Простите меня! (Сборник)
Шрифт:
— Как не люблю? — опешила Оля. — Разве можно не любить?
— Тогда не наговаривай на ребенка. А то Настя подумает, что ты не мать, а ехидна.
— Ты что? — испугалась Ольга. — Настя, правда?
— Ни в коем разе, — успокоила я. — Стремление к совершенству бесконечно. Хотя… чего тебе стремиться? Ты всегда была воплощенным совершенством.
Маша лягнула меня под столом ногой. Оля иронии не поняла.
— Помнишь, — спросила я, — как ты надевала мои вещи и однажды я тебе устроила разнос?
— Не помню, — удивилась Оля. — Так было?
— А как мамину чашку разбила?
— Что-то смутно вспоминаю.
— Ничего
На лице Ольги скорее досада отразилась, чем благостное воспоминание. Я не успела понять, в чем дело, как пришел сам Алексей.
Если за прошедшее время Ольга раздалась, я усохла, то Леша почти не изменился. Слегка заматерел и морщин мимических прибавилось. Он по-прежнему улыбался, стеснительно и мило. Не знал, как здороваться со мной, — обняться? за руку?
Ольга приветствовала мужа вопросами, заданными грубым тоном:
— Майонез купил? Забыл?
Меня поразило ее лицо. Ведь как на него прежде смотрела! Как на божество! Не дышала, налюбоваться не могла. А теперь! Губы поджала, в глазах — неприкрытое презрение.
Я подошла к Леше, поцеловала его в щеку:
— Здравствуй!
— Настя! Сколько лет, сколько зим!
Он еще шире улыбнулся, что тут же было отмечено Ольгой:
— Чего лыбишься? Все лыбится! Всю жизнь с улыбочкой. А майонез кто купит? Нам для оливье нужно и в селедку под шубой слоями покрывать.
Ругать Лешу за улыбку, природную, неотъемлемую составляющую его лица и мимики, все равно, что обвинять человека в том, что глаза у него зеленые, а не карие.
— Несись в магазин, — продолжала командовать Оля. — Одна нога здесь, другая там. Еще вина купи… или… Девочки, может, шампанского или коньяка? — расщедрилась она.
И меня снова шокировала игра ее лица: повернувшись к нам, Ольга излучала добро и радость, обратившись к мужу — злобную усталость.
— У меня денег не было, — оправдывался Леша.
— А у тебя их никогда нет! — с готовностью усмехнулась Оля. — Работничек! Добытчик! Захребетник!
— Помолчи, — скривился Леша. — Хоть при чужих.
— А Настя нам не чужая, мне от нее скрывать нечего. Держи деньги. И майонез на перепелиных яйцах не покупай, перепелиными я брезгую.
«Она брезгует! — мысленно возмутилась я. — Посудой в жирной смазке не брезгует. С газовой плитой, которую столетие не мыла, живет не страдает. На драный линолеум и тараканьи следы не морщится. А диетические яйца не угодили принцессе!»
Маша поняла мое состояние и постаралась перевести все в шутку, когда Алексей ушел.
— Ведь как Ольга высчитывала? Выходит замуж за лейтенанта, через два года он старший лейтенант, потом капитан, майор… Словом, к тридцати годам Ольга у нас генеральша.
Юмор на данную тему Ольге был недоступен. Она серьезно подтвердила:
— Вот именно! Из-за него недоучилась, техникум бросила, увез на край света.
Уж вернулся Леша из магазина, а Ольга продолжала расписывать его недостатки. Как Леша медленно продвигался по службе, только до капитана дослужил, каким олухом себя выставил в той истории с самоубийством солдата, как Лешу сделали крайним, а он только ушами хлопал… Называла мужа, который тут же находился, только в третьем лице: «он», «его», «ему». Попытки Маши заткнуть подругу не увенчались успехом. Ольгу несло. Сменила пластинку: час назад старшую дочь хаяла, теперь мужа.
Леше было неудобно, но не слишком. Он слабо огрызался, но жену не приструнивал. Привык.
Настроение у меня испортилось. Не могла постичь, как роковая любовь может переродиться в пошлые дрязги. Хотя известно: любовная лодка разбилась о быт. Но у Ольги была даже не лодка, а космический корабль, который летал в космосе, высоко над всем земным. А потом, выходит, с орбиты спикировал?
Закончив с оливье, я вымыла руки под краном и сказала Ольге:
— Достаточно! Все поняла. Леша пока не оправдал твоих надежд, это еще в будущем.
— Да чего от него ждать…
— Оля! Хочу тебе сказать, что мужчины вообще, все и каждый в частности, имеют уйму недостатков. Вот, например, мой муж Борис. По выходным ездим на дачу. И он ведет машину так, что солнце лупит мне в глаза.
Ольга кивнула, надеясь услышать, как я вторю ей, думала, что в моем лице встретит активистку популярного женского клуба «Мой муж тиран и кретин».
Ольгиных надежд я не оправдала:
— Как будто трудно Борису встать пораньше и переставить солнце на другую сторону. Правда, к даче одна-единственная дорога. Лентяй! Так и мучаюсь: утром на дачу — солнце в лицо; вечером с дачи — светило в физиономию. Одно утешает: Борису в равной степени достается.
Маша и Леша рассмеялись. До Ольги не сразу дошло.
— Это юмор? Я тоже анекдот знаю. Муж говорит жене: дура! А она ему: да, я дура! А был бы ты генералом, называли генеральшей.
Ольга торжествующе посмотрела на Лешу. Он привычно улыбнулся, будто извиняясь за неудавшуюся карьеру и одновременно намекая, что не в карьере счастье.
Милый вечерок предстоит, подумала я. Женщина, которая мечтала стать генеральшей, до гроба не простит мужу обманутых надежд. Если она и признает превосходство других мужчин из высшего командного состава над ее супругом, то никогда не согласится на превосходство их жен. Никогда. Супруга генерала ничуть меня не краше, просто удачливее. Ей повезло, а мне не подфартило. Будто замужество — это долгосрочные инвестиции. Только через несколько лет станет ясно, купила акции успешного предприятия или провального. Но ведь тогда, в космический период ее любви, Ольга не думала ни об акциях, ни об инвестициях — даже в других словах, но с аналогичным смыслом. Она пассивно умирала без Леши и активно умирала в его присутствии, требуя, как наркоман дозы, поцелуя, объятия. Интересно, на каком этапе произошла переоценка? Когда беззаветно любимый начинает рассматриваться в качестве средства передвижения по карьерной лестнице? Через год, три, пять после свадьбы? Когда рай в шалаше оборачивается прозябанием в трущобе?
— Настя!
— Настя!
Ольга и Маша окликают меня, а я не слышу.
— Задумалась о чем-то приятном? — спрашивает Ольга. — Или о ком-то приятном?
Намек прозрачен, но в нем не чувствуется солидарности неверной жены. Скорее — вызов супругу: я могла бы иметь (как Настя?) батальон любовников, но я верна тебе, неудачнику. В том, что она верная жена, я не сомневалась. Блудливые жены не пилят мужей с утра до вечера.
— Оля? Когда, через какое время после свадьбы, ты стала смотреть на Лешу как на паровоз, способный доставить в генеральскую благодать?