – решила я и достала из буфета заварку с ароматом манго.
Чайный пакетик был упакован в отдельную обертку, видимо, для того, чтобы не терять своих пахучих свойств. Я разорвала фольгу и открыла кухонный шкафчик, чтобы выкинуть ее в мусор, но тут же застыла на месте. В мусорном ведре валялись пирожки. Много.
Я выставила ведро из шкафчика и, строго посмотрев на папу, спросила:
– Это что?
– Опять эта блаженная приходила. – Он поморщился. – Принесла.
– Ты про Тамару Сергеевну?
– Ну да.
– А зачем ты все выкинул? Тамара Сергеевна очень вкусно печет, чтоб ты знал.
– Она мне не нравится, – ответил папа. – Зачем она все время к нам лезет?
– Просто хочет поддержать.
– Мы не нуждаемся ни в чьей помощи.
Я закатила глаза. Вот вечно папа такой. Тамара Сергеевна – наша соседка, милая, скромная женщина. Да, возможно, она влюблена в папу, но особенно не навязывается, просто изредка приносит нам гостинцы. Папа на них реагирует грубостью, и мне постоянно за него стыдно.
– Ты не мог бы в следующий раз ничего не выкидывать? – строго попросила я. – Если ты не хочешь пирожков, это не значит, что никто не хочет. Я с удовольствием все съем.
– Мия, твоя доброта тебя погубит. – Папа рассердился.
– В каком смысле?
– Ты вечно боишься ранить чувства других людей и этим самым притягиваешь неприятности.
Мне стало не по себе. Неприятности я точно притягиваю, но не добротой же?
– Если я буду расшаркиваться с Тамарой, она нафантазирует себе всякого, привяжется, – хмуро констатировал папа. – Зачем давать ей ложную надежду на взаимность?