Простительные грехи
Шрифт:
Пойманной в ловушку.
В каком-то смысле я узнал это выражение, потому что в детстве слишком много раз видел его на своем лице, когда смотрел в зеркало. Не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы навсегда стереть это выражение с ее лица, но когда мой взгляд скользнул к фиолетовым отметинам на ее нежной золотистой коже, я понял, что сожгу город дотла, если это будет необходимо, чтобы найти Коннора.
Я обхватил ее, прижимая к себе, чтобы утешить. Когда она дернулась в моих руках, из ее горла вырвался панический вздох.
— Ш-ш, Голубка. Это всего лишь я.
Она
— Что ты здесь делаешь? — прохрипела она, пытаясь вырваться, но в этом движении не было энергии и энтузиазма, на которые, как я думал, способна Самара. Мне хотелось думать, что, возможно, ей нравится быть в моих объятиях так же, как мне нравится, что она там, но я подозревал, что это был просто еще один признак боли, которая причиняла ущерб ее телу.
Я вытащил из кармана телефон и написал Энцо, чтобы Линда пришла и упаковала Самаре сумку, когда он закончит выяснять что ей известно.
— Думаю, что лучше спросить, как долго я планирую мучить Коннора, прежде чем перережу ему горло?
Она вздрогнула, и я заподозрил, что своими словами зашёл слишком далеко. Тем не менее, она не вырвалась из моих объятий и едва удостоила Линду взглядом, когда та тихо вошла в спальню.
— Ты позвонила ему, — прошептала она, еще глубже зарывшись затылком в подушку.
Линда не потрудилась ответить, и на ее лице не было стыда, когда она принялась собирать вещи Самары. Было приятно знать, что у одной из них хватило ума привлечь меня, даже если это произошло слишком поздно. Но реакция Самары меня обеспокоила.
Опустошенная.
Покорная.
Как будто нет ничего хуже того, что я знаю правду, ничего хуже того правосудия, что я могу свершить. Самара никогда не заставляла меня чувствовать себя хуже других, хотя она знала, чем занимается семья Белланди. Возможность того, что она может возненавидеть меня за убийство кого-то, кто причинил ей боль, была слишком сокрушительной, чтобы ее рассматривать. Линда застегнула чемодан, поставила его у изножья кровати и уставилась на Самару, которая отказывалась смотреть на нее.
— Когда-нибудь ты поймешь. У тебя будет девочка, которую ты любишь как родную, и если кто-то посмеет причинить ей боль, ты сделаешь все возможное, чтобы защитить ее.
Самара кивнула, но даже в этом движении не было ее обычной изюминки. Я подозревал, что дело не только в боли в горле, но не стал настаивать. Мы не двигались, пока не подошел Энцо, чтобы забрать чемодан, а потом я выбрался из постели. Я подхватил Самару на руки, поднял ее и вынес из комнаты.
Моя Самара бы протестовала. Сказала бы, что может ходить, что она не инвалид. Эта Самара позволила это без слов, уткнувшись лицом в мое плечо и удовлетворенно вздохнув.
Сломанная Голубка.
Она даже не вздрогнула, когда я забрался к ней на заднее сиденье,
Глава 10
Самара
Я уставилась на пол BMW. Рука Лино легла на мое голое бедро, и я знала, что он хотел успокоить меня. Чуть выше колена, в этом не было ничего неуместного. Ничего такого, что могло бы пробудить мое тело, особенно учитывая тот факт, что менее двух часов назад меня чуть не задушили.
Но это произошло. Почему-то вместо того, чтобы успокоить, его прикосновение ощущалось как заявление. Как клеймо.
Отдалённо я знала, что воздух холодный, слышала, как спереди работает обогреватель, чтобы согреть его. Лино снял пиджак и накинул его мне на плечи, но это не имело значения. Я все равно не чувствовала холода.
Я чувствовала его взгляд на себе, чувствовала неловкое напряжение, когда он смотрел на Энцо прося совета. Я знала Лино так хорошо, что это было не смешно, знала все его манеры и особенности. Я знала выражение его лица, которое означало о том моменте, когда мой веселый друг исчезает, уступив место безжалостному бизнесмену, который добивается своего любой ценой.
Я также знала, что то, как он слишком неподвижно сидит на сиденье рядом со мной — это просто затишьем перед бурей. Я чувствовала, как он кипит под поверхностью и ждет своего часа, чтобы вспыхнуть. Я знала, что только ради меня он откладывает этот взрыв. Произошло то, чего я никогда не хотела. Даже если он еще не знает всей правды, он, без сомнения, скоро узнает ее.
Коннор мертвец.
И я буду нести ответственность за пятно, оставленное на душе моего лучшего друга. Это знание как удар под дых, осознание того, что я стану причиной гибели человека, которого любила больше всего на свете.
Мое сердце колотилось в груди в бешеном ритме, а в голове крутилось одно и то же слово на повторе.
Черт. Черт. Черт.
Он не должен был узнать, не должен был увидеть меня такой слабой. Мое тело словно окаменело, а мозг лихорадочно перебирал все, что я могу сказать, чтобы спасти нас от ситуации, в которой мы не должны были оказаться. Но ничего не осталось, никакой лжи. Осталась только правда.
— Самара, — пробормотал он, пытаясь поймать мой взгляд, повернув лицо в мою сторону. Я проигнорировала его, обнаружив, что на этом пятне на ковре гораздо легче сосредоточиться, гораздо легче погрузиться в оцепенение, которое делало все немного менее болезненным.
— Голубка, посмотри на меня, — мягко приказал он. Взяв меня за подбородок, он проигнорировал вздрагивание, которое меня напугало. Руки слишком близко к моему горлу, слишком близко, чтобы обхватить и сжать. — Я никогда не причиню тебе вреда. Ты знаешь это.
Он повернул мою голову, чтобы заглянуть мне в лицо, но я все еще не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Эти теплые карие глаза слишком понимающие, слишком знакомые. Каждый раз, когда он смотрит на меня, мне кажется, что он заглядывает мне в душу. Я не хочу, чтобы он увидел, насколько я сломлена. Не тогда, когда я знала, что он будет искать это.